Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2, том 1 - Борис Яковлевич Алексин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Подожди, Яков, не тереби парнишку, дай ему окрепнуть, ведь сам же говорил, что видел у него след от ранения на ноге, да и Надеждин тебе о его ранении рассказывал. Ну а работу курьером он всегда, наверно, найдёт.
Борис изумился: он нарочно ничего не говорил о своём ранении, а они, оказывается, всё уже знали и молчали. Он подошёл к матери, поцеловал её в щёку и, благодарно посмотрев на неё, тихо произнёс:
— Мама, не волнуйся. Рана была пустяковой, всё уже хорошо зажило, а работу я найду. Вон, Женин отец говорил, что, может быть, у них на Дальзаводе в конторе какая-нибудь служба найдётся.
Время шло. Борис регулярно отмечался на бирже и всегда слышал один и тот же ответ:
— Пока, молодой человек, конторской работы нет, но очередь ваша подвинулась ещё на 10 человек.
Теперь он находился где-то между 1500 и 1550-м очередниками.
Конечно, он продолжал встречаться с Женей, купаться, почти через день ходить в кинематограф, ведь кроме того, что регулярно ему выдавал отец, Анна Николаевна тоже каждое утро совала ему 20–25 копеек на кино. Билеты в кинематограф стоили как раз столько.
Но вот однажды, наверно, через неделю после знакомства Бори с Женей, когда они встретились на Светланской около кинотеатра «Художественный», куда они собирались пойти, чтобы посмотреть «Знак Зеро» — популярный фильм с участием Дугласа Фэрбенкса, он увидел около Жени какую-то девушку.
Женя, отведя Бориса в сторону и отдавая ему купленный уже билет, вполголоса недовольно проговорил:
— Вот, понимаешь, сестра увязалась! «Я тоже хочу в кинематограф, я давно не была, пойдём вместе!» Уж я отбояривался, отбояривался, ничего не помогло. Да она у меня в общем-то девчонка невредная, задаётся, правда, немного. Она школу ещё в прошлом году окончила и поехала служить учительницей на Сучанские рудники. А сейчас вот приехала на какие-то курсы, они скоро кончаются, и она обратно уедет.
Девушке, видимо, надоело стоять в одиночестве, и она подошла к ребятам:
— Ну, вы тут долго ещё секретничать будете? Женя, кто это?
— Знакомьтесь. Это моя сестра Ася, а это Борис, я о нём тебе рассказывал.
Миловидная, полненькая, невысокая девушка, с белокурыми вьющимися волосами, кудряшки которых она всё время откидывала со лба, изящно вскидывая головку, улыбнулась.
— Здравствуйте, — произнесла она. — А вы, значит, тот самый неустрашимый победитель хунхузов и бандитов, о котором нам в доме Женька успел все уши прожужжать? Я-то по его рассказам думала, что вы великан или, во всяком случае, высокий, большой человек, и даже, может быть, с усами. А вы вон какой, наверно, ниже меня, — и она смело подошла к Борису, встала рядом с ним и весело крикнула:
— Ну, конечно же, ниже! Наверно, на целую ладонь!
— Так вы же на высоких каблуках, — ответил Боря, и все втроём рассмеялись.
Борис укоризненно посмотрел на Женьку: «И про ранение рассказал! Эх, тоже мне, товарищ!» — подумал он. А тот, желая скрыть своё смущение, закричал:
— Ладно тебе, Ася, вечно ты свой язык распустишь! Уже второй звонок был, на сеанс опоздаем, пошли скорее!
В зале получилось так, что Ася сидела в середине, а Борис и Женя по краям, конечно, обмениваться впечатлениями о фильме они могли только с ней или, нагибаясь над её коленями, через неё.
Она между тем нагнулась к Бориному уху и тихо прошептала:
— Боря, вы на меня не обижайтесь, я трещотка от природы. Только, пожалуйста, у нас никогда не рассказывайте, что и хунхузы, и бандиты и около нашего Сучана бродят, а то мама у меня со страху помрёт, а папа сделает всё возможное, чтобы меня туда не пустить. А мне там нравится, и ребята у меня в классе хорошие, и друзья среди учителей завелись, уходить оттуда я не хочу. Ладно?
После кино решили возвращаться пешком. Путь был неблизкий, но в разговорах время промелькнуло незаметно.
— Так вы на самом деле в отряде по борьбе с хунхузами служили и даже ранены были? Или всё это — фантазия нашего Женьки?
— Служил, — ответил немного смущённо Борис, — и ранен был, но легко. Уже всё зажило. Так ведь я не один был, там много наших комсомольцев служило.
— А вы комсомолец? — воскликнула Ася. — Удивительно, первый раз с комсомольцем в кинематографе рядом сидела! Я думала, что они только по собраниям и политшколам ходят. Наши, сучанские, только такие, а вы, оказывается, и в кинематографы ходите.
Борю разозлила насмешливость девушки. Он прекрасно понял её иронию; он не мог допустить, чтобы на Сучане, одном из рабочих центров Приморья, комсомольцы не вели никакой культурной работы или не ходили бы в клуб, в кино. «Ишь, издевается! Наверно, из буржуйского воспитания вылезти не может», — и он довольно грубо ответил:
— Комсомольцы — такие же люди, как и все, только, может быть, получше многих… И смеяться над тем, что они учатся и работают, по-моему, глупо.
Девушка, поняла, что её шутки обидели парня, она повернулась к нему, положила ему руку на плечо, ласково погладила его и, заглянув ему в глаза, сказала:
— Ну, простите меня. Это всё мой несдержанный язык, я не хотела Вас обидеть. Будем друзьями? — и она протянула Борис маленькую, но твёрдую руку.
Борис пожал её, и его гнев куда-то улетучился.
— Вот она всегда так! — сказал Женя. — Сперва разозлит человека, доведёт его, а потом с нежностями лезет.
— Ну, будет тебе меня срамить-то! — бросила ему Ася, слегка хлопнув его по затылку.
С тех пор почти ежедневно Ася, ссылаясь на то, что ей в городе осталось жить всего несколько дней, каждый день ходила в тот или иной кинотеатр, и её сопровождали брат и Боря. Впрочем, нет, так было только первые два дня. Затем у Жени начались экзамены, и в кино Ася стала ходить в сопровождении одного Бориса.
После кино они всегда возвращались пешком, иногда нарочно идя каким-нибудь окружным путём, чтобы дорога не кончилась слишком быстро. В памяти Бори эти прогулки остались как воспоминание о чём-то простом и
очень чистом. Всю дорогу они разговаривали. О чём? Вряд ли мог вспомнить Боря, да, наверно, не могла бы вспомнить и Ася, хотя она, конечно, была старше, опытнее
