Полутораглазый стрелец - Бенедикт Лившиц

ШАРЛЬ ВИЛЬДРАК

251. ПЕСНЬ ПЕХОТИНЦА

Я хотел бы на дорогеСтарым быть каменотесом;Он сидит на солнцепекеИ булыжники дробит,Широко расставив ноги.

Кроме этого труда,Нет с него иного спроса.В полдень, удаляясь в тень,Он съедает корку хлеба.

Знаю я глубокий лог,Где укрылась в дикой чащеСтарая каменоломня,Позабытая людьми.

Там и солнца луч не светит,Не накрапывает дождик,Там залетная лишь птицаВопрошает тишину.

Это — древняя морщинаНа лице земли суровом,Небом проклятая щель.

Съежившись под ежевикой,Я хотел бы там лежать!

Я хотел бы быть слепцом,Что стоит у входа в церковь:

Звучной ночью окружен,Он поет, в себе лелеяВремя, плещущее в нем,Как под сводом чистый воздух,

Потому что он на берегВыброшен рекой угрюмой,И его уж не увлечьМутной ненависти волнам.

Я хотел бы быть солдатом,Наповал убитым первойПулей в первый день войны.

ГИЙОМ АПОЛЛИНЕР

252. СУМЕРКИ

В саду где привиденья ждутЧтоб день угас изнемогаяРаздевшись дóгола нагаяГлядится Арлекина в пруд

Молочно-белые светилаМерцают в небе сквозь туманИ сумеречный шарлатанЗдесь вертит всем как заправила

Подмостков бледный властелинЯвившимся из Гарца феямВолшебникам и чародеямПоклон отвесил арлекин

И между тем как ловкий малыйИграет сорванной звездойПовешенный под хриплый войНогами мерно бьет в цимбалы

Слепой баюкает дитяПроходит лань тропой росистойИ наблюдает карл грустяРост Арлекина Трисмегиста

253. ОТШЕЛЬНИК

Проклятие скорбям и мученичествуВскричал близ черепа отшельник босоногийЛогомахических соблазнов и тревогиВнушаемой луной я не переживу

Все звезды от моих молитв бегут О дырыНоздрей Орбиты глаз Истлевшие чертыЯ голоден Давно кричу до хрипотыИ вот для моего поста головка сыра

О господи бичуй поднявшие подолНад задом розовым бессовестные тучиУж вечер и цветы объемлет сон дремучийИ мыши в сумраке грызут волхвуя пол

Нам смертным столько игр дано любовь и мурраЛюбовь игра в гусек я к ней всегда готовА мурра беглый счет мелькающих перстовСоделай господи меня рабом Амура

Я Незнакомки жду чьи тонкие перстыНа ноготках хранят отметки лжи и лениИм нет числа но я томясь от вожделенийЖду рук протянутых ко мне из темноты

Чем провинился я что ты единорогомОбрек меня прожить земную жизнь господьА между тем моя совсем безгрешна плотьИ я напрасно дань несу любви тревогам

Господь накинь накинь чтоб язв ослабить знойНа обнаженного Христа хитон нешвенныйВ колодце звон часов потонет и бессменныйТуда же канет звон капели дождевой

Я в Гефсимании хотел увидеть страстноПод олеандрами твой алый пот ХристосЯ тридцать суток бдел увы гематидрозДолжно быть выдумка я ждал его напрасно

Сердцебиению я с трепетом внималСтруясь в артериях бежала кровь звончееОни кораллы иль вернее казначеиИ скупости запас в аорте был не мал

Упала капля Пот Как светел каждый атомМне стала грешников смешна в аду возняПотом я раскусил из носа у меняШла кровь А всё цветы с их сильным ароматом

Над старым ангелом который не сошелЛениво протянуть мне чашу поглумитьсяЯ захотел и вот снимаю власяницуКуда ткачи вплели щетины жесткий шелк

Смеясь над странною утробою папессыНад грудью без соска у праведниц идуБыть может умереть за девственность в садуОбетов слов и рук срывая с тайн завесы

Я ветрам вопреки невозмутимо тихВстаю как лунный луч над зыбью моря страстнойНепразднуемых я молил святых напрасноНикто не освятил опресноков моих

И я иду бегу о ночь Лилит уйду лиОт воя твоего Я вижу глаз разрезТрагический О ночь я вижу свод небесЗвездообразные усеяли пилюли

На звездной ниточке отбрасывая теньКачается скелет невинной королевыПолночные леса свои раскрыли зевыНадежды все умрут когда угаснет день

И я иду бегу о день заря рыжухаЗакрыла пристальный как палы алый взорСова овечий взгляд направленный в упорИ свиньи чей сосок похож на мочку уха

Вороны тильдами простертые скользятЕдва роняя тень над рожью золотистойВблизи местечек где все хижины нечистыИ совы мертвые распространяют смрад

Мои скитания Печалей нет печальнейИ пальцев остовы ощерившие ельС дороги сбился я запутав снов кудельИ ельник часто мне служил опочивальней

Но томным вечером я наконец вступилВо град представший мне при звоне колокольномИ жало похоти вдруг сделалось безбольнымИ я входя толпу зевак благословил

Над трюфлевидными я хохотал дворцамиО город синими прогалинами весьИзрытый Все мои желанья тают здесьСкуфьей прогнав мигрень я завладел сердцами

Да все они пришли покаяться в грехахИ Диамантою Луизой ЗелотидойЯ в ризу святости с простой простясь хламидойОтныне облачен Ты знаешь все монах

Воскликнули они Отшельник нелюдимыйВозлюбленный прости нам тяжкие грехиЧитай в сердцах покрой любимые грехиИ поцелуев мед несказанно сладимый

И отпускаю я пурпурные как кровьГрехи волшебницы блудницы поэтессыИ духа моего не искушают бесыКогда любовников объятья вижу вновь

Мне ничего уже не надо только взорыУсталых глаз забыть дрожащий садГде красные кусты смородины хрипятИ дышат лютостью святою пассифлоры

254. ПЕРЕСЕЛЕНЕЦ С ЛЕНДОР-РОУДА

В витрине увидав последней моды крикВошел он с улицы к портному ПоставщикДвора лишь только что в порыве вдохновенномОтрезал головы нарядным манекенам

Толпа людских теней смесь равнодушных лицВлачилась по земле любовью не согретаЛишь руки к небесам к озерам горним светаВзмывали иногда как стая белых птиц

В Америку меня увозит завтра стимерЯ никогда не возвращусьНажившись в прериях лирических чтоб мимоЛюбимых мест тащить слепую тень как груз

Пусть возвращаются из Индии солдатыНа бирже распродав златых плевков слюнуОдетый щеголем я наконец уснуПод деревом где спят в ветвях арагуаты

Примерив тщательно сюртук жилет штаны(Не вытребованный за смертью неким пэромЗаказ) он приобрел костюм за полценыИ облачась в него стал впрямь миллионером

А на улице годыПроходили степенноГлядя на манекеныЖертвы ветреной моды

Дни втиснутые в год тянулись вереницейКровавых пятниц и унылых похоронДождливые когда избитый дьяволицейЛюбовник слезы льет на серый небосклон

Прибыв в осенний порт с листвой неверно-тусклойКогда листвою рук там вечер шелестелОн вынес чемодан на палубу и грустноПрисел

Дул океанский ветр и в каждом резком звукеУгрозы слал ему играя в волосахПереселенцы вдаль протягивали рукиИ новой родины склонясь лобзали прах

Он всматривался в порт уже совсем безмолвныйИ в горизонт где стыл над пароходом дымЧуть видимый букет одолевая волныПокрыл весь океан цветением своим

Ему хотелось бы в ином дельфиньем миреКак славу разыграть разросшийся букетНо память ткала ткань и вскореПрожитой жизни горький следОн в каждом узнавал узоре

Желая утопить как вшейТкачих пытающих нас и на смертном ложеОн обручил себя как дожиПри выкриках сирен взыскующих мужей

Вздувайся же в ночи о море где акулыДо утренней зари завистливо глядятНа трупы дней что жрет вся свора звезд под гулыСшибающихся волн и всплеск последних клятв

255. МУЗЫКАНТ ИЗ СЕН-МЕРРИ