Проклятый манускрипт - Филипп Ванденберг

Афра пробормотала извинения и хотела убежать прочь, но продавщица фруктов пронзительно закричала, так что по всей площади разнеслось эхо:

— Смотрите! Это она, Афра, которая околдовала нашего архитектора!

— …которая околдовала нашего архитектора!

Отовсюду стали сбегаться любопытные.

— Шлюха архитектора!

— Бедная Гризельдис! Еще остыть не успела, а эта уже тут как тут!

— И из-за этой он убил?

— Да что он в ней нашел?

— Вообще-то это ее надо было бросить в тюрьму, а не его.

— Сегодня его арестовали. Я видела.

— А эта ведьма бегает на свободе?

Откуда-то полетело яблоко и попало Афре в лоб. Боль, вызванная ударом, была намного слабее боли, вызванной всеми этими разговорами. Ульриха арестовали? Афра прижала руки к ушам, чтобы не слышать криков. Тут в нее снова попали: остроугольный камень угодил ей в тыльную сторону руки. Афра почувствовала, как потекла кровь. И побежала. Когда она бежала в направлении Оленьего переулка, ей в спину летели камни. К счастью, ни один не достиг цели. Когда девушка отбежала на безопасное расстояние и остановилась перевести дух, издалека все еще были слышны крики:

— Повесить их надо, обоих!

Ночь казалась ей бесконечной. Она сдалась, и ей было все равно, что с ней будет теперь, когда Ульрих сидит в тюрьме. Потом Афра снова вспомнила об отце и внезапно почувствовала ненависть по отношению к человеку, который обнадежил ее своими загадочными словами, а теперь она попала в беду. Уже давно перевалило за полночь, когда Афра услышала тихий стук в дверь и приглушенные голоса. Это стражники, подумала она, засыпая, они пришли за тобой.

Скрип половиц. Шаги. Вдруг Афра вскочила. В неясном свете луны, падавшем в окно, она увидела, как открылась дверь. За дверью горел факел.

— Афра, просыпайся! — раздался голос рыбака, вошедшего в комнату в сопровождении двух дюжих молодцов.

— Да? — ответила Афра и села в постели.

Она совершенно не казалась испуганной. Она не испугалась даже тогда, когда один из одетых в черное людей подошел к ней.

— Одевайся, девушка, — негромко сказал он. — Побыстрее, свяжи все, что у тебя есть, в узелок. И не забудь пергамент.

Афра вздрогнула. Она посмотрела в лицо мужчине, обратившемуся к ней. Откуда, ради всего святого, он узнал о пергаменте? Этого парня она видела впервые в жизни. Второго тоже. Афра слишком растерялась, чтобы найти ответ на этот вопрос. Ей было абсолютно все равно, что мужчины смотрели, как она одевается и складывает все свои платья и пожитки в два узелка.

— Пойдем же наконец, — сказал один из них, когда она закончила.

Афра еще раз обернулась, бросила взгляд на слабо освещенную комнату, которая три года была ей домом, и взяла по узелку в каждую руку.

В дверях дома стояли рыбак и его жена, одетые в ночные рубашки. Когда Афра тихо попрощалась с ними, они расплакались.

— Ты была нам как дочь, — сказал Бернвард, а Агнес стыдливо отвернулась.

Афра молча кивнула и пожала им руки. Потом подошли оба одетых в черное человека и увели Афру.

Приглушив свет фонарей, они перешли реку по мосткам, прошли немного вдоль городских стен и очутились у ворот, ведущих к Дунаю. Охранники были предупреждены. Короткий свист — и в воротах появилась щель.

Когда Афра в сопровождении мужчин вышла за ворота, набежали черные облака и закрыли луну. Речных пароходов на берегу реки почти не было видно. Сопровождающие схватили ее под руки, чтобы она не споткнулась, и помогли перебраться через холм к ожидавшему у берега кораблю.

«Что они собираются со мной сделать?» — думала Афра, когда мужчины, забрав у нее узелки, мягко подтолкнули ее на качавшиеся мостки, которые вели с берега на речную баржу. От воды поднимался ледяной воздух, смешивавшийся с вонью городских отходов.

Как на всех речных пароходах, на корме судна была деревянная надстройка, служившая команде для защиты от ветра и непогоды. Когда Афра взошла на борт, дверь каюты открылась.

— Ульрих, — пробормотала Афра. Больше она ничего сказать не могла.

Архитектор притянул Афру к себе. Какое-то время они молча обнимались, а потом Ульрих сказал:

— Пойдем, нам нельзя терять времени! — и мягко подтолкнул ее в каюту.

Окна были затемнены с обеих сторон. На столе горела свеча. Стоявшая в углу жаровня давала живительное тепло. Мужчины, которые привели девушку, положили здесь узелки.

— Я не понимаю ничего, — растерянно сказала Афра. — В городе говорят, что ты в тюрьме.

— Я и был там, — спокойно ответил Ульрих, как будто это все его не касалось. Он взял руки Афры в свои и добавил: — Мир зол, и победить его можно только злом.

— Что ты имеешь в виду, Ульрих?

— Ну, чем выше соборы, тем ниже мораль.

— Ты наконец объяснишь все или нет?

Ульрих фон Энзинген полез в сумку, вынул оттуда сжатую в кулак руку и протянул Афре. Она поняла все только тогда, когда он разжал кулак. На его ладони лежали три монеты.

— Все дело в цене, — усмехнулся он. — Нищий стоит пфенниг, тюремщик — гульден. А городской судья?

— Золотой? — спросила Афра.

Мастер Ульрих пожал плечами.

— Может, и два, и три… — Он ударил ладонью по двери и закричал:

— Отплываем, чего вы ждете?

— Все в порядке! — послышалось снаружи. Моряки подняли якорь и с помощью длинных шестов отбуксировали баржу к течению.

Было не совсем безопасно плыть на таком большом корабле, как речной пароход, ночью. Но корабельщик был опытным человеком. Между Ульмом и Пассау он знал каждый поворот, каждую банку и каждое течение. Он загрузил шерсть и лен с Бодензее. А за те деньги, которые предложил ему мастер Ульрих, он готов был сняться с якоря в любую минуту.

— Ты не хочешь знать, куда мы плывем? — спросил Ульрих.

Погруженная в свои мысли, Афра ответила:

— Мне не важна цель. Самое главное, что мы плывем вместе. Но, конечно, ты скажешь мне, куда же мы направляемся.

— В Страсбург.

Лицо Афры выражало удивление.

— Я не могу оставаться здесь после всего, что произошло. Даже если выяснится, что я не виновен в смерти Гризельдис, ненависть черни велика, и я не могу себе представить, как буду спокойно здесь работать. А что касается тебя, любимая, то, чтобы осудить тебя, они нашли бы причину.

Афра удрученно откинулась назад. У нее голова шла кругом от всего, что произошло. Страсбург! Она слышала об этом городе, одном из крупнейших в Германии, его называли наряду с Нюрнбергом, Гамбургом и Бреслау. Говорили, что его жители очень богаты и необычайно горды.

— Пергамент с тобой, не так ли? — голос Ульриха оторвал ее от размышлений. Афра кивнула и провела рукой по карману плаща.