Ефим Сегал, контуженый сержант - Александр Соболев

Разговор с Гориной ободрил Ефима. Он вернулся в дом отдыха с хорошим настроением и тут же написал небольшую корреспонденцию. Кузнец и токарь прочли ее, но ставить свои подписи почему-то не торопились.

-    Чего вы боитесь? - спрашивал Ефим. - Я ведь подписал первым, видите?

-    Печатать ее будут? - полюбопытствовал кузнец.

-    Не сразу, не сразу, - успокоил Ефим, - после тщательной проверки. Скорее всего, ее вообще не напечатают, примут меры без публикации.

-    Если так, я подписываю.

- И я.

Они аккуратно вывели свои фамилии. Ефим облегченно вздохнул.

-    Да, чуть не забыл вас предупредить. Вы солидные люди, не болтуны, конечно, однако прошу вас о нашей затее никому ни слова. Невзначай проговоритесь кому-ни-будь, тот - другому, другой - третьему. Спугнем мошенников, а они быстренько концы в воду.

-    За кого вы нас принимаете? - обиделись рабкоры поневоле.

-    Извините, но это необходимость.

-    Ладно уж. Понимаем.

В канун воскресенья пищеблок отличился особо. Отдыхающие ушли из столовой несолоно хлебавши. Ворчали, поругивали с оглядкой поваров, утешали друг друга:

-    Ничего, скоро уедем отсюда, не стоит зря нервы дергать.

Кузнец, токарь и Ефим, сидевшие за одним столом, тоже отодвинули тарелки.

-    Не горюйте, ребята! Будем сыты. Маша накормит, - загадочно произнес кузнец. - Чего смотрите? Удивляться будете потом. Ступайте в комнату, я живо!

Скоро кузнец появился с небольшой кошелкой в руках и словно фокусник, извлек из нее две кастрюльки, поставил их на стол, торжественно заявил:

-    Подарок от уважаемой Марьи Петровны!

-    От какой Марьи Петровны! - почти в один голос просили Ефим и токарь.

-    Да наша, деревенская. Поваром здесь работает. Не хотелось мне с ней вязаться... срамно! А что поделаешь? Голод - не тетка! Ла-адно! Не жмите плечами! Дело сделано. Баланду брать не стал. А от тушеного мяса с гречневой кашей не отказался - грех! Тарелок нет - не надо, из общей посудины цеплять будем. Ложки и хлеб я захватил. Федя, ты вроде заначил поллитровку? Ну-ка, мечи ее на стол! Пировать будем!

Каша жирнющая, вкусная. На мясо повариха не поскупилась. Граненый стаканчик водки утроил аппетит. Но Ефим проглотил две-три ложки, больше не стал.

-    Чего ж это вы? - удивился кузнец - Вкуснота!

-    В душу не лезет ворованное.

Кузнец, отложив ложку в сторону, с обидой сказал:

- Я, товарищ Сегал, не воровал. Мне все это собственноручно дала Марья Петровна.

-    Но она-то, ваша Марья Петровна, продукты украла у отдыхающих, - укоризненно заметил Ефим. - Выходит, и мы приобщились к жуликам.

-    Эх, милай! Какие мы с тобой приобщители-прихлебатели, - неуклюже скаламбурил захмелевший кузнец. - Вот те, начальнички, которые в боковушке едят, вот те, действительно, обжиратели-захлебатели!.. Федя! В бутылке вроде чтой-то осталось. Плесни-ка всем по глоточку. Так-ак, - продолжал кузнец, - знаете, что мне Марья Петровна давеча доложила? Там у них на кухне сейчас такое творится! Жарят, парят, пекут, варят! К вечеру ждут сюда знатных гостей с завода и повыше. Это здесь не внове. Сабантуйчик устраивать собираются, человек на пятнадцать-двадцать. Я возьми да спроси: «Где же вы продукты берете? Знатных гостей знатно и угощать надо?» А она со смеху покатилась: «Эх, говорит, седьмой десяток живешь, а не понимаешь! Ладно, бери, говорит, кастрюлечки, ешь, еще приходи!»

Сообщение об ожидаемом прибытии гостей Ефим мимо ушей не пропустил. Действительно, около восьми часов вечера, в то самое время, когда отдыхающие после ужина смотрят кино или гуляют в лесу, к боковой двери здания столовой подъехал заводской автобус. Первым из него чинно вышел импозантный товарищ Козырь, галантно подал руку следующей за ним дородной молодой женщине. Незаметный за толстым стволом старого дуба Ефим тихо ахнул: да это Валя Масленкина, девица с третьего этажа общежития, где он живет. Ребята говорят о ней с двусмысленной улыбочкой: «Девчонка добрая...» Ей от силы двадцать два года. Прибыла сюда со стареющим брюхатеньким Козырем в качестве... ясно, в каком качестве. Козырь взял Валечку под округлый локоточек. Первой парой они проследовали в «боковушку», дверь в которую холуйски распахнул перед ними директор дома отдыха.

Другие мужчины и женщины, прибывшие в автобусе, Ефиму знакомы не были. Как выяснилось позже, это были «нужные» Козырю персоны из разных учреждений. За последним гостем директор дома отдыха, оглянувшись по сторонам, крепко закрыл дверь «боковушки».

Какой сабантуйчик состоялся за наглухо закрытой дверью, догадаться было нетрудно: двадцать дармоедов, распутных мужиков и девок типа ходовой Валечки, пировали за счет полуголодных людей, позабывших за войну, что такое поесть вкусно и досыта. Нетрудно было предположить и другое: у каждого из руководящих гуляк, в кармане, у самого сердца, хранился красный билет члена ВКП(б) с изображением Владимира Ильича Ленина.

Шальное желание возникло внезапно у Ефима: взять в руки увесистую дубинку, ворваться в «боковушку» в разгар оргии и... К счастью, он быстро овладел собой, резко повернул от столовой, зашагал в потемневший лес. Разум трезво советовал: «Погоди, так нельзя, надо что-нибудь придумать». А сердце наперекор разуму диктовало: «Чего медлить? Вернись, войди в кинозал, он заполнен отдыхающими, крикни: - Товарищи! Следуйте за мной! Я покажу вам, кто ваши захребетники!»

И почудилось Ефиму: после его страстного зова люди вскакивают с мест, устремляются за ним к «боковушке». Дверь, запертая изнутри, не поддается... Толпа пробивает ее, застает врасплох кутящую компанию - пьяных распаленных мужчин, полуобнаженных пьяных женщин... На столах множество пустых и полупустых бутылок, на тарелках - недоеденные куски жареного мяса, куры, осетровые балки, салаты из свежих овощей, фрукты в вазах...

«Глядите, люди, - указывает на сборище Ефим, - вот кто вас грабит!»

Распутные обжиратели и обжирательницы в страхе пятятся к дальней стене. «Бей паразитов! Бей мироедов!» - раздаются голоса из толпы.

И наступает возмездие...

... Ай-ай-ай! Ефим Моисеевич! Товарищ Сегал! - слышит он вдруг очень знакомый мелодичный женский голос. Словно из-под земли выросла или из лесного мрака возникла перед ним Зоя Александровна Горина. Неслышно, плавно приближается она к Ефиму, невесомо кладет на его плечо свою крупную, теплую руку.

-    Ваша затея? - спрашивает строго. - Признавайтесь!

-    Моя, - отвечает, как школьник, Ефим.

-    Никудышняя затея, Ефим Моисеевич, никудышняя! Я же просила вас: будьте осторожнее. Не послушались!

-    Простите, Зоя Александровна, не вытерпел...

-    Прекратите самосуд! - кричит Ефим.

Будто по мановению волшебной палочки все кругом стихает.

-    Вот и прекрасно, - звучит одобрительный голос Гориной. Образ ее тает в лесном мраке...

Ефим очнулся. Он один на лесной дороге. Никого вокруг... Слава Богу! Вздохнул с облегчением. Случись такое на самом деле, взбунтуй он людей, - не миновать ему «палаты № 6». Отдыхай там на здоровье, контуженый сержант, под присмотром доброго доктора Бориса Наумовича, спи под запором на привинченной к полу койке и в таком раскованном положении борись за торжество справедливости и законности в стране победившего социализма... Перспектива!.. Нет, надо придумать что-нибудь поумней, понадежней.

Прогуливаясь на следующий день в лесу с токарем и кузнецом (совместная прогулка входила в стратегический план Ефима), он издалека заметил парочку, бредущую в обнимку им навстречу, сразу узнал Козыря и Валю.

-    Здравствуйте, товарищ Козырь! - громко поприветствовал Ефим. - Какая неожиданная встреча! Очень рад вас видеть!..

Козырь остолбенел. Его дряблые красные щеки стали желто-синими, водянистые глазки округлились.

-    Здрась... здрасьте... - еле пробормотал он, заикаясь, - разве мы с вами знакомы?

-    Обижаете... Помощник директора товарищ Козырь забыл сотрудника заводской многотиражки Сегала. Совсем недавно мы с вами беседовали в вашем кабинете, решили помогать друг другу в работе.

-    Вроде так... да... было... - язык не повиновался Козырю и от растерянности, и от хмеля.

Валю Масленкину хоть и не обременяли стыд и совесть, но чувствовалось, что и ей не по себе. А тут, вовсе некстати, Ефим:

-    Здравствуй, Валечка! Ты меня тоже не узнаешь?

Пришлось отозваться:

-    Почему не узнаю? Здравствуй, Ефим!

Козырь позеленел.

-    Вы... вы знакомы?

-    Давным-давно, - подтвердил Ефим, - живем в одном общежитии. Слышите, мы даже на «ты».

-    Толково, - пробормотал Козырь первое попавшее на одеревеневший язык слово, - приятно...

«Знаю, как тебе сейчас приятно», - злорадно подумал Ефим и, словно спохватившись, спросил Козыря:

-    Вы не знакомы с этими товарищами?

—Не имел удовольствия, - пробормотал на глазах трезвеющий Козырь.