Спят курганы темные - Максим Дынин

биографы потом будут писать, что он получил довольно скудное «домашнее образование») и умея лишь с грехом пополам читать и писать, Юз постепенно поднимался по социальной лестнице. Он не только освоил кузнечное дело, но сумел и предложить вполне работоспособный проект орудия с железным лафетом, и изобрести новый способ изготовления броневой стали.

В 28 лет он приобрел в Британии судостроительную верфь, а в 36 – литейный завод в Ньюпорте. Юз вошел в семерку самых богатых промышленников Англии. Но, похоже, ему стало тесно в родном королевстве, и он стал подыскивать новое место для вложения денег и развития своего производства.

В 1869 году Юз купил у князя Сергея Кочубея за внушительную сумму – 24 тысячи фунтов стерлингов – концессию на строительство в Александровке завода по изготовлению железных рельсов. Россия в годы правления императора Александра II активно вела строительство железных дорог. Рельсы приходилось покупать за границей – в основном в Бельгии – и государство хотело избавиться от иностранной зависимости.

Джон Юз серьезно подошел к строительству своего нового завода. Из Уэльса он выписал сотню опытных мастеров-литейщиков с семьями, хорошо знающих кузнечное и литейное дело. Одновременно в Александровке для рабочих летом 1860 года был построен поселок, который получил имя своего основателя – Юзовка. Именно с этой даты и ведет свою историю нынешний Донецк.

О британском подданном мистере Джоне Джеймсе Хьюзе можно рассказывать еще много. Он прожил бурную жизнь, и умер в 17(29) июня 1889 года в номере санкт-петербургской гостинице «Англетер» (даже место его смерти было связано со столь любимой Англией). Он был похоронен в Лондоне. Семья же Юза в 1903 году покинула Россию, и имуществом промышленника на Донбассе управляли назначаемые из Англии лица.

Юзовка же продолжала развиваться, вокруг нее строили новые шахты и заводы. В мае 1917 года она получила статус города. После Октябрьской революции Юзовка территориально вошла в состав Донецко-Криворожской советской республики, просуществовавшей до февраля 1919 года. Большевики, желая «укрепить пролетарскую составляющую братской Украины», добились передачи территории Донецко-Криворожской советской республики в состав УССР. Произошла эта передача в декабре 1919 года.

В 1924 году Юзовку переименовали в город Сталин. Букву «о» к своему названию бывшая Юзовка получила в 1929 году, когда на Украине началась активная работа по «украинизации» территорий, переданных из состава чисто русских областей России в состав УССР.

В 1932 году Сталино стал областным центром. Население его быстро росло, развивалась металлургическая и химическая промышленность. К началу Великой Отечественной войны оно достигло полумиллиона.

В годы войны город был сильно разрушен, а его население уменьшилось до 175 тысяч человек. Оккупация Сталино длилась 700 дней. Немцам так и не удалось наладить добычу «черного золота» из шахт Донбасса, и для того, чтобы обеспечить необходимым количеством угля металлургические предприятия Сталино, его приходилось привозить эшелонами из Верхней Силезии.

От оккупантов город был освобожден 8 сентября 1943 года. Восстанавливала Донбасс вся страна. В 1947 году была даже учреждена медаль «За восстановление угольных шахт Донбасса». Ею наградили 46 тысяч человек. Ее носили на колодке с георгиевской лентой, столь нелюбимой потомками Бандеры и Шухевича. В 1961 году, в самый разгар борьбы «с культом личности», Сталино переименовали в Донецк. Город быстро рос и развивался. Население его достигло 1 160 700 человек (по данным на 1989 год).

А потом началась перестройка. В 2014 году, после госпереворота в Киеве и прихода к власти откровенных укронацистов, народ Донбасса решил отделиться от свихнувшейся от ненависти к москалям и «ватникам» Нэзалэжной. В ответ полетели бомбы и снаряды. Донецк стал центром русского сопротивления и городом, вполне заслужившим звание города-героя.

Поздний вечер 7 августа 2014 года. Донецк.

Старший лейтенант Фольмер Андрей Иванович, бригада «Восток»

Алексей Иванович – ни фамилии, ни звания мне не сообщили – не был похож не только на своего коллегу майора Мельникова, но и на офицера вообще. Этакий добродушный увалень, вылитый плюшевый мишка Тедди, которые во времена моего детства прибыли из Америки и обрели необыкновенную популярность и у нас в России. Вот только глаза его выдавали жесткого профессионала.

– Ну что ж, шер ами, – устало улыбнулся тот после того, как Моравецкого и Михайлюту куда-то увели. – Благодарю вас. Надеюсь, что ваша поездка оказалась не слишком утомительной.

– Все было нормально, Алексей Иванович, – кивнул я. – Тогда я к вам зайду перед отъездом – если меня ничто не задержит, завтра вечером.

– Заходите, шер ами. Получите кое-что для нашего общего друга. А, если хотите, можете и пообщаться с вашими попутчиками – надеюсь, что к тому времени они будут ох как разговорчивы.

– Благодарю вас. Тогда до завтра, Алексей Иванович?

– До завтра, товарищ старший лейтенант.

Заночевал я у Михаила Андреевича Варенчука – тот пригласил меня еще по дороге в столицу Донецкой Народной Республики, присовокупив, что супруга и дети его уехали в Россию, и что места у него в квартире более чем достаточно. Хоть было и поздно, но мы вкусно поели – Миша, как оказалось, неплохо готовил – и выпили по небольшой рюмочке – больше не нужно было ни мне, ни ему, ведь завтра ночью нам предстояло вернуться в Снежное.

Добрались мы за четыре с половиной часа. Вообще-то дорога от Снежного до Юзовки – так в мое время именовался Донецк – заняла бы на автомобиле в довоенное время примерно столько же. Конечно, некоторые машины – особенно американского господина Форда – могли развивать скорость чуть ли не в шестьдесят верст в час, но дороги в этой части России – да и, наверное, везде, кроме городов – не позволяли подобных скоростей. А тут вначале Миша (так он просил его называть) разогнался, по его словам, до восьмидесяти километров в час. Я ему возразил, что километр не верста, он же ответил с улыбкой, что особой разницы нет*.

Но Миша очень скоро встал на тормоз – по его словам, нам предстояли сплошные блокпосты (так здесь именовались заставы), так что ехать придется «медленно и печально». Первый находился на выезде из Снежного – точнее, там, где этот городок переходит в следующий, со странным названием Торез. Как мне объяснил Миша, ранее он назывался Чистяково, и переименовали его в честь какого-то французского коммуниста. Когда я возмутился этим фактом, он добавил, что мы все это время едем по улице Ленина.

– Но давай пока оставим эту тему. Надо приготовиться к проверке.

Впрочем, увидев нашу машину, на блокпосте лишь махнули рукой – мол, проезжайте. Миша потом еще долго ругался –