Убийство в Озерках - Мария Шкатулова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— То есть, ты думаешь, он покупал билеты именно там?
— Уверена! И потом все равно информация о таких вещах хранится в компьютерах.
— Значит, я попробую пойти туда и узнать.
— Только не забудь взять с собой денег.
— Зачем?
— Ты думаешь, они тебе скажут это просто так? За красивые глаза?
Это была проблема. Нина понимала, конечно, что, скорее всего, такого рода информация является закрытой, но давать взятки она не умела, и это была одна из причин, почему они вечно ссорились с Марго.
— Что за инфантильность такая! — возмущалась Марго, когда Нина говорила ей, что не умеет этого делать.
— Причем здесь инфантильность? — защищалась Нина.
— А что это, по-твоему?
— Видишь ли, Марго, я просто не могу заранее думать о человеке плохо.
— Я не понимаю: почему предложить деньги — означает думать о человеке плохо?
— А ты считаешь, что брать взятки — это хорошо?
— Я не знаю, хорошо или нет, но это делают все.
— Неправда.
— О, Господи, Нинон… Я же говорю, что ты — дитя.
«Дитя или не дитя, но подойти к совершенно незнакомому человеку и предложить ему взятку?.. А если он не берет? Если это оскорбит его? Нет, здесь надо придумать что-то другое…»
Была и еще одна проблема. На самом деле, Нине вовсе не хотелось заниматься этим, как она говорила, «дурацким» расследованием: ей казалось, что все это чем-то смахивает на донос, потому что, на самом деле, ни минуты не сомневалась, что Салтыков не имеет и не может иметь к этому преступлению ни малейшего отношения, а все Лёлины теории или гипотезы — не более чем плод ее воспаленного воображения. И ей приходилось уговаривать себя, чтобы заглушить голос совести: «Если Салтыков ни в чем не виноват, ему ничего и не будет, а Бог меня простит, потому что я делаю это не для того, чтобы ему навредить, а чтобы спасти невиновного».
В невиновности Юрганова она по-прежнему не сомневалась и каждый вечер, прежде чем лечь спать, молилась за него. И как Юрганов, не знавший ни одной канонической молитвы, кроме, разве что, «Отче наш», молилась, как умела, с мыслью о том, что тот, к кому она обращала свои молитвы, все понимает и простит ее, «если что не так».
В то же время Нина сознавала, что нужно спешить, потому что до суда оставалось не так уж много времени, и на следующий день после разговора с Лёлей на всякий случай «на пробу», как она говорила, решила заглянуть в кассу по продаже авиабилетов, которая находилась у входа в метро.
— Скажите, пожалуйста, — спросила Нина, — могу ли я узнать, сдал ли мой муж авиабилеты?
— Когда это было?
— Точно не знаю…
— Вчера, неделю, месяц назад?
— Я знаю только, что покупал он их довольно давно, больше месяца назад, а когда сдал — не знаю.
— Если прошло больше месяца, вам надо идти в компанию, в которой он приобретал билеты. Вы знаете, где он их покупал?
— В Аэрофлоте.
— Тогда идите на Фрунзенскую набережную…
— А там мне дадут такую информацию?
— Ой, не знаю! Может, и дадут, если покажете паспорт. Вы говорите, это ваш муж?
— Да. Просто его сейчас нет, а мне очень надо узнать…
— Не знаю, — повторила женщина. — Сходите к ним, спросите… У них там все занесено в компьютер: сдавал, не сдавал. А скажут или нет — не знаю.
Это означало, что если Лёлино предположение верно и Салтыков действительно покупал билеты в Аэрофлоте, то вся нужная ей информация находится там. Оставалось только понять, как эту информацию получить, если у нее потребуют паспорт и увидят, что к Салтыкову она не имеет ни малейшего отношения.
День складывался неудачно: утром она позвонила в Аэрофлот — узнать, может ли она получить справку, которая ей нужна. Женский голос ответил, что таких справок они не дают, и трубку повесили. Потом Нина поехала на факультет, но оказалось, что экзамен, который она должна была принимать, перенесли на более позднее время, о чем она узнала только сейчас. Кроме того, девочки в деканате сказали, что вместо восьми студентов экзамен будут сдавать целых семнадцать, так как заболела одна из ее коллег. В результате Нина освободилась поздно и решила, что ехать в Аэрофлот уже не имеет смысла. Впрочем, по дороге она передумала и, выйдя из метро на станции «Парк культуры», взяла такси.
Когда через несколько минут она подъехала к агентству, оказалось, что оно только что закрылось. Через освещенные окна было видно, что в кассах уже никого нет и последние посетители (их было трое или четверо) собираются к выходу, где их поджидал приятного вида молодой человек, чтобы выпроводить и запереть дверь.
Надо было ехать домой, но та же сила, которая заставила ее выйти из метро, не доехав нескольких остановок до дома, останавливала ее и сейчас. «Бесполезно, все это совершенно бесполезно. Они, конечно же, ничего мне не скажут. Тем более сейчас, в конце дня, когда они устали как собаки. На меня и смотреть никто не станет», — говорила себе Нина, но почему-то упрямо продолжала ждать.
«До свидания», — услышала она голос молодого человека, прощавшегося с последним посетителем, и бросилась к нему.
— Простите, вы не могли бы мне помочь? — спросила она, еще не зная, что будет делать дальше.
— К сожалению, кассы закрыты. Приходите завтра, — вежливо ответил молодой человек.
— Мне не нужна касса. Мне нужна ваша помощь.
— Моя помощь? — удивился он.
— Да. Мне нужно получить справку, но проблема в том…
— Какую справку? — перебил молодой человек.
Нина набрала полные легкие воздуха.
— Я скажу, какую, — начала Нина, не помня себя, — если вы — настоящий человек… Если вы способны испытывать сострадание… способны забывать о своих интересах ради других… тогда я скажу, чем вы можете мне помочь. Если же вы руководствуетесь одними инструкциями и если вам все равно… Если вы сейчас думаете только о том, что хорошо было бы уйти поскорее домой…
Молодой человек дико посмотрел на нее и сказал:
— Я, конечно, как и всякий, в конце рабочего дня думаю именно об этом, — он чуть-чуть усмехнулся, — но все-таки: что вам нужно?
— Некоторое время назад один человек покупал у вас билеты — или билет — в Японию. Недавно он эти билеты сдал. Так вот: мне надо узнать, сколько билетов он купил и сколько сдал? Вот и все.
— Зачем это вам?
Нина посмотрела ему в глаза.
— Если я скажу что это может спасти жизнь одному человеку, вы поверите?
— А это может спасти кому-то жизнь? — с недоверием спросил он.
— Да, — твердо ответила Нина. «Не рассказывать же ему об убийстве, о тюрьме и так далее. Он еще испугается…»
— Это правда? — он пристально посмотрел на нее.
— Да, — ответила Нина и почувствовала, что ее глаза наполняются слезами.
Молодой человек немного помолчал.
— Фамилию этого человека вы знаете? — спросил он.
— Салтыков. Салтыков Павел Аркадьевич.
— Билеты в Токио?
— Да.
— Когда он их покупал?
— До 31 октября: к сожалению, это единственное, что мне известно.
— Если компьютеры еще не выключили, я постараюсь вам помочь. Но вам придется подождать.
— Разумеется, я буду ждать, — сказала Нина.
Молодой человек вернулся в зал, и Нина увидела, как он подошел к одной из сотрудниц и что-то сказал ей на ухо. «Если бы компьютеры уже выключили, — подумала Нина, — он бы вышел и сказал об этом. Значит, что-нибудь, может, и получится. Какой милый молодой человек…»
Ждать пришлось довольно долго. С Москвы-реки дул холодный сырой ветер, и Нина почувствовала, что начинает замерзать, однако боялась отойти даже на минуту, чтобы пойти погреться в соседний магазин.
Наконец, молодой человек снова появился в дверях.
— Значит, так, — сказал он и посмотрел на клочок бумаги, который держал в руках, — ваш знакомый Салтыков купил один билет в Токио на 18 декабря, рейс 581, вылет в 19.30, и было это двадцатого октября, а сдал он его… Что с вами?
— Ничего-ничего, не обращайте внимания, — сказала Нина, которой от волнения пришлось схватиться за ручку двери, чтобы не упасть, — это я от радости.
— Для вас это действительно так важно?
— Да, очень важно: это дает надежду. Скажите, как мне вас благодарить?
— Да никак! Если от этого кому-нибудь станет легче…
«Боже мой, неужели Лёля права? — думала Нина по дороге домой. — Неужели действительно убил Салтыков? Не может быть… Делать такой вывод только на том основании, что он обманул свою жену?..»
Впрочем, Нина старалась не думать об этом: слишком многое еще предстояло сделать, чтобы что-нибудь понять в этой истории.
* * *Лёля торжествовала, хотя Нина и пыталась убедить ее, что сведения о салтыковском билете еще не являются доказательством его вины.
— Это, может быть, и не доказательство вины, — говорила Лёля, — но это доказательство того, что мы рассуждали правильно и что он лгал. И теперь нам предстоит узнать, зачем он это делал.