Саладин. Султан Юсуф и его крестоносцы - Сергей Анатольевич Смирнов

же, совершив опрометчивые поступки, потеряет голову в борьбе со своими же родственниками. Часть благоразумных военачальников Ширку, видя шаткость и двусмысленность положения суннита, способного т о л ь к о и делать, что смиренно волочиться за правым плечом халифа-еретика на всех дворцовых церемониях, сочли за лучшее убраться из Египта и вернуться в Халеб, на службу к атабеку Нур ад-Дину. Однако все - и свои, и чужие - сильно просчитались.

Первым делом Салах ад-Дин стал, не жалея средств, увеличивать свое войско. Он привлекал к себе суннитов, проживавших в Египте и набирал воинов из крепких рабов-инородцев. За это придворные скоро прозвали его "мамлюком", но особой опасности еще не замечали, полагаясь на мощь пятидесятитысячной нубийской гвардии халифа.

- Юсуф, тебе необходимо знать все, что происходит вокруг, даже в мышиных норах, - убедил везиря его ближайший соратник аль-Фадиль. - И не только здесь, в Египте, или в Халебе, но - и в Аль-Кудсе и даже в Константинополе.

Еще больше средств - огромные средства - потребовались на то, чтобы создать обширную сеть наушников и лазутчиков. На каждого шпиона-доносчика, служившего халифу, "выросло" по три-четыре тайных слуги везиря. И эти траты очень скоро окупились.

Первым, кто во дворце почуял, что опасливый и незаметный курд может сам сделаться куда опаснее любого явного врага, был главный евнух халифа. Он написал тайное послание в Иерусалим, королю Амори, обещая ему помощь, если франки войдут в Египет и всерьез возьмутся за нового везиря-курда и его незаметно растущую армию. Гонец евнуха прежде, чем отправиться в путь, зашел в мечеть помолиться. Зоркие люди везиря, следившие за ним, отметили, что у дорожных сандалий слуги евнуха чересчур толстые подошвы. Пока тот молился, они подняли с порога его обувь и, повозившись с ней, обнаружили письмо. Гонец, помолившись о благополучной дороге, был, как на крыльях, перенесен с порога мечети в темницу.

Узнав о готовящемся заговоре, Юсуф решил выждать и еще прочнее укрепить свое положение. Евнух, узнав о провале, скрылся в дальних "норах" дворца халифа. Салах ад-Дин почел за лучшее пока не искушать судьбу и не устраивать облавы, ведь тогда его воинам пришлось бы столкнуться с нубийцами в очень невыгодном стратегическом положении. Однако поднимавшиеся вокруг Египта бури торопили везиря.

Король иерусалимских франков Амори знал о слабости Фатимидов, но опасался бросать свои силы на завоевание Египта, ведь ему в спину мог тут же ударить правитель Халеба .

Каждому из властителей Востока дышала в затылок угроза, и потому каждый опасался двинуться со своего места. Амори с тревогой оглядывался на Нур ад-Дина, который уже давно грезил джихадом. Нур ад-Дин же, в свою очередь, через правое плечо оглядывался на сельджуков Рума, а через левое - на своего собственного брата, Кутб ад-Дина, правившего Мосулом. "Братский спор" о наследстве отца так и висел темной грозовой тучей над всей Сирией.

Итак все боялись двинуться с насиженных мест, и такое положение в определенной мере всех устраивало. Но оно могло измениться - теперь должно было измениться в скором времени, ибо из Египта в Иерусалим стали поступать смутные, загадочные вести. Никому не известный курд, которому явно было нечего терять, постепенно укреплялся и оплетал халифа своей паутиной. К тому же он был вассалом Нур ад-Дина. И тоже, как говорят, грезил джихадом. В любой день Иерусалимское королевство могло внезапно оказаться зажатым в кузнечные клещи.

Однажды король Амори проснулся от того, что отлежал правую руку и, схватив ее левой, в ужасе почувствовал, что держит за руку покойника. Пока король разминал едва не отмершую десницу, он укрепился в мысли, что своих сил не хватит и дело никак не обойдется без нового Крестового похода.

Он написал послание с призывом принять Крест ко всем правителям Запада и направил в Европу самое представительное посольство, какое мог собрать: своего тезку, патриарха Амори, и архиепископа Кесарийского. Этим король не довольствовался (как показало скорое будущее - вполне благоразумно) и решил поднять на ноги весь христианский мир, включая схизматиков. Он обратился за помощью и к императору Византии, Мануилу.

Сначала корабли, на которых посольства отплыли от Святой Земли, попали в жестокий шторм и были отнесены назад, к берегам Палестины, словно сам Господь Бог требовал от Амори покориться судьбе. Потом единоверцы короля Амори, правители Запада, глубоко разочаровали его. Король Людовик Французский отговорился от Священной Войны тем, что его беспокоят притязания английского монарха ГенрихаПлантагенета.. В свою очередь, Генрих Плантагенет, когда послы Иерусалима добрались до его двора, оправдал свой отказ опасностью со стороны Капетингов* и непокорных английских баронов. Что касается последнего грозного властителя-единоверца, способного помочь Амори, а именно императора Священной Римской Империи, то он находился в ссоре с Папой и не мог получить от него благословение на принятие Креста.

Зато ромейский император Мануил почувствовал опасный ветер с Востока и пообещал Амори, что, как только тот начнет войну против Египта, он предоставит в его распоряжение свой огромный флот и часть войска.

Еще одно событие очень воодушевило новых союзников. Атабек Нур -Дин, узнав, что его любимчик вдруг превратился в "смирного прислужника" халифа-еретика, разгневался и отобрал все земли в Сирии, принадлежавшие Юсуфу и его дяде Ширку. Более того, он запретил братьям Салах ад-Дина, еще остававшимся в Сирии, последовать в Египет, на службу к их родственнику, и велел всем военачальникам сирийского войска, стоявшего в Каире, вернуться в Халеб.

Салах ад-Дин понимал, что атабек пока что гневается больше на покойного Ширку, чем на его племянника. Ведь доблестный эмир, ставший везирем, в одночасье забыл о джихаде и устроил нескончаемый пир вместо того, чтобы начать усердно доить "египетскую корову" и утверждать в Каире истинную веру. Потом атабек, видно, решил, что племянник его эмира тоже поддался искушению богатством и внезапно свалившейся ему в руки большой властью. Увы, Салах ад-Дин не мог отправить атабеку послание с изложением своих замыслов и, тем более, с упоминанием своей клятвы, данной Всемогущему Аллаху. Ведь сам правоверный атабек наверняка давал Господу такую же клятву. Значит, Всемогущему Аллаху теперь предстояло выбрать достойнейшего...

В середине лета ромейский император Мануил двинул свой флот на остров Кипр, откуда можно было быстро достичь берегов Египта. Он рассчитывал, что война