Друзей моих прекрасные черты. Воспоминания - Борис Николаевич Пастухов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Земляки-новосибирцы, соратники, боевые товарищи, ученики Александра Ивановича чтут память выдающегося героя нашей Родины.
Это был человек из великой породы победителей.
Завершить эту часть книги я хочу рассказом об очень дорогом для меня человеке, память о котором помогает жить и верить в добро.
Митрополит Питирим
«Прощайте, владыка…» – так в рубрике «Память» назывался материал, который дала «Российская газета» 6 ноября 2003 года. В нем говорилось: «Невосполнимую потерю понесла Русская православная церковь, вся Россия, весь православный и христианский мир. Неизлечимая болезнь оборвала жизненный путь игумена Иосифо-Волоцкого монастыря, митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима (в миру Константин Владимирович Нечаев). Совсем недавно православная общественность отмечала сорокалетие его архиерейской хиротонии – посвящения в сан епископа. Последнее пасхальное богослужение митрополит Питирим возглавил в храме Христа Спасителя».
Понять и оценить весь масштаб личности митрополита Питирима, глубину его церковных и мирских деяний сможет только время. Его искренне и глубоко любили многие. Его ненавидели враги, не его личные враги – на этих он просто не обращал внимания, а враги православия и нашего Отечества. Уроженец Тамбовской земли, владыка прожил вместе со всем народом тяжелую, сложную жизнь. Ученый-богослов с мировым именем, он много сил отдавал утверждению истинного знания о православной истории Отечества, особенно истории христолюбивого воинства…
Он жертвенно и неутомимо работал на алтарь Отечества (все, знавшие владыку, поражались его фантастической работоспособности – до последней минуты жизни!): видный общественный деятель Советского Союза и России, он многие годы отдал миротворческой деятельности, в десятках стран мира борясь за авторитет нашей Родины.
Последние годы жизни митрополит отдавал возрождению святыни русского православия – Иосифо-Волоцкому монастырю, игуменом которого он стал в 1990 году. Много внимания уделял патриотическому воспитанию и укреплению изрядно подорванного морального духа нашей армии и флота. Тонко и деликатно он находил грани соприкосновения православной и воинской духовности, своим жизненным примером показывая, как надо отстаивать высокие идеалы защиты Отечества.
Я имел честь знать и любить этого выдающегося человека.
Хорошо помню нашу первую встречу с владыкой. Встречу в Госкомиздате СССР, когда он пришел с просьбой издать в исключительно сжатые сроки православный альбом. Работу эту могла выполнить только Первая образцовая типография. Встретились мы радушно. Я понимал, с кем имею дело. Его обаяние захватывало буквально с первой минуты разговора, выразительные, умные глаза завораживали.
Однако с производственными мощностями тогда было очень сложно, все жестко планировалось, и я вынужден был признаться: «Дорогой Константин Владимирович, не сможем мы выполнить вашу просьбу в такие сроки, перегружена Первая образцовая». Он с хитринкой посмотрел на меня: «Вы, Борис Николаевич, только напишите на моем письме «Не возражаю», а я с рабочими и спецами в типографии уже договорился. Они сделают эту работу, как истинные христиане, во внерабочее время сверх утвержденных планов». Я, конечно, тут же написал что было надо. Следующая наша встреча состоялась в том же кабинете, и очень скоро, когда владыка принес мне сигнальный экземпляр альбома, который я – председатель Госкомиздата – еще даже и в руках не держал.
Начались прекрасные годы нашей душевной близости и товарищества, которое не прерывалось даже во время моей датской посольской командировки. Слава богу, что владыка был связан с этой страной давними и прочными узами. Во-первых, он дружил с датскими протестантами, некоторые из которых хорошо говорили по-русски. Их заботы о мире и благополучии в христианском бытии сближали нас всех. А во-вторых, в Дании жили потомки тех, кто сопровождал датскую принцессу Дагмар, российскую императрицу Марию Федоровну, – мать последнего русского императора Николая II, когда она вернулась в Копенгаген.
Когда царя отправили в гибельную уральскую ссылку, Мария Федоровна в окружении сотни преданных ей донских казаков отправилась в родную Данию, где скромно и достойно прожила остаток своих дней.
Имя митрополита Питирима многие связывают прежде всего с возрождением православной издательской деятельности, которую он возглавлял более тридцати лет. А в Данию он приехал с замыслом издать в кооперации со шведами «Толковую Библию». На тончайшей бумаге, в великолепном полиграфическом исполнении, в трех томах были воспроизведены изданные когда-то в России шесть томов «Толковой Библии». Прекрасная получилась вещь. Бережно храню эти три тома (подаренные мне митрополитом) у себя дома среди самых дорогих моему сердцу книг.
Владыка бывал в Дании по разным поводам. Пожалуй, самыми памятными были его визиты с церковным хором. Каждый из участников хора не был профессиональным певцом, но все вместе они составляли уникальный творческий коллектив.
Хорошо помню одного молодого человека – прекрасный бас. Разговорились, он – слесарь завода «Знамя труда», делегат XVI съезда комсомола – интересная судьба.
Однажды я в связи с приездом владыки с хором пригласил на виллу посла руководителей датских религиозных организаций. Среди них были представители и мусульман, и иудеев, которые требовали особого обхождения и внимания за столом. На этой встрече выступил хор Питирима. Он имел блистательный успех. Дело было ранним летом, окна дома открыты, в тот вечер у нашей посольской виллы собрались десятки датчан, которые с восхищением слушали церковную и светскую музыку в исполнении российского хора.
В Копенгагене есть православный храм, относящийся к Германской епархии. Но владыку Питирима – иерарха Московской епархии – всегда приглашали туда служить. Там он принимал причастие, встречался с соотечественниками. Многие люди почитали за высокую честь пожать его руку.
Когда владыка прилетал в Данию, посол Советского Союза лично встречал его, и в этом выражалось мое глубокое уважение к замечательному человеку, мыслителю, который весьма успешно пропагандировал нашу Родину, ее достижения и, если угодно, наши духовные свободы. Питирим появлялся, как правило, в обычной гражданской одежде. В одной руке у него был маленький чемоданчик, а в другой футляр с архиерейским головным убором – клобуком, который он никогда никому не доверял. Он прилетал в Копенгаген без всяких секретарей, послушников, помощников. Ему нравились Дания, ее люди. Прощаясь, мы всегда выпивали на дорожку по кружке пива. Владыка опять был в гражданском костюме, а большой крест, который он носил на шее, укладывался в карман рубашки под пиджаком, и мы, два мирно беседующих гражданина, как правило, в воскресное утро наслаждались божественным датским напитком.
Я не раз бывал в его резиденции в Москве на Погодинской улице, где располагался и его издательский православный центр. Приходилось видеть там многих (так же как и в его домашней церкви) выдающихся граждан России, которые считали за честь поклониться Питириму, посоветоваться, исповедоваться.
О чем мы только
