Седьмая встреча - Хербьёрг Вассму

Несколько раз в неделю она позволяла себе обедать в «Корнере». Там было дешево и давали большие порции. К тому же к обеду полагался десерт. Дрожащее красное желе. Рисовый крем и шоколадный пудинг. Дома у нее тоже всегда была какая-нибудь еда. Она забиралась на кровать, читала и ела.

Всю жизнь Руфь слышала сетования Эмиссара на ее худобу, из-за которой, по его мнению, ей будет трудно выйти замуж, поэтому она не огорчалась, что щеки у нее пополнели и округлились бедра.

В январе, в тот день, когда у нее должна была начаться практика, Руфь примерила свою единственную юбку, которую берегла для торжественных случаев. Юбка оказалась узка. Молния не застегивалась. Руфь растерялась — она знала, что руководитель практики не любит, чтобы девушки ходили в брюках. Но выхода у нее не было, и она надела брюки.

Пока она вела географию в четвертом классе, она даже не вспомнила, что ведет урок в брюках. В конце дня, когда руководитель практики оценивал их работу, она была спокойна, зная, что ее урок прошел удачно.

— Хорошая подготовка, превосходный иллюстративный материал. Интересное педагогическое решение, правильно рассчитано время. Внимание учеников было направлено на учителя, — по-деловому начал он, потом снял очки и посмотрел ей в глаза: — Но ваш костюм, фрекен Нессет! Мужские брюки — не одежда для учительницы! Я уже говорил это и не хотел бы повторять еще раз. Некорректный костюм негативно повлияет на отметку за практику.

Руфь не сомневалась в серьезности его слов. Однажды он не допустил к практике беременную студентку, потому что она не была замужем.

Вернувшись домой, Руфь еще раз примерила юбку. Молния по-прежнему не сходилась. Следующий урок она будет давать в четверг. Сегодня — понедельник. Следовало что-то предпринять.

Но где она найдет юбку, которая стоила бы меньше тридцати крон? И зачем только она купила этот приемник!

Улицы были покрыты серым, мокрым снегом, и снегопад не прекращался. В двух магазинах Руфь не нашла ничего подходящего. Либо слишком дорого, либо не ее размер.

Нехотя она направилась в магазин «Гранде & К°». Там все еще висели рождественские украшения. Кивающий ниссе в красном бархатном костюме сидел у входа и предлагал не см застывшую гипсовую кашу с желтыми крапинками, он так быстро махал над котелком своим деревянным половником, что ни разу не зачерпнул полный. Два ангела нервно, но синхронно танцевали на сквозняке, дувшем из двери.

Руфь мысленно увидела перед собой руководителя практики и подумала, что рубашка у него на три номера меньше и не сходится на животе. Так что у них была общая беда. Разница заключалась в том, что ему отметки за практику выставили уже давно и что он мог ходить в мужской одежде.

Она не спускала глаз с продавщицы. Та обслуживала какую-то женщину, державшую на поводке собаку. Руфь быстро сняла с вешалки три юбки, перекинула их через руку и зашла в примерочную. Уже за занавеской примерочной она перевела дух и прислушалась к голосу продавщицы. Он звучал где-то вдалеке. Наверное, у самого прилавка.

Занавеска была слишком короткая. Может, ее видно с той стороны? Она скинула мокрые сапожки. Пусть смотрят на ее икры. Потом сняла брюки.

Сердце громко стучало. Кажется, голос продавщицы звучит уже ближе? Руфь через голову, чтобы этого не увидели из-под занавески, надела самую красивую юбку.

Все три юбки были ей хороши. Но цена! Теперь ее дыхание заглушало удары сердца. Нужно было решаться. Она быстро оторвала ярлычок с ценой с красивой серой юбки. Гонкий шерстяной габардин, сзади разрез. Подкладка из черной тафты.

Минуту она постояла в нерешительности, потом порвала ярлык с ценой на мелкие кусочки и спрятала их в карман пальто. Скатала брюки в тугой рулон и положила их в сумку. Под учебник по христианству для пятых классов. Быстро и аккуратно.

Неожиданно из-за занавески послышался голос продавщицы:

— Вам не нужна моя помощь?

Интересно, давно она там стоит? У Руфи сжало горло.

— Нет, спасибо.

Она задержала дыхание, но сердце громко стучало. Теперь продавщица уже, конечно, ушла. Вот только далеко ли? Руфь привела себя в порядок, перекинула через руку две юбки, глубоко вздохнула несколько раз и вышла из примерочной.

Продавщица стояла со странной противной улыбкой. Руки у Руфи дрожали. Губы тоже. Она пошарила глазами за спиной у продавщицы. Там ничего не было.

— Я сама повешу на место, — сказала продавщица.

— Спасибо! — Руфь отдала ей юбки.

Через минуту, когда она уже шла к двери, чья-то рука схватила ее за плечо. Сумка. Голос продавщицы. Руфь отчаянно пыталась что-то сказать. Но так и не смогла.

Продавщица была близко. Она показала на сумку. Взяла ее. Порылась среди книг и достала сверток с брюками. Потом поставила сумку на пол. Выпрямилась и начала расстегивать пальто Руфи.

Руфь улетела прочь. Ее тут больше не было. Продавщица показала на новую серую юбку. Выход отсюда находился по другую сторону земного шара. Все смешалось. В груди. В голове. Это опозоренное существо не могло быть ею.

Под бумажными ниссе, украшавшими лестницу, ее препроводили наверх в контору. Какой-то человек, сидевший за столом, смерил ее взглядом. Предложил сесть. Но сесть она не могла. Она видела стул, на который он показал, но не могла заставить себя сделать нужное движение. Ни за что на свете она не могла распахнуть пальто настолько, чтобы сесть на предложенный ей стул.

Человек смотрел на нее и говорил о магазинных кражах, продавщица повторяла последнее слово каждой фразы. Он спросил, не хочет ли Руфь заплатить за юбку. На этот раз они будут снисходительны. Но в другой раз заявят в полицию. Он вопросительно смотрел на нее.

Она отрицательно покачала головой и подняла ладони, как будто он угрожал ей пистолетом. У нее нет денег. Неужели и не понимает?

— Вам придется снять юбку.

Он приказал ей снять юбку. Здесь? Это он серьезно? Прямо перед конторкой? На глазах у старого человека? Ни в коем случае!

Дверь открылась, и в комнату вошел еще один человек. Трое против одной. Руфь смотрела на его ботинки. Черные, блестящие. Длинные ноги. Она подняла глаза на уровень его груди. Костюм на нем был, как на молодом. Взглянуть на него она не могла. Ни в лицо. Ни в глаза.

Где-то в стороне маячили ноги и юбка продавщицы. У нее был бархатный голос, худые ноги и высокие каблуки. Край юбки вздрагивал, пока она излагала суть дела тому, кто вошел последним.

— Ладно. И где же эта юбка? — прервал ее молодой голос, и его ноги направились к Руфи. Этот голос! Она уже слышала его раньше. Или слух ее обманывает? — У вас есть, что надеть на себя, фрекен? — спросил голос над ногами в молодежных брюках.

Руфь кивнула.

— Здесь вы можете переодеться. — Он распахнул дверь в кабинет.

Через закрытую дверь она хорошо слышала его голос. Потом там стало тихо. Господи, как ей хотелось сейчас лечь и заснуть под большим письменным столом. И в то же время хотелось поскорее убраться отсюда. Голова раскалывалась от усталости. Руфь переоделась, хотя руки плохо ее слушались. Где-то в груди притаились Эмиссар, бабушка и Бог. Тот человек за конторкой что-то говорил о полиции.

Наконец она переоделась и, шатаясь, вышла в первую комнату. Молодой человек стоял у окна спиной к ней. Руфь положила юбку на стул. Он медленно повернулся к ней. Руфь пыталась задержать взгляд на узле его галстука.

Он кашлянул, и она, против воли, подняла глаза на его лицо. Если бы кто-нибудь спросил у нее, какого цвета у него глаза, она не могла бы ответить. Он слишком пристально смотрел на нее.

Один уголок рта у него дергался, так же как в первый раз, когда она увидела его. Горм Гранде. Он подошел к ней, взял со стула юбку и кивнул ей:

— Идемте, мы поговорим там.

Впереди него она снова вошла в большой кабинет, и он закрыл дверь. Некоторое время они стояли, не спуская друг с друга глаз. Кровь то приливала, то отливала от лица Руфи. Какая она дура, зачем только она пошла за юбкой в «Гранде»?

— Не знаю, почему ты так поступила. Но, наверное, у тебя были на это причины?

Руфь кивнула. Она стояла, кивала, и ей было некуда скрыться от его взгляда. Когда он облизнул губы, она машинально сделала то же самое.

— Может, присядешь ненадолго? — Он показал на стул, стоявший перед огромным письменным столом. Она села. Словно перетекла с места на место. Пятно на полированной поверхности кресла с блестящими подлокотниками. — Хочешь воды?

Она опять кивнула, размышляя, не убежать ли ей, пока он будет наливать воду. Но не двинулась с места. Наконец он вернулся и протянул ей стакан, кто-то из них расплескал воду. Скорее всего, она.

— Не надо так волноваться. — Он присел на край письменного стола.

Руфь пила и не могла оторваться. Стакан быстро опустел. Тонкий стакан с матовыми листочками по краю.