Спят курганы темные - Максим Дынин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я вновь хорошенько подумал, правильную ли сторону выбрал. Да, после развала нашего общего государства – я, в отличие от миллионов других, считал и считаю это огромной трагедией – все же решил остаться в Киеве. Конечно, главной причиной были родители супруги, да и более или менее налаженная жизнь – в Москве пришлось бы вновь начинать все практически с нуля. Но еще был разговор с одним коллегой, который мне врезался в память. Вот что сказал человек, который, как я считал, всегда отличался здравым рассудком и практичностью:
– Видишь ли, Леня… Украина – та же Россия, только климат и кухня здесь получше будут. Да и унаследуем мы все то, что СССР здесь построил – те же заводы и пароходы, как у мистера Твистера. Газеты, конечно, уже не те, ну и хрен с ними. Думаю, что со временем Украина станет «лучшей Россией», только и всего. Конечно, здешние краснобаи врут про «вторую Францию», которую мы якобы построим лет этак через пять. Но жить мы будем намного лучше, чем раньше. И всяко достойнее тех, кто живет сейчас в Москве или Петербурге. А за русский язык и культуру не беспокойся – они будут цвести и развиваться вместе с украинскими. В конце концов, я знаю, когда надо говорить «кiт», а когда «кот».
Увы, все произошло с точностью до наоборот. Пароходы и заводы распродали, деньги от этой распродажи разошлись по бездонным карманам новоявленных буржуев, от культуры – именно культуры, а не кривляния Верки Сердючки – мало что осталось, русский язык вытесняется не только из общественной, но постепенно и из частной жизни. После победы первого «оранжевого майдана», будь он проклят, этот процесс резко ускорился, а после второго… Теперь все семимильными шагами идет к запрету всего русского – впрочем, и украинские вышиванки всего лишь нарядная декорация к продвижению ценностей, чуждых не только здешним русским, но и подавляющему большинству украинцев.
Мне нередко вспоминались слова третьей головы «Дракона» Шварца: «Меня утешает, что я оставляю тебе прожженные души, дырявые души, мертвые души…» Так оно, в общем, и произошло с очень многими в нашей стране. И жить становится все хуже и хуже… Да и дракон только набирает силу. К нему в глотку с тупым упрямством лезут недоумки, которые не могут понять – все закончится кровью, большой кровью.
– Кононов, ты ничего мне не сказал про стену и ворота, – снова зашипел пиндос.
Действительно, двор КПЗ ныне был обнесен каменной – или цементной? – стеной с колючей проволокой наверху. Вход закрывали массивные металлические ворота. Фрэнк посмотрел на своих бойцов:
– Действуем по плану «Б». Кононов, остаешься со мной. Остальные пошли, пошли, пошли! Покажем этим медведям, как умеют работать американцы.
Должен сказать, что работали они профессионально – через полминуты прогремел взрыв, и одну из створок ворот швырнуло вовнутрь. Команда Фрэнка, словно стая черных призраков, стремительно ворвалась вовнутрь.
А потом произошло неожиданное. Похоже, что нападавших здесь ждали. Причем те, кто их встретил, были подготовлены не хуже своих заокеанских коллег. Вспыхнули два прожектора, залив все вокруг ярким светом. Потом почти в упор по янки ударили пулеметы. «Печенеги», – машинально заметил про себя я. Пулеметчики стреляли аккуратными фиксированными очередями. В ответ нападавшие сумели сделать всего несколько выстрелов.
У тех, кто оказался во дворе, практически не было никаких шансов уцелеть – особенно после того, как во дворе взорвались две гранаты. Фрэнк с ненавистью посмотрел на меня:
– Это ты, курва, сдал нас русским!
И выстрелил в меня из пистолета с глушителем. «Ну что ж, – пронеслось у меня в голове. – Sic transit gloria mundi»[47]. Я успел лишь вспомнить о том, что меня с самого начала свербило предчувствие, что этот Фрэнк и его «котики» обязательно угодят в ловушку. Вот только какого черта я поперся с ними на заведомо провальное дело?
Словно во сне, я наблюдал, как силуэт Фрэнка растворился в ночи, и я успел пожалеть лишь о том, что, увы, так и останусь неотмщенным, а эта мразь и дальше будет убивать. Потом ноги мои подломились, и я упал в некошеную степную траву…
Историческая справка
Донецк – столица Русского Донбасса
Село Александровка – Юзовка – Сталин – Сталино – Донецк. По количеству имен город, раскинувшийся на берегах речки Кальмиус, может поспорить со многими другими городами России, успевшими в ходе различных исторических катаклизмов несколько раз сменить свое название.
Изначально территории, позднее получившие название Донбасс, назывались Диким полем. Постоянного населения здесь не было. Кочевые народы пасли здесь свои стада, да сходились в жестоких рукопашных схватках с донскими казаками людоловы, отправившиеся за живой добычей в русские земли.
Поэтому вполне справедливо во второй половине XVIII века по Кальмиусу, впадавшему в Азовское море, прошла граница Всевеликого Войска Донского. Позднее в эти края императрица Екатерина II поселила беженцев из Османской империи – греков, сербов, армян и волохов.
Жители, поселившиеся на землях Дикого поля, занимались в основном земледелием и скотоводством. Но существовал здесь еще один промысел, который в скором времени прославил эти места на всю Россию. Местные недра хранили несметные богатства – «горючий камень», о котором царь Петр Алексеевич, лично побывавший в 1696 году на берегах Кальмиуса, с восторгом писал: «Сей минерал, если не нам, то нашим потомкам зело полезен будет».
Каменный уголь, причем весьма высококачественный, был обнаружен неподалеку от села Александровка в 1820 году. А в 1841 году по распоряжению генерал-губернатора Новороссии графа Михаила Воронцова были открыты сразу три шахты Александровского рудника. Тогда же началось в здешних краях и металлургическое производство.
Но подлинного размаха промышленность Донбасса добилась с появлением на берегах Кальмиуса предприимчивого валлийца Джона Хьюза, или, как его называли в России, Ивана Юза. Существует легенда, что, дескать, бедного английского паренька суровая судьбинушка закинула в дикую Московию, где он благодаря своим талантам и предприимчивости вскоре стал богачом и уважаемым человеком.
На самом же деле Юз приехал в Россию уже достаточно взрослым человеком, и отнюдь не бедняком. Да, юный валлиец в молодости не мог похвастаться достатком, но благодаря своему упорству и настойчивости сумел выбиться в люди. Не имея образования (его
