Последний атаман Ермака - Владимир Буртовой

— Ермак Тимофеевич, глянь, человек какой-то на памятном мысу стоит над речным обрывом и шапкой машет, — неожиданно прокричал с носа струга молодой глазастый казак, поставленный следить за речной водой и берегом.

— Ну-ка, дайте и мне посмотреть, кто это там на мысу выставился нам напоказ? — порадовался атаман, шагая через скамьи, на которых сидели казаки, а пообок с каждым приставлены по две заряженных пищали и круглые щиты развешаны вдоль бортов.

Казаки повернули головы в сторону мыса, где недавно бились с татарским засадным отрядом. Чем ближе подходили струги к мысу, тем отчетливее был виден человек в ратном одеянии, в круглой медной шапке, с круглым щитом на руке. Присмотревшись, остроглазый Наум Коваль без труда признал в нем одного из стражников, который был при кутидоре Махмет-бае.

— Не иначе, вести какие-то хочет сообщить о бухарском караване, — высказал догадку Матвей Мещеряк.

Ермак обернулся к корме и повелел трем казакам сесть в челн, взять того вестника и привезти на струг.

— Ортюха, ты будешь за старшего, осмотри мыс повнимательнее, но на берег не выходите! — повелел атаман десятнику. — Прочим стругам к мысу не притуляться! Держаться в заводи, что с другого берега Ишима!

Ермак и Матвей с носа струга следили, как челн с Ортюхой достиг берега, как стражник спрыгнул с откоса на песчаную плоскую часть прибрежья и перешел по колено в воде в челн, и когда бухарца доставили к Ермаку, тот через толмача спросил, где караван и кутидор Махмет-бай пребывают в данный час и почему купец не пришел к Иртышу, зная, что казаки со дня на день должны были возвратиться от Шиш-реки?

Стражник был уже немолод, безбородый, но с рыжими волосами, с длинными, как у татар, отвислыми усами. Глаза цепкие, немигающие, даже когда атаман Ермак уперся в его лицо суровым взглядом, пытаясь распознать, не с обманом ли подослан этот вестник, воин назвался именем Юсуп, поклонился казацкому предводителю и заговорил:

— О почтенный князь-атаман! Когда кутидор Махметбай на большой лодке поднялся по Ишиму, через три дня пришел караван. Бухарские купцы побоялись идти к Иртышу, узнав о недавнем здесь сражении и направились по большой дороге к становищу Атбаш, где пролегает торговый путь с южной стороны из-за Ишима через Вагай и далее к Кашлыку, — так пересказывал неспешные слова бухарца толмач Микула. — Еще он сказывает, что купчина Махмет-бай из становища Атбаш пошлет своих людей встречь казакам к вагайской перекопи, которая расположена в устье Вагая, и там будут ждать наши струги. Далее идти они боятся, потому как и урочище Атбаш находится во владениях князя Карачи, а чем блике к Кашлыку, тем больше татарских становищ. На Вагае купчина просит в охрану каравана казаков, чтобы безбоязненно идти большим трактом. Ежели вскорости не дождутся казаков, то на свой страх и риск пойдут до Кашлыка, покудова тутошние татары, прознав о богатом караване, не собрались с большой силой и не пограбили иноземцев.

Рыжеволосый Юсуп, как только толмач Микула умолк, сложил руки у подбородка и трижды поясно поклонился атаману.

— Добро, сплывем к Вагаю, тут недалече. Через малое время возвратимся в Кашлык с караваном вместе. Тогда и роздых себе сделаем, будучи сытыми и разодетыми в новые бухарские халаты!

Бухарец Юсуп снова сложил руки на груди, что-то проговорил.

— Чего ему, Микула, спроси, — сказал атаман Ермак и сделал знак приготовиться к тому, чтобы гребцы веслами о дно заводи отпихнули струги к стремнине Иртыша.

— Просит отпустить его на берег. Дескать, он догонит караван и скажет купчине, что мы погребли к Вагаю.

— Махмет-бай и без того докумекает, что придем к Вагаю, об этом допреж того уговаривались, — ответил резко атаман. — С нами пойдет! Так-то спокойнее будет!

Бухарец принял повеление атамана спокойно, присел на скамью рядом с квадратным, низкорослым Тимохой Приемышем, который уселся за весло и вместе с другими казаками начал дружно грести, выводя струг на середину Иртыша.

— Долго мы простояли под Куларами, — вздохнул атаман Ермак, присел рядом с Матвеем Мещеряком на передней скамье струга, чтобы самому смотреть за обеими иртышскими берегами. — И назад шли, прогребли мимо Кулар, князю Караче в великую радость. Он теперь, поди, по всему Сибирскому царству растрезвонит, что крепко побил казаков, будет призывать татар в свое войско. А то и с ханом Кучумом обнимется, помирившись… Через малое время ждать нам татарское воинство под Кашлыком!

— Пущай попробует в осиное гнездо лик свой сунуть! — зло выговорил Матвей. — Как раз узнает, не пора ли ему чертям блины печь! Только бы харчей запасти вдоволь на случай нового прихода воевод со стрельцами, — и Матвей с досады крякнул в кулак, вспомнив князя Болховского и его печальный конец.

— Знать бы доподлинно, что новые ратные силы идут нам в подмогу… А ну как царь Федор Иванович по неведомой нам причине не пошлет стрельцов в Сибирь? Господь добр, да черт проказлив! Может статься, крымский хан именно этим летом умыслит грянуть на Русь! Не зря сказывают, что битому драчуну неймется… А какая тишина по берегам, будто и не живут здесь люди, а сплошь пустошь на многие сотни верст! — неожиданно о другом заговорил Ермак и даже руки развел в стороны, словно вот так, со струга, намеревался обнять бескрайние сибирские просторы…

К устью Вагая приблизились в сумерки, и вновь, как и у Ишима, на берегу казацкие струги были встречены двумя посланцами от Махмет-бая, только на этот раз не воинами, а погонщиками верблюдов. С расспроса они показали, что день назад караван остановился в становище Атбаш.

— Ну вот, Матюша, тебе ведомо то становище, не так ли? — улыбнулся атаман Ермак и кулаком ткнул в бок ратного помощника. — Место памятно, там ночью твои молодцы спеленали арканом лучшего кучумовского воеводу Маметкула, племянника хана! Доброе для нас дело сотворил тогда ближний ясашный мурза хана Кучума Сенбахт Тагин по недружбе к хану-завоевателю. Пропал для татар их лучший воевода, и многие мурзы, как то: Сеид-хан, сам Карача тогда рассорились с Кучумом, что нам было в большую выгоду, рассыпалась ратная сила Сибирского царства… Надолго ли? — неожиданный вопрос самому себе заставил Ермака на миг задуматься и внимательно всмотреться в могучий поток Иртыша.

— Ермак Тимофеевич, просятся эти посланцы пустить их к бухарскому каравану, чтобы известить купчишек о нашем приходе, — прервал толмач размышления атамана.

— Нет! — резко возразил атаман. — Сидеть им на струге! Поутру сами поднимемся по Вагаю к становищу, за ночь караван никуда не денется.