Деформатор - Максим Субботин

К тому времени, как люди в черном пришли в операционную, человек уже успел расчленить и выпотрошить свою жертву. На незваных гостей он отреагировал спокойно, не сопротивлялся и не просил о пощаде. Он сделал иначе — улыбаясь, точно идиот, воткнул скальпель себе в горло. Его попытались спасти, но тщетно.

Группу из полудюжины человек перехватили возле какого-то коридора. Нагруженные объемными рюкзаками, они явно торопились покинуть убежище — не успели. Их поджидали, а потому заперли в небольшой комнате. Но легкой победы людям в черном не досталось. Шестеро отстреливались и отбивались длинными тесаками. В конце концов, их все же задавили числом. Схватка вышла жестокой. Никто не желал отступать. Особенно глаз зацепил один эпизод: выстрелом из дробовика один из беглецов практически оторвал руку нападающему — крупному детине с парой топоров в руках. Не тому ли, что впоследствии стал погонщиком человеческого скота?

Лысый знал, что показывать. По возвращении обратно я ощущал себя так, будто сам вымазался в чужой крови. Будто сам убивал. С упоением и верой в какие-то высшие идеалы.

— Считаешь, всех их следовало оставить в покое? — спросил лысый. — Мы избавились от гнилья, но не выбросили его в окно, а предложили тому, кто сможет повести за собой.

— Кому именно?

— Ты действительно хочешь это знать?

— Уже знаю.

Брови лысого приподнялись.

— Твари из Хаоса, — продолжил я. — Но не обычному демону, а уже издохшему. Думаешь, сможешь его контролировать?

— Я всего лишь смиренный слуга. Мне ли думать о контроле высших созданий?

— И все же ты хочешь его контролировать. Там, снаружи, еще много тех, кто не примет твои ценности. Они тоже умрут на крестах?

— Если на то будет воля Поводыря.

— Или твоя?

Лысый нахмурился, его кулаки сжались.

— Видят боги, я пытался дать тебе шанс. Но ты такой же мешок с костями, как и все прочие. Предлагаю добровольно отдать мне оружие и доспехи. Тогда больно будет только завтра.

— Тебе нужен меч?

Я вытянул клинок пламенной ярости перед собой. Огонь на нем вспыхнул, будто почувствовал близость потенциальной цели.

— Пожалуй. Возможно, он придется по душе Поводырю.

— Вот пусть он сам и заберет его.

— Ты слишком молод и потому не представляешь, на что способны создания Хаоса. В их руках ты можешь умирать неделю, месяц, год… вечность. Они в силах разорвать тебя на части, а потом собрать снова. Быть может, несколько в ином порядке. По их воле ты станешь трахать себя в зад самым толстым и корявым суком, какой тебе дадут и при этом верещать от удовольствия. Ты созреешь свои мозги, а потом сожрешь то дерьмо, которое из тебя выйдет.

— И все же я рискну поговорить с твоим Поводырем лично.

— Ты повеселил меня, малыш. Хорошо, тебе представится такая возможность, если сумеешь покинуть гравитационную капсулу. Ты же знаешь, что такое гравитация? И что она способна сотворить с тем, кто попал под ее воздействие. Удачи.

Он просто хлопнул в ладоши — и я тут же почувствовал давление. Оно ощущалось сразу со всех сторон и оно нарастало. Доспехи — ничто, когда на тебя давит многотонная плита. А если плита не одна? А если плиты все время подкладывают? Вскоре я и думать забыл о лысом ублюдке. Да что там о нем — обо всем. В голове пульсировала лишь одна мысль — высвободиться. Но сделать этого не мог. Иконки способностей оставались мертвыми, а физических сил не хваталось, чтобы противиться нарастающему давлению.

В ушах зашумело, перед глазами появились черные точки. Дышать удавалось через раз, да и то лишь небольшим вдохами. Я попытался снова отмахнуться мечом, с огромным трудом выудил из вещевого мешка магический жезл, несколько раз выстрелил наугад. Все тщетно. Давление сворачивает в комок.

Во рту появился привкус крови. Звуки исчезли разом все, даже шум. Что-то взорвалось в голове — и полная тишина. В тело что-то впивалось — то ли металл доспехов, то ли рвались мышцы. Не шелохнуться, не вздохнуть. Даже мысли в голове замерли.

Свобода.

Давление исчезло разом. Я вроде бы упал, но точно не скажу. В голове мир кружился до тошноты. Сдерживал позывы к рвоте — еще не хватало захлебнуться в собственном шлеме.

Давление вернулось. Обняло, выдавило из легких драгоценный воздух. Очень хотелось кричать, но выдавить из себя даже мышиный писк — дело совершенно нереальное. Треск и скрежет — звуки, которые рождало само сознание. Ничего подобного в реальности я не мог услышать.

Скачки давления происходили еще пару раз. Лысый вряд ли хотел меня убить. Скорее — проучить. Я потерял счет времени, позабыл обо всем. Только жадно хватал ртом воздух в моменты, когда мне это позволяли. Возможно, скулил. Надеюсь, что не просил о пощаде. Но полностью доверять собственному разуму и памяти не могу — было слишком больно.

А потом все исчезло. Я лежал в глухой темноте и дышал. Не надо больше ничего — только возможность вздохнуть.

Грохот.

То ли голова взорвалась изнутри, то ли что-то случилось рядом со мной. Жаль, что ничего не вижу — мир только-только начинает обретать очертания, все еще плывет.

— Вставай! — голос Эши звучал из далекой дали. Но это кричала именно она. Я не мог ошибиться. — Поднимайся!

Снова грохот.

Что-то ухватило меня за руку, потянуло. Все еще ничего не видя, еле-еле держась на ногах, побежал. Или поплелся, заплетаясь. Успевал с трудом, чуть не падал.

Единственное на что ориентировался — шум шагов и редкие выстрелы. Нас преследовали, что-то кричали вслед. Но потом отстали.

Что-то скрежетнуло, вызвав приступ зубной боли. В глаза ударил яркий свет. Шум шагов исчез. Вообще дышаться стало заметно легче. Некоторое время я жмурился, затем открыл глаза. Каким-то образом мы выбрались на поверхность и теперь бежали среди зарослей густого кустарника. Причем кустарника живого, с темно-зеленой листвой, густого, без каких-либо признаков ползающих паразитов. Но главное — ночь сменилась днем. Неужели я так много времени провел в гравитационной капсуле? Впрочем, оно и не удивительно. Надеяться на то, что собственная голова адекватно воспринимала действительность, не приходится.

Сил не было никаких. Уровень усталости приближался к ста процентам, но Эша продолжала тянуть вперед, не позволяя отвлечься даже на то, чтобы выпить раствор. Если бы не обновленные доспехи — давно бы свалился под какой-нибудь куст. А так — вполне терпимо, хоть в горле и отдает металлическим привкусом.

Остановились в каком-то глухом овраге. Кругом заросли крапивы и папоротника.

— Живой? — Лицо Эши горело, дышала она часто и глубоко.

— Кажется. Спасибо. Похоже, облажался я по-крупному.

Позволил себе передохнуть и наконец-то сесть.

— Все хорошо, — улыбнулась она. — Все позади. Мы выбрались. А это главное.

— Но как?

— Ты был прав… — она скинула остатки куртки на землю, села рядом со мной. — Оказалось достаточно убить их лидера. Разве что еще однорукий — он тоже не захотел нас отпускать. Напугать остальных не составило труда.

— Поверить не могу. — Я откинулся на спину, стащил с головы шлем. — Надо идти дальше?

— Думаю, нам здесь ничто не угрожает.

Она склонилась надо мной, глаза горят, дыхание все еще не успокоилось.

— Ты что?

— А на что это похоже? — Ее руки поползли по моим доспехам. — Ты только что балансировал на краю бездны. И кто знает, что поджидает нас за следующим поворотом. Я хочу тебя. Очень хочу.

— А если погоня?

— Они не будут преследовать. Слишком напуганы, слишком подавлены потерей лидера.

Ее голос становился все более хриплым. Пальцы расстегивали на доспехах пряжки креплений.

— Мы быстро — и потом пойдем.

Мог ли каких-нибудь десять минут назад думать, что захочу близости? Нет — и мысли такой не возникало. Но ее голос, ее дыхание, ее глаза — они сводили с ума, заставляли позабыть обо всем вокруг. Девчонке хотелось верить, хотелось плюнуть на возможную опасть. Не помню, чтобы такое желание владело мной даже в самый первый раз, тогда, в доме, когда Эша только-только пришла в себя после отравления. Такое чувство, будто меня разорвет на куски, если не скину к чертям одежду и не овладею ею. Сил противиться желанию — нет. Слабые отзвуки рассудка еще кричат, чтобы остановился, но их голоса все слабее.