Пока светит солнце! - Конторович Александр

— Танк русских… он же был всего один?

— Танкистов спроси — они его лучше видели. А мы — лежали, спасая свои задницы от пулеметного огня. Много ли разглядишь из такого положения? Чрезмерно любопытные попытались — теперь их едят могильные черви.

Гауптман вздохнул и вытащил из кармана сигарету. Щелкнул зажигалкой, прикуривая.

— Я и потерь 'Нахтигаля' не указывал. Нам они не подчинены и я не отвечаю за их действия — для этого у них есть свои командиры. Пусть каждый курит свою трубку, мой мальчик! Отвечай за себя и не лезь в чужую кухню! Да и какое тебе дело до этих предателей?

— Предателей, герр гауптман? Они воюют на нашей стороне!

— Против своих же земляков! Здесь ведь были их дома, да и сами они выросли где-то в этих краях. А сейчас убивают своих соотечественников и поджигают свои же деревни. Ты можешь представить себе честного немца, который повернул бы оружие против Германии?

— М-м-м… с трудом.

— А я — так и вовсе не могу! Да, генералы сочли нужным использовать этих… деятелей. Им виднее — они же наверху! Но это не значит, мой мальчик, что мы все должны раскрыть им свои объятия. Пипифакс, Клаус, тоже вещь необходимая, но ты же не положишь его на обеденный стол?

27.06.1941 г

'Гул…

Гул в голове…

Хотя… нет, это же канонада! Да, где-то там стреляют пушки. Далеко…

И все как-то странно покачивается. Почему?

И я лежу… почему это, кстати говоря?'

Ракутин рывком приподнял голову.

— Очнулись, товарищ капитан?

Несшие импровизированные носилки бойцы остановились и поставили их на землю. Прекратилось покачивание.

Алексей, помогая себе руками, приподнялся. Стоявший рядом красноармеец протянул ему его фуражку.

— Спасибо… Где мы? Что происходит?

— Контузило вас, товарищ капитан. Сейчас старший лейтенант подойдёт, он вам всё и расскажет.

Придерживая висящий за спиной автомат, быстрым шагом подошёл Федюнин. Голова его была обмотана бинтом, видать, где-то зацепило.

— Как вы, товарищ капитан?

— Ну… трудно сказать… идти, наверное, могу. Где мы? И что с переправой?

— Сгорел мост. Когда мы уходили — там уже так полыхало! Середина уже выгорела вся, балки в реку обрушились. Нечего там было оборонять. Там, разве что, вброд переходить — так это и в других местах сделать можно. Да и немцы отошли. Через реку постреляли — мы им в ответ врезали. Они и отошли. Вот и всё.

— Так… Куда мы идём?

— К городу, куда ж ещё? Надо к своим выходить. Часа три уже идем.

— Понятно. Что у нас с личным составом? — капитана ещё покачивало. Но силы понемногу возвращались, в голове перестало шуметь. И даже канонада как-то отдалилась.

— В строю тридцать шесть бойцов. Одиннадцать человек ранено, несем с собой. Старшина откуда-то пригнал две телеги — они, в основном, там и лежат.

— Хромлюк? Живой?

— И даже не раненый. Четыре пулемета. Два 'максима' и два ручных. Миномет, но мин всего пять штук осталось.

— Ага! Межуев жив?

— Поцарапало малость, да из его расчета двоих убило. А так — идет вместе со всеми, у него рана легкая.

— Молодец он! Сколько у дороги фрицев положил — просто жуть! Потери наши?

Федюнин вздохнул.

— Трудно сказать… На той стороне они остались. Артиллеристы погибли все, из пулеметчиков, которых танк раздавил — только один уцелел. Кто-то в поле рванул, я таких видел. Как мост упал, мы на тот берег и не совались. Приблизительно — человек пятнадцать, только убитыми, потеряли. Вот раненых — вынесли, надеюсь, что всех. Их спасти старались, не успели погибших похоронить.

— Ладно… понимаю вас. Миронов?

— Кто это?

— Сапер. Тот, что танк подорвал.

— Погиб он. Собственным взрывом и убило.

— Жаль, геройский парень он оказался… — Алексей тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. — Ладно. Что сделано — то сделано. Мост мы просрали, будем теперь выволочки от командования ждать.

— Так кто бы тут что сделал, товарищ капитан? Танки… да фашистов — чуть не батальон!

— Нет. Не было их там столько. Рота… ну, может быть, две.

— Хрен редьки не слаще!

— Эх, Федюнин, кабы всё так просто было! — Ракутин надел фуражку и поправил гимнастерку. — Приказ — мне отдали, с меня и спрос будет. Автомат мой где?

— Скажу старшине — принесёт.

Подошедший через несколько минут старшина принес капитану ППД.

— Рассказывайте, Хромлюк. Что там у вас, да и телеги откуда взяли?

— Так из деревни всё это, товарищ капитан! Вы же сами распорядились туда бойцов послать — за куркулем этим.

— А! Помню… и как?

— Он, товарищ капитан, как бойцов увидал, так враз смекнул — не с пирогами к нему пожаловали. Сиганул в дом, да из окна и стрельнул. Не попал, мы тоже не лыком шиты, небось. Разбежались по сторонам-то, да сунули ему гранату в окно! Куркуля-то взрывом и уконтрапупило! Хата евонная — сгорела, видать, тот самый бензин, что он у нас выцыганил, и полыхнул. А я, как бойцов отправлял, наказал — забрать со двора телегу, она ему более без надобности будет. Так их там две штуки оказалось. Обе и пригнали. Лошади тоже отыскались — в сарае нашлись.

— А ещё там что нашлось?

— Так… по мелочи. Цинк патронов к автомату, гранат десяток… еды, но той — совсем чуток.

— Ох, старшина, подведешь ты меня под монастырь! Ну да ладно, телеги эти — очень даже к месту оказались. Так что — молодец!

А через несколько часов их остановили передовые посты советских войск. Как выяснилось, приказы, аналогичные тому, что получил Ракутин, имелись не только у него. Поэтому, первым же желанием старшего лейтенанта, который командовал этим самым постом, было присоединение подошедшего отряда к себе. Тем паче, что его подразделение насчитывало всего два десятка красноармейцев, при одном ручном пулемете. И единственным аргументом старшего лейтенанта оставался приказ, подписанный командиром дивизии. На него-то он, в основном, и уповал.

— Серьезный документ, — кивнул Алексей, прочитав эту бумагу.

— Комдив подписал!

— Угу… а вот скажите мне, товарищ старший лейтенант, комдив ваш, он что — непосредственно Москве подчиняется?

— Как это?

— Ну, в смысле, здесь над ним кто-то есть?

— Конечно, есть!

— Например? Вы не удивляйтесь, я же пограничник, всех тонкостей могу и не знать…

Слушавшие эту беседу Хромлюк и Федюнин, почти одновременно хмыкнули.

— Командир корпуса… штаб армии, наконец!

— Ага! То есть, приказ штаба армии, в данном случае, будет более весом?

— Разумеется!

— В таком случае, милости прошу ознакомиться… — протянул с в о ю бумагу капитан. — Тут и печать есть, всё, как полагается.

Командир поста повертел документ — только что не понюхал. И с видимым сожалением вернул его Алексею.