Оборотни Его Величества - Алина Илларионова

— Вилль?..

Аватар сделал шаг и замер.

— Вилль, не надо смотреть на меня как на статую золотую!

Аватар не смеет смотреть на Повелительницу иначе.

— Вилль, моя фамилия — Залесская! И точка! — девушка сжала кулаки, аж костяшки побелели.

Аватар преклонил колено перед Алессой Эскабиан.

— Встань!!! Вилль, эти люди для меня — никто! Пустое место, понятно? Моя фамилия — За-лес-ска-я! Ты сам мне её дал, если помнишь!

Аватар исполнил волю Повелительницы и поднялся, не сводя с неё взгляда.

— Иди ты… — Алесса глубоко вздохнула и, не размениваясь собственным достоинством, закончила, — идите вы, л’лэрд Винтерфелл, сами знаете куда, а уж если заблудитесь, полагайтесь на нюх!

Вилль, прижав руку к груди, поклонился спине Повелительницы, удаляющейся через окно. Он мог ответить, что в такой сложной и трудоёмкой экскурсии без червя-чревогрыза не обойтись… Мог ответить… но не посмел.

Хоть и очень хотелось. Пресветлая, прости за блудомыслие и неуважение к роду Повелителей!

ГЛАВА 11

Плющ кинулся молниеносно как хищник. Да он и был хищником — приручённым, дрессированным, но всё же плотоядным, который охотится на дичь, чтобы выжить. Основной природный инстинкт. И купеческий дом — его охотничья территория.

Перекатившись через плечо, Дан чудом увернулся и вскочил на ноги у стола, заваленного осколками битых пробирок, прожжённого, покрытого разноцветными кляксами. Похоже, оставшись в одиночестве, тварь здорово бушевала. Циката и съерт послушно скакнули в ладони. Хотя, что с них проку. Это создание регенерирует за считанные секунды и практически неуязвимо для холодного оружия.

Миелл-тьярр… Лесной пёс.

Перебирая корнями, плющ переполз с потолка на стену и напружинился, разглядывая потенциальный обед. Да-да, именно разглядывая. Дан не знал, как устроено зрение у разумных растений, но эту стойку, когда готовый атаковать хищник не сводит глаз с добычи, нельзя было спутать с чем-либо. Распахнулись рыже-алые крапчатые бутоны, похожие на цветы леопардовой лилии. На заострённых концах пестиков выступили капельки влаги. Бархатистые тонкие листья завибрировали. Сейчас выстрелит, понял аватар.

Сразу десяток ядовитых пестиков прошили воздух. Отбивать было бессмысленно, и Дан просто рухнул ничком, закрыв руками голову. Пара иголок накрепко засели в деревянной ножке стола, остальные, видимо, долетели до стены. Выход был прямо напротив в паре десятков шагов, и тусклый свет, струясь по ступеням, падал на Дана. Но как добраться? Миелл-тьярр разросся во всю стену, пустил корни по лестнице, уцепился за дверь.

Растение выбрасывало какой-то феромон, липкими нитями заматывающий разум аватара в кокон паники. Десятки раз Дан заглядывал в лицо смерти, но не думал, что последняя маска будет так ужасающе прекрасна. Плотоядные растения — настоящее совершенство, продуманное от шиповидных пестиков до корней, способных удержаться на, казалось бы, гладкой стене. Они умны, послушны, они никогда не охотятся впрок… От одиночества они сходят с ума.

Лепестки сомкнулись, превратив чашечки в наконечники стрел, наведённых на цель, по стеблям прошла волна спазмов. Миелл-Тьяр нагонял сок в иглы, чтобы ударить вновь.

— Ven… Venne! — с трудом сохраняя контроль, приказал Дан.

Плющ потянулся на голос как приблудная собачонка, которой дали обнюхать руку. Неуверенно полз, с надеждой и опаской одновременно. Пригреют или побьют?

Ментальные нити слабели, обвисали и отрывались медленно, одна за одной. Стало легче дышать. Дан понёс околесицу на эльфийском, лихорадочно соображая, как обращаться с этой тварью. Сказать «фу»? Назвать хорошим барбосиком? Под чашечкой почесать? А ведь лесной пёс думает, что пришли его накормить…

Испуганно взвизгнула и заржала чья-то лошадь. Заржала на улице, за толстыми внешними стенами, однако и здесь это прозвучало как раскат грома, с лёгкостью перебив шелестящий голос эльфа. Дан осёкся. Плющ замер точно у невидимой черты, поникшие бутоны снова закачались на гибких стеблях как змеиные головки, разевая ядовитые пасти…

— Venne!

— Ну что ж ты сразу не сказала, что нельзя тебе перегреваться! — в который раз всплеснула руками Марийка, едва не опрокинув стакан наливки.

— За здоровье! — поправив войлочную шляпу с обмякшими бортами, Ирэн отсалютовала клюквенным морсом.

Выпили, закусили мочёными яблоками. После инъекции в локте немного саднило, но в целом наследница чувствовала себя очень неплохо. Боль исчезла, прихватив за компанию насморк. Но второе — заслуга исключительно бани, в приступе как раз не повинной. Эти приступы давно стали обыденностью, чем-то вроде регулярных женских неудобств. Но раньше боль хотя бы стучалась, прежде чем вломиться в голову и скрутить тело судорогами. На этот раз она вынесла барьер с тарана. Ирэн просто диву давалась, что смогла попасть в вену, практически ничего не видя, вгоняя иглу занемевшими пальцами.

Брр! Упаси Иллада, такое повторится.

Слабость постепенно уходила, сменяясь жаждой… как это? А! Покуролесить!

Верх, низ или золотая середина? Любопытно аж до костей, хе-хе…

Дан отстранённо гадал, с какого конца миелл-тьярры начинают жрать. Уж лучше голова, чем ноги. Яд оказался паралитическим, и полукровка сам себя представлял тушкой, которую вот-вот начнут потрошить. Он не мог даже моргнуть, тем более — шевельнуться. Оставалось любоваться изрытым корнями потолком и размышлять, насколько быстро его сожрёт плющ. Почему-то было не страшно, только очень обидно за бесцельно прожжённую жизнь. Женщины, игры, дороги — вот, пожалуй, всё, о чём можно вспомнить. А теперь… Не будет у бродяги Эданэля-Аэшура могилки с мраморным надгробием, не возрыдает на лавочке безутешная вдова, не встанет на крыло белый волчонок. Э-хе-хе… Печально всё это.

Жалость к самому себе накатила внезапно, и Дан шмыгнул носом.

Минуточку… Шмыгнул?!

Сосредоточившись, он попробовал шевельнуть указательным пальцем. Подушечка обо что-то царапнулась, фалангу прострелило. Больно… Больно!!!

Оцепенение проходило: дар Пресветлой смог побороть один из сильнейших ядов. Дан скосил глаза на миелл-тьярра. Тот висел на стене точно скадарский ковёр, всё ещё сомневаясь, а можно ли есть двуногое существо с острыми ушами, чем-то похожее на хозяина. Однако движение добычи не осталось незамеченным: плющ стёк на пол и заскользил, поднимаясь волной, готовой захлестнуть и смять тело в мешок с костями. Дан встал на четвереньки. Его мотало и мутило, но даже секундная передышка была сейчас непозволительной роскошью. В замкнутом пространстве невозможно было развернуться, чтобы не угодить в зелёную сеть. Дан нырнул под стол, выкатившись уже по ту сторону преграды…