Оборотни Его Величества - Алина Илларионова

…чтобы опять растянуться на полу. Иглы вжикнули в ногте от макушки.

И что теперь?! Клинки остались там, у корней… Горючее! Сухое горючее!!!

Волна страха хлынула, вымывая из головы проснувшееся здравомыслие, из сердца — надежду. Снова пошёл в ход феромон. Миелл-тьярр дрожал будто гиганский студень, утробно рокоча. Оно и разговаривать умеет?!

Изумление придало сил. Вырвав из кармана кисет, с треском дёрнув тесёмку, Дан сыпанул полную горсть чудо-порошка, не смущаясь тем, что на пол угодило почти столько же. Сжатые бутоны раскрывались огненными звёздами с жалом в сердцевине.

Ну иди сюда, пёсик…

Жгутами выстрелили стебли, прилепляясь к потолку, стенам, столу; извиваясь, раздались в сторону цветы, открывая то, что пряталось внутри клубка из листьев, придаточных корней и лоз — корневище, похожее на чешуйчатые осминожьи щупальца. Собака простит хозяину предательство, но миелл-тьярры слишком умны для этого. Предавшему однажды веры нет.

Ближе… Ближе… Ближе!

Отброшенный чудовищной силой, ударился в стену стол и треснул напополам. Лесной пёс голодно распахнул пасть. Горючий порошок закружил в спёртом воздухе, осел на «дёснах» твари густым инеем. А кисет угодил точно в цель.

— Гори-гори ясно!

«Сюда б компанию для хоровода», — отрешённо подумал Дан.

И полыхнуло. В том числе, у него под ногами.

— Хороший парень, да жаль, больно красивый! — поддатенькая Марийка оперлась щекой о ладошку.

— Почему жаль? — удивилась трезвая Ирэн.

— Да красавцам мы, девки простые, без надобности. Им принцесс заморских подавай!

Принцесса с хохотом сползла с лавки.

Держась за грудь, Дан сполз по стене. Сердце колотилось, едва не пробивая грудную клетку. Багровый туман в голове рассеивался, и аватару казалось, что он видит выходящие из ноздрей красноватые струйки пара, светлеющие до абсолютной белизны. В районе макушке бухало мерно и гулко, в глазах двоилось — наверное, так себя чувствует перебравший селянин, которого жена приводит в чувство сковородкой.

Стебли, уже мёртвые, медленно тлели, навевая невесёлые мысли о бренности сущего… Тьфу, шушеля мать, какая бренность?! Не сожрали, из огня выпрыгнуть успел — от счастья плясать надо! Да настроения не было.

Морщась от подкатывающих к горлу спазмов, Дан подошёл к останкам плюща. Разумные растения подобные этому — одна из тайн Силль-Миеллона, как ядовитым лишайником обросшая слухами. Сами по себе миелл-тьярры опасны только для нарушителей границ леса, и заменяют остроухим цепных псов, храня верность каждый своему хозяину. Только далеко не всякий эльф способен вырастить подобного сторожа. Сколько таких умельцев в Силль-Миеллоне и отчего это умение зависит, Дан не знал, но предполагал, что и трёх десятков не наберётся. Процесс «посева» общественности неизвестен, однако те, кому посчастливилось увидеть (и не стать закуской) миелл-тьярра, в один голос утверждали, дескать, собака и есть! Реагирует на голос хозяина, свист, выполняет команды типа «Сидеть!», «Умри!», «Дай ветку!»; собеседник в трактире и купец по совместительству рассказывал, что лесной пёс уволок у него кольцо сырокопчёной колбасы.

На первый взгляд, милые забавные создания. Да, когда хозяин рядом.

Оставшись без хозяина, миелл-тьярр оголодал и озлобился. Телепатически эти твари могут общаться только с эльфами, поэтому на помощь позвать было некого. Пока что его сдерживал снег и закаменевшая почва, но, случись оттепель, и плющ выбрался бы из дома на охоту. На горожан. С ним, конечно, справились бы, да только несложно догадаться, чем встречали б потом заезжих эльфов. Да, миелл-тьяры верны и послушны, но как любому мыслящему существу, им не чужды чувства обиды и ненависти. На Дане плющ решил выместить злость за то, что сородичи полукровки его предали и бросили умирать.

И что за лопоухий идиот забыл его здесь?!

Если только…

…это не было сделано специально.

Как пузырьки со дна пруда, всплыли в памяти слова мага-артефактора: «Да с месяц назад занедужил, недельку помаялся, да и преставился… У нас тогда ваши сородичи останавливались…» Совпадение? Ох, вряд ли…

Значит, некие эльфы вывозят с родины саженец, находят городок, где живут только люди и лесного пса никто не услышит, затем продают его бирюку Хвату, который вскорости помирает от неизвестной лихорадки! О, как удачно да лихо! Миелл-тьярры даже от паразитов не страдают, не говоря о том, чтобы стать источником болезни, так что купца, скорей всего, заразили сами эльфы. Или прокляли…

Да эльфы ли? Что, сами себя решили подставить?! В Силль-Миеллоне, конечно, хватает дурачья, но не до такой же степени!

Эти просчитали всё до мелочей. Расспросив горожан, узнали о доморощенном алхимике, а тот, естественно, клюнул на силль-миеллонскую диковинку. Хват внезапно заболевает, умирает, и голодный плющ начинает звереть, оставшись один. Сюда никто не ходит, что только усугубляет настроение приручённого растения. В конце концов, его не остановил бы и снег. И что потом? Тот же маг-артефактор узнал бы силль-миеллонского пса и припомнил давешних эльфов. Всё очевидно. Городок стоит у наезженного тракта, так что к славице, а то и раньше, о происшествии узнали бы в столице. А занеси сюда нелёгкая кого-нибудь из настоящих эльфов, могло б и до убийства дойти.

Дан поймал себя на том, что прячет в волосы кончики ушей.

Из дома он выбрался машинально, а сухое горючее скупал уже на трезвую голову. Это добро лишним не будет. Подкопчённый внешний вид объяснил тем, что испытания порошка прошли успешно. Дана всё ещё подташнивало, и обеденную залу «Трёх яблонь» он пересёк, не дыша. Заговорщицки хитренькое лицо Ирэн, в одной рубашке восседавшей на кровати соседа, вытянулось как банановая кожура.

— Как день прошёл? — буднично поинтересовался аватар.

— Замечательно… — Ирэн подвинулась. — А у тебя?

— Аналогично.

Сбросив куртку на пол, Дан рухнул плахой и уже не чувствовал, как будущая кэссарица стаскивает с него сапоги и расплетает косу.

Хоть Русанна Ринвейн назвала сына Жаворонком, проспал он до полудня в угоду «совиному» прозвищу. Снились почему-то шушели, хороводящие вокруг плюща с песенкой: «Гори-гори ясно, чтобы не погасло!», однако миелл-тьярр гореть не думал, а вместо этого хлопал им в листья. Затем один из «деток» запрыгнул к Дану на грудь и смачно облобызал.

— Изыди, нечистый, — спихнув целовальника на пол, аватар утёрся рукавом.

— Сам дурак! — обиделся «шушель», и Дан, окончательно проснувшись, узнал, что он ещё и смерд.