Саладин. Султан Юсуф и его крестоносцы - Сергей Анатольевич Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наим ад-Дин Айюб невольно огляделся.
- Полагаю, в моем ответе заключено и его мнение, - со сдержанной улыбкой ответил он, намекая взглядом, что дело требует более подробного разговора и не на площади, среди воинов и пестрой толпы, а в более тихой, родственной обстановке.
Удивленный невиданными почестями, сам халиф выехал поприветствовать гостя, осыпал его драгоценными подарками и даже облагодетельствовал новым, почетным именем - аль-Малик аль-Афдаль, что означает Добродетельнейший Король.
- Первые правдивые слова халифа, которые мне довелось услышать, сказаны по твоему поводу, отец, - заметил Юсуф, когда они остались в семейном кругу, за толстыми стенами - Истинно, мне еще не доводилось видеть человека, обладавшего большими добродетелями, чем ты, отец... и большей преданностью великому атабеку.
- Ты сам заговорил о преданности, - со вздохом проговорил Наим ад-Дин Айюб.
- Мне здесь очень трудно понять, что заставляет великого атабека усомниться в моей преданности, - признался Юсуф. - По моему велению во всех мечетях Каира поминают его имя в пятничных молитвах. А ведь Египтом пока что правят еретики.
- То-то и оно. - Его отец предупреждающе поднял перст. - До Халеба доходят разные вести... и разные слухи. Издали может показаться, что ныне ты весьма усердно служишь еретику.
- Если засеял поле сегодня, не предвкушай наесться хлеба завтра поутру. Так ведь говорит пословица, - заметил везирь Юсуф.
- Но ведь у тебя теперь достаточно сил... Великий атабек не понимает, почему этот немощный и трусливый юнец до сих пор сидит на троне. Я слышал, что после победы над неверными египтяне восхваляют тебя как героя. За чем стало дело? - продолжал задавать вопросы Наим ад-Дин Айюб, а его сын видел, что устами отца вещает сам атабек и самые каверзные вопросы еще впереди.
- Здесь не достаточно одного беглого взляда, - покачал головой везирь халифа аль-Адида. - Здесь не достаточно прислушиваться только к гомону толпы. Египет - это очень глубокий омут, и не сразу разглядишь, какие крокодилы в нем водятся. Да, отец, здесь все еще правит династия еретиков. Но эти еретики - возможно, с помощью самого Иблиса или духов пустыни - привели Египет к процветанию. Здесь в руках не только самого халифа, не только его придворных и у купцов, но и в руках тысяч ремесленников сосредоточено огромное богатство, и в нем заключена сила куда большая, чем в любом войске. Я вижу, я чувствую, что опорой своего благополучия египтяне вольно или невольно считают халифа, каким бы слабым и малодушным он ни был. Если сегодня я возьму приступом дворец халифа и опрокину его трон, завтра со дна омута поднимутся такие чудовища, с которыми мне не совладать. Великий атабек не видит этого омута из далекого Халеба, отец.
Некоторое время Наим ад-Дин Айюб сидел в раздумьях, пощипывая бороду.
- Кстати о богатстве Египта, - как бы невзначай проронил он. - Легко понять, почему великий атабек волнуется. Он мог бы вдвое увеличить свое войско и напасть на франков, уже не опасаясь предательских ударов в спину. Приходит пора джихада. Медлить не достойно...
- Отец, я тоже поклялся Всемогущему Аллаху вести джихад против франков! - невольно повысив голос, изрек Юсуф. - И я поклялся Всемогущему Аллаху изгнать франков из Палестины. Если бы Всемогущий Аллах не принял моей клятвы, разве Он оставил бы мне жизнь?
У добродетельного Айюба приподнялись брови.
- Ангел Смерти приходил ко мне, отец, - уже тихим голосом добавил Салах ад-Дин. - И когда я повторял клятву, он всякий раз отходил, чтобы забрать душу другого.
- Ты говоришь о доблестном эмире Ширку, твоем дяде? - осторожно спросил Наим ад-Дин Айюб.
- Я не видел, к кому Асраил удалился от меня в ту ночь, когда скончался везирь Ширку, - сказал Салах ад-Дин.
- Мы слышали, что доблестный эмир поддался роскоши и стал вести невоздержанную жизнь, не достойную правоверного мусульманина, - проговорил его отец, брат покойного Ширку, хмуро сводя брови. - Возможно, его постигло наказание... Но я хочу напомнить тебе, Юсуф, что великий атабек всегда являл собой пример благочестия, ясный и сверкающий, как ограненный алмаз.
- Несомненно, великий атабек аль-Малик аль-Адиль Нур ад-Дин Махмуд - самый благочестивый из всех правителей на землях Пророка, мир да пребудет над ним, - искренне подтвердил везирь халифа-еретика слова своего отца.
Действительно, в ту пору лишь один из правоверных властителей, Нур ад-Дин, вел почти аскетический образ жизни.
- Его сердце горит стремлением к джихаду . Всемогущий Аллах велит ему скорее продолжит дело отца, - настойчиво внушал своему сыну посланец атабека. - Если у тебя еще не достает сил сместить халифа, то у тебя должно хватить ума прибрать к рукам хотя бы часть несметных богатств. Тот же Шавар даже в пору своих неудач без труда подкупал своих врагов и друзей, легко тратя на это не менее ста тысяч динаров в год. Даже такой суммы хватило бы атабеку, чтобы значительно укрепить свои силы.
Салах ад-Дин сделал гневный вид:
- Уж не думаешь ли ты, отец, что золото стало прилипать к моим рукам, стоило мне сделаться везирем?
Наим ад-Дин Айюб пристально посмотрел сыну в глаза и даже прищурился, словно ему пришлось вглядываться в яркий огонь.
- Аллах свидетель, такой гнусной мысли не могло появиться у меня в уме, - ответил он твердо.
- А у великого атабека? - полюбопытствовал Салах ад-Дин.
Добродетельный Айюб колебался одно мгновение.
- Что, как ни твоя бескорыстность подвигла его настаивать на том, чтобы ты отправился в Египет вместе с эмиром Ширку? - ответил он вопросом на вопрос и тут же добавил еще один: - Кто как не ты, Юсуф, мог предостеречь моего доблестного, но простодушного брата от опрометчивых шагов?
