Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2, том 1 - Борис Яковлевич Алексин

— Да вам ещё и восемнадцати лет нет — это ещё хуже, частники берут только совершеннолетних.

Через несколько минут она выдала Боре другой кусочек картона, на котором стояла его фамилия, а ниже строчкой — «конторский труд». Другая часть картонки разделялась на маленькие клеточки с числами от одного до тридцати. Передавая эту картонку, девушка сказала:

— Каждый день будете приходить вон к тому окошку и отмечаться, сегодня пятое августа, поэтому я эти пять дней зачеркнула. Нужно обязательно приходить каждый день. Если пропустите хоть один день, ваша очередь пропадёт, и придётся регистрироваться снова.

— А что это за цифра такая написана сбоку? — спросил Боря.

— Это ваша очередь, — ответила девушка.

Цифра эта была 1782. Боря понял, что он может рассчитывать на работу только после того, как трудоустроят 1781 человек, пришедших на биржу до него. Он загрустил, но девушка, увидев его опечаленное лицо, подбодрила его:

— Да вы особенно не расстраивайтесь, многие тут только числятся, а сами уже работают. Через знакомых устраиваются, так что на самом деле, я думаю, вам уж не так долго ждать придётся, может быть месяца два-три.

Боря подумал: «Хорошо тебе говорить так, а ведь мне жить на что-то надо! Отец вчера ясно сказал, что он получает мало, мать пока на курсах учительских учится, половину жалования получает, курсы через месяц кончатся, тогда неизвестно, получит ли она работу в городе». Но делать было нечего, и Боря отправился домой.

После обеда отец посмотрел Борину учётную карточку, покачал головой и заметил:

— Ну, если тебе этой очереди дожидаться придётся, так ты и к новому году работы не получишь. Однако горевать бесполезно, пойдём сегодня, купим тебе кое-какую одежду и обувь, пока у тебя ещё деньги есть. Я, между прочим, о тебе сегодня в своей Дальпушнине говорил, начальник канцелярии обещал место курьера дать, если ты ничего не найдёшь. Всё-таки 16 рублей получать будешь, а работа нетрудная.

Но тут возмутилась Анна Николаевна:

— Да ты в уме, Яша? Мальчишка с отличием окончил школу II ступени, а ты его в курьеры собираешься определить! Ведь он может хоть завтра в любое село учителем поехать.

— Ну вот и пускай едет, — сердито заметил отец.

— Нет, учителем я быть не хочу, буду искать работу здесь, — заявил Борис.

В этот же день после обеда было решено отправиться за покупками. Путь лежал по Алеутской, а затем по Китайской улице, последняя упиралась в бухту Золотой рог и пересекалась с главной улицей города — Светланской. Не доходя до неё один квартал, отец свернул в сторону и сказал:

— Это Пекинская, здесь больше всего дешёвых обувных и одёжных магазинов, принадлежащих китайцам.

Борис с удивлением оглядывался кругом. По обеим сторонам улицы сплошь находилось множество лавок и лавчонок, над каждой из них была вывеска, на которой надпись на двух языках: по-китайски — большими чёрными иероглифами, а под ними русскими буквами помельче — «магазин Ван Ю Ли», ещё ниже — «Одежда-обувь».

Эти «магазины» напомнили Борису крошечные лавчонки нэпманов, виденные им в Кинешме. Все они походили одна на другую, как две капли воды: раскрытые двери их были покрашены в ярко-жёлтый цвет, наличники — в ярко-зелёный, а стены — в светло-голубой. Борис подумал: «И зачем мы сюда забрели? Что здесь можно купить? Когда я возвращался с биржи труда и ехал на трамвае, то в окна успел разглядеть много больших солидных магазинов, в них всё необходимое можно было бы приобрести».

Его размышления были прерваны возгласом китайца, сидевшего около открытой двери:

— Капитана, луский капитана! Ходи, пожаласта, сюда, ходи. Сто купить жилайа? Моя магазина самая холошая, самая дешёвая, какой хочу товала есть! Ходи пожаласта!

Лавочник с первого взгляда определил в Якове Матвеевиче потенциального покупателя, а такие, видимо, попадались нечасто, поэтому, боясь, чтобы его не перехватили, он уцепился за рукав пиджака Алёшкина и потянул его вглубь лавчонки. Следом за ними пошёл и Борис.

В лавке было темновато, и кроме отполированного прилавка и пустых полок ничего не было. Борис удивился ещё больше. Но хозяин продолжал держать отца за рукав и тянуть его к маленькому чёрному столику, стоявшему в углу около окна. Усадив покупателя на низенький стульчик возле стола и предложив Боре занять второй, китаец громко крикнул:

— Бой! Чай!

По его крику из задней двери лавки выбежал маленький китайчонок с двумя пиалами горячего чая, которые он поставил на столик перед покупателями. Хозяин, изогнувшись в полупоклоне, повторил:

— Тебе, капитана, чего покупай нужно?

Отец ответил:

— Вот сына одеть надо, одеть хорошо, но недорого.

— Твоя, капитана, моя знай. Моя долого никогда нет! Мало-мало погоди. Говоли, пожаласта, костюм, лубашка, бельё, сапоги, ботинки, шляпа?

Борис решил вмешаться:

— Нет, нет, шляпу мне не нужно: кепку, ботинки и обязательно кожаную куртку.

Китаец заулыбался:

— Тебе, комиссала, булсюика, хочу быть? Сичас… Мало-мало чай кушай, посиди мало-мало.

Он окинул взглядом Борину фигуру и, видимо, определив на глаз необходимый размер, что-то по-китайски сказал мальчишке-бою, продолжавшему в ожидании стоять у двери. Тот моментально скрылся за ней. Минут через пятнадцать бой вернулся, неся ворох одежды. В нём были три отличных шевиотовых костюма, пара коробок с обувью, пакет с бельём, большая, самая модная, мохнатая кепка, а на плечи мальчишки была накинута чёрная кожаная куртка.

Через полчаса всё было куплено: хороший синий костюм (такого в жизни Бориса ещё никогда не было), он стоил всего 9 рублей, кожаная куртка обошлась в 12, на бельё, носки и кепку потратили ещё 10 рублей. Труднее пришлось с обувью.

По виду Бори лавочник никак не мог определить размер его ног и, конечно, ошибся. Дело в том, что, неизвестно в кого, у Бориса ноги были очень большого размера, и принесённые мальчишкой ботинки оказались малы. Яков Матвеевич уже хотел идти в другой магазин, но хозяин на этот раз смерил Борину ногу меркой, что-то сердито крикнул своему маленькому помощнику, упросил покупателей остаться. Через несколько минут тот вернулся с новыми коробками, и Боря после примерки оказался обладателем хорошо сидевших на ноге хромовых ботинок размера 29. Отец только головой покачал — у него обувь была 26 размера. Стоили эти ботинки всего 3 рубля. Таким образом, после полной экипировки у Бориса ещё оставалось более 25 рублей.

Он настоял, чтобы, кроме приобретённых вещей, купить и модный в то время, так называемый юнгштурмовский костюм, то есть рубашку с отложным воротником, и брюки вроде полугалифе из грубой, тёмной, цвета хаки материи. Тогда такой костюм носили почти все комсомольцы, конечно, не мог отставать и