Саладин. Султан Юсуф и его крестоносцы - Сергей Анатольевич Смирнов

Потом он быстро поднялся, велел немедленно собрать сотню телохранителей и в их окружении поспешил ко дворцу. Его мучило предчувствие, что халиф хочет сказать ему что-то очень важное. Вероятно, свою последнюю волю.

Но когда он приблизился ко дворцу, там, подобно распуганным светлякам, уже метались огни.

Последний халиф фатимидской династии аль-Адид скончался в ночь на десятый день месяца муххарама, а по христианскому календарю - с двенадцатого на тринадцатое сентября. Он прожил на свете немногим меньше двадцати пяти лет. В этот же самый день некогда умер шиитский имам Хусейн ибн Али, который был духовным наставником первых Фатимидов. Таково было знамение, данное Всемогущим Аллахом.

Увидев изможденное долгой лихорадкой худое лицо покойного халифа, Салах ад-Дин тихо проговорил:

- Если бы я знал раньше, что он умрет, то подождал бы еще неделю. Небо не упало бы, если бы его имя помянули в молитве в последний раз.

На это стоявший подле своего господина аль-Фадиль заметил шепотом:

- Он бы не умер, если бы его имя осталось в пятничной молитве...

* * *

Рыцарь Джон уже мирно похрапывал, аккомпанируя моему рассказу. Остальные рыцари тоже давно заснули. Смерть юного халифа не тронула их души. Также и Каир почти четверть века назад, на удивление Салах ад-Дина, невозмутимо встретил весть о кончине правителя.

Красный глаз пожара на брошенном корабле тоже начинал закрываться в черной дали моря.

Я провел тайный осмотр всех стражников-греков на корабле и всех гребцов, и пришел к выводу, что среди них нет опасных притворщиков-оборотней. Если таковые и были, то теперь они, как и тот сумрачный "магрибинец", уже успели дважды сменить свои личины, сначала превратившись в рыб, поспешивших к берегу, а потом - в ночных шакалов. Они мчались сообщить своим хозяевам удивительные вести.

Я все же проверил и подбодрил наших собственных часовых, которых теперь тяготила двойная работа: охранять нас как от нападения с моря, так и с самого корабля, хотя стражники-греки, тараща глаза и заикаясь, поклялись верно служить новым господам.

Перед тем, как самому смежить глаза, я тихо помолился о том, чтобы догорающий корабль не появился среди ночи в тревожных снах великого султана.

ЗМЕИНАЯ ПОЧТА

Письмо второе

Мир вам, мудрые Змии Пророка!

Благодарим вас за важное сообщение и, в свою очередь, спешим поделиться с вами более приятной вестью: деньги, пущенные в оборот нашими людьми в Венеции и Генуе, уже принесли немалый доход. Если Всевышний благословит наши общие начинания, то уже через три-четыре года мы смогли бы предложить тем, кто мнит себя сильными мира сего, весьма выгодную сделку, которая представляется нам залогом относительно долгого спокойствия (хотя все на бренной земле временно и зыбко). Наши люди, пользующиеся доверием германского императора уже стали мягко внушать повелителю варваров добрую мысль о том, что дороги к Святой Земле могут быть открыты не мечами, а маленькими золотыми ключиками, ибо даже Моисею Господь явился не в грозе и урагане, а в дуновении легкого ветерка. Итак, если Европу вновь охватит "крестоносная лихорадка" (а это более, чем вероятно в случае кончины великого султана), мы общими усилиями сможем упредить события.

Итак, положение дел таково. По нашим сведениям, король Ричард угодил в германский капкан неподалеку от Вены (верно, сам Бог наказал его за осквернение австрийского знамени в Акре). Пленивший его австрийский герцог сразу уведомил о своем улове императора Генриха* и, к своей радости, получил от него похвалу, а вовсе не нагоняй. Теперь герцог содержит этого буйного анжуйца* то в одном замке, то в другом. Во всяком случае Ричард вряд ли страдает от скуки и однообразия блюд. Да и по Англии этот анжуец вряд ли тоскует, ведь он и видел ту страну, которой нечаянно правит, глазами заезжего купца, остановившегося переночевать на постоялом дворе.

Нам доподлинно известно, что император непрочь стяжать славу Ричарда и двинуться в Палестину, однако его удерживают разные обстоятельства и прежде всего замысел окончательно прибрать к рукам Сицилийское королевство. По нашим сведениям, он намерен уже в ближайшем будущем осуществить свою затею, имея в своих руках прекрасное оружие - наследницу сицилийского престола, то есть свою законную супругу. Тогда его владения станут поистине огромными, а притязания - и вовсе непомерными. После захвата Сицилии он начнет представлять для нас действительную опасность. Но мы надеемся, что к тому времени уже соберем достаточно средств и сумеем убедить его, что на это золото, которое он даже не увидит, можно, не рискуя войском, приобрести очень выгодный договор с наследниками великого султанами. Надеемся также, что возможные наследники султана уже поддаются силе вашего убеждения. В конце концов, если Генрих заключит с ними выгодный, пусть даже краткосрочный, союз и получит доступ к вашему Аль-Кудсу, а нашему Иерусалиму, мы избежим всяких семейных междуусобиц и мятежей, в настоящее время не способных принести нам никакой пользы.

Нам также стало известно, что император в отместку за оскорбления, нанесенные его нации в Акре, хочет устроить показательный суд над Ричардом, обвинить его в провале Крестового похода, в измене "священному делу" и засадить его в темницу до конца дней. Это жонглерское представление даст нам еще одну выгодную отсрочку окончательных платежей. При этом мы убеждены, что суд провалится так же, как раньше провалился сам поход. Ричард стяжал славу доблестного воина, славу, которой все остальные, чересчур благоразумные правители могут только завидовать (что они и делают). Ричард будет оправдан любым судом, тем более духовным, поскольку Римский первосвященник опасается притязаний Генриха на власть в Европе больше, чем султан - нового Крестового похода, который могут затеять германцы. (Помним ваши сообщения о том, как страшился султан приближения грозной армии Фридриха Барбароссы, отца нынешнего императора).

Становится понятной странная забота султана о судьбе своего главного врага. Его таинственный замысел просто поражает сердца своим благородством. Если о нем узнают в Европе, то все менестрели забудут свою любимую "Песнь о Роланде"* (был когда-то у нас