Проклятый манускрипт - Филипп Ванденберг

— Я посланник с тайной миссией! — ответил тот, к кому обращались, сморщив при этом нос, как будто все это его смешило. Его темные одежды и пышные на плечах рукава придавали ему аристократический вид.

— А вы? Откуда вы? Куда направляетесь? — обратился внезапно к Афре экзорцист, изо рта которого капало, когда он поредевшими зубами пытался откусить кусок мяса.

— Мы из Ульма, — коротко ответила Афра.

Ульрих толкнул ее ногой под столом.

— Живем мы в Пассау. Через Ульм мы едем в Трир.

— На паломников вы не очень-то похожи.

— Мы хотим попробовать открыть торговлю платками, — беспечно добавил Ульрих.

Афра кивнула. Уголком глаза она заметила, что торговец церковной парчой, не отрываясь, смотрит на нее. Ей стало не по себе.

— Может ли быть, — неуверенно начал он, — что мы уже когда-то встречались?

Афра испугалась.

— Ваше лицо кажется мне знакомым.

— Не представляю себе почему, — Афра бросила на Ульриха умоляющий взгляд.

Оживленный разговор за столом внезапно стих. Не из-за бестактного вопроса торговца церковной парчой, нет, интерес общества вызвал торговец мощами. Он незаметно вытащил из-под стола саквояж с образцами и, нимало не стесняясь, начал раскладывать на столе мощи. При этом он не забывал сопровождать свой товар пояснениями:

— Левое ухо Урсулы Кельнской, копчик Гаубальда Регенсбургского, клочки савана Сибиллы Гаджской, большой палец левой руки Идесбальда Дюнского и ноготь с пальца ноги Паулины Паулинцеллы — все с подтверждением!

Афре стало противно, и она отодвинула тарелку в сторону, и в тот же самый миг в зал вошли Альперт, извозчик, и охранник Йорг.

— Втискивайтесь куда-нибудь, — сказал хозяин и одного за другим усадил их на лавки. Альперт оказался рядом с торговцем мощами. Увидев возле тарелок предметы анатомии, он скривился:

— Вы такое едите?!

Остальные захохотали и стали хлопать себя по бедрам. Только торговец мощами был по-прежнему серьезен и бросал на всех озлобленные взгляды. Он покраснел так, что, казалось, вот-вот лопнет, и приглушенным голосом сказал:

— Между прочим, речь идет о мощах известных святых, и их подлинность подтверждена епископами и кардиналами.

— Сколько вы хотите за ухо святой Урсулы? — поинтересовался торговец церковной парчой.

— Пятьдесят гульденов, если угодно.

Хозяин, смотревший через плечо торговца мощами, в ужасе вскричал:

— Пятьдесят гульденов за высохшее ухо! У меня вареное свиное ухо стоит два пфеннига, свежее, да еще и с овощами! А подтверждение я вам и так предоставлю.

Конечно, теперь все смеялись вместе с хозяином, а торговец мощами спрятал свои неаппетитные сокровища обратно в саквояж.

Венецианский резчик масок шепнул своему соседу, торговцу книгами из Бамберга, на ухо:

— У нас в Ломбардии целые семьи живут тем, что закапывают своих умерших дедушек и бабушек в известковую почву, а через год их снова откапывают, потом высушивают косточки в печи и продают как мощи. А жадный до денег епископ, который подтвердит подлинность святых мощей, найдется всегда.

Торговец книгами покачал головой.

— И когда наконец кончится это безобразие?

— Не раньше, чем наступит Страшный суд, — заметил мастер Ульрих, обращаясь к книготорговцу. — Вы говорите, сейчас плохие времена для книг. Не могу в это поверить. Чума и холера нанесли большие потери монастырям, многие скриптории остались без писарей, в то время как ваши основные покупатели, дворяне, должны были намного меньше пострадать от бича всего человечества.

— Возможно, вы и правы, — ответил книготорговец, — но дворянство по-прежнему никак не оправится от последствий крестовых походов. Их количество уменьшилось почти вдвое, и деньгами они распоряжаются уже не так свободно, как раньше. Будущее не за деревенским дворянством, а за городскими купцами. В Нюрнберге, Аугсбурге, Франкфурте, Майнце и Ульме живут купцы, и они так богаты, что могут купить даже кайзера. К сожалению, только немногие из них умеют читать и писать. Удручающе для такого торговца, как я.

— И вы не надеетесь, что такое положение вещей изменится?

Книготорговец пожал плечами.

— Я готов признать, что книги просто слишком дорого стоят. Библию в тысячу страниц усердный монах перепишет в лучшем случае за три года. Даже для того, чтобы оплатить ему ежедневное питание и новую рясу каждый год, не говоря уже о стоимости чернил и пергамента, — выйдет изрядная сумма. Такую Библию я просто не имею права продавать за два гульдена. Но я не жалуюсь.

Ульрих фон Энзинген задумчиво кивнул.

— Вам стоит научиться заклинанию, которое будет само множить однажды написанную книгу, десять раз, даже сто, — а при этом человек и пальцем не пошевелит.

— Господин, вы мечтатель и живете несбыточными фантазиями.

— Не спорю, но ведь мечтания — это основа любого великого изобретения. А куда вы путь держите?

— Архиепископ Майнцский — один из моих лучших клиентов. Но прежде я хотел нанести визит графу фон Вюрттембергу. Его библиотека известна, а его пристрастие к чтению помогает выжить таким, как я.

— Граф Эберхард фон Вюрттемберг? — Афра удивленно взглянула на книготорговца.

— Вы его знаете?

— Да, то есть нет, дело в том… — Афра совершенно запуталась. — Мой отец был библиотекарем у графа фон Вюрттемберга.

— Ах, — теперь удивляться пришел черед книготорговцу. — Магистр Дибольд?

— Так его звали.

— Как — звали?

— Он упал с лошади, когда ехал в Ульм, и сломал себе шею. Я Афра, его старшая дочь.

— Как тесен мир! Много лет назад я встречался с Дибольдом в монастыре Монтекассино. Монументальное строение, расположенное высоко над долиной, целый город — там живут три сотни монахов, теологов, историков и ученых, и там же находится крупнейшая библиотека христианского мира. Как и магистр Дибольд, я прослышал о том, что монахи хотят продать немалую часть своих книг, прежде всего античных авторов. Среди бенедиктинцев аббатства они считались крамольными, а для нас были очень ценны.

— Боюсь, тогда вы сцепились с моим отцом.

— Так оно и было. Граф Эберхард фон Вюрттемберг выдал вашему отцу огромную сумму денег. Тут я был ему не конкурент. Я уже выбрал себе две дюжины старинных свитков. Но потом пришел магистр Дибольд и купил все книги, которые тогда продавались. Такому мелкому книготорговцу, как я, пришлось тогда спасовать.

— Мне очень жаль, но так уж вышло.

Книготорговец задумался.

— Позднее я пытался выкупить у него некоторые книги, естественно, так, чтобы ему было выгодно, но он отказался. Мне не удалось выманить у него ни одну из пятисот книг. Я до сих пор не знаю, зачем он цеплялся за каждую книгу из того аббатства.