Мастер - Дмитрий Шидловский

— Родился в тысяча пятьсот шестьдесят четвертом году, умрет в тысяча шестьсот шестнадцатом, — улыбнулся Петр. — Ему сейчас три года, и его постановок тебе еще лет тридцать ждать.

— Долго, — вздохнул Басов. — Не дождусь. А жаль.

— Уедешь? — спросил Петр.

— Уеду, — подтвердил Басов.

— И куда?

— Много куда можно, — пожал плечами Басов. — Мир велик.

— И чего тебе на месте не сидится?

— Интересно мне другие страны увидеть, — произнес Басов. — И неинтересно на одну и ту же стену смотреть. Даже дворцовую.

— Ну, в добрый путь, странник, — отозвался Петр.

— В добрый, политик, — усмехнулся Басов. Они поднялись, пожали друг другу руки и разошлись.

Глава 48

АУДИЕНЦИЯ

Длинной анфиладой послы правителя Северороссии прошли в тронный зал, где в окружении нескольких десятков придворных восседала Елизавета Первая. Петр украдкой, чтобы не нарушить этикета, разглядывал королеву. Правительница, скончавшаяся более чем за три с половиной столетия до его рождения. Одна из тех, чье царствование меняет политическую карту мира на века вперед. Женщина с продолговатым лицом и жесткими глазами, с тщательно уложенными волосами, увенчанными тонкой диадемой, украшенной драгоценными камнями, в черном, шитом золотом платье.

Рядом гордо замер Оладьин — его полуторамесячные обивания порогов королевского дворца и домов вельмож разного ранга увенчались успехом. Аудиенция — половина успеха. Теперь предстояло вырвать у капризной Фортуны вторую половину.

Выждав приличествующее время, королева величественно произнесла:

— Мы рады приветствовать у себя во дворце посланцев славной армии фельдмаршала Вайсберга. Слухи о его военных талантах и храбрости, проявленной во время войны в Финляндии, дошли до нас, и мы восхищены доблестью этого славного воина. С чем же прибыли его посланцы?

Стоящий около трона переводчик немедленно перевел сказанное на немецкий. Именно на этом языке общались представители посольства с англичанами, поскольку русский здесь был неизвестен. Оладьин кивнул. Петр удивился его выдержке: королева «забыла» не только о гражданской войне, идущей в Северороссии, но и об ее участии в Ливонской войне. Вайсберг — фельдмаршал, сражавшийся против врагов Англии шведов; и все.

— Ваше величество, — начал Оладьин, — печальные события произошли в нашей стране. После гибели великого князя Николая узурпатор, нарушив законы и обычаи, захватил власть, присвоив себе не принадлежащий по праву титул. Он же, ваше величество, прекратил и войну с нашим исконным врагом — Швецией, бросив североросские полки в бессмысленную бойню Ливонской войны. Наша доблестная армия свергла узурпатора, однако в настоящее время страна не имеет законного наследника престола. Мы просим разрешить вашему подданному, герцогу Карлу Стюарту, внуку великого князя Николая, принять престол во имя мира и процветания Северороссии, а также вечной дружбы между нашими державами.

— Какая печаль, — нахмурилась королева, безусловно, прекрасно информированная обо всех этих событиях. — Но действительно ли узурпатор не имел прав на престол и действительно ли он сейчас разгромлен и изгнан?

— Граф Тихвинский, — ровным голосом отвечал Оладьин, — имел все законные основания занять княжеский престол, но не царский. И, по нашим законам, он не имел права распускать Думу и лишать земли и сословия их законных вольностей. Поступив таким образом, он поставил себя вне закона. Дума, собравшаяся в Петербурге два месяца назад, низложила его. В битве при Ямбурге узурпатор разбит и бежал.

— Да будет известно вашему величеству, — произнес с учтивым поклоном выступивший вперед английский вельможа, — что царь Василий держит осаду в Новгороде, а на помощь ему спешат войска русского царя Ивана. Псков также находится в руках сохранившего верность законному государю первого министра, графа Турашева. Ингрийская крепость Выборг осаждена шведским войском, а Балтика блокирована шведским флотом. Объявивший себя правителем Вайсберг обложен со всех сторон, а его права на верховную власть вызывают значительно большие сомнения, чем права царя Василия. Что скажете на это, господин посланник?

— Мы ведем внешнюю войну, — глядя только на королеву, произнес Оладьин. — Наши враги, Швеция и Московия, стремятся уничтожить нас и поделить наши земли. Для этого они использовали изменника графа Тихвинского и его подручных. Фельдмаршал же Вайсберг принял на себя бремя власти только ради спасения государства и до восшествия на престол законного наследника. Кроме того, уважаемый господин Дизраэли изобразил нас зажатыми в тиски, обложенными, как зверь в норе. Но это не так. При поддержке наших союзников, Литвы и Польши, мы непременно одержим верх над всеми врагами. И, конечно, мы были бы рады иметь союзником Англию — великую европейскую державу.

— Хорошо, — кивнула после минутного молчания королева. — Допускаю, что царь Василий действительно узурпировал власть, нарушив ваши законы. Я согласна, что фельдмаршал Вайсберг, принявший на себя власть до восшествия на престол законного наследника, является пока законным правителем Северороссии. Более того, если Карл Стюарт пожелает взойти на североросский княжеский трон, он вправе это сделать. Однако, искренне сочувствуя молодому человеку королевской крови, я буду настаивать, чтобы он этого не делал. И как правительница Англии я не могу обещать Северороссии поддержку в войне со Швецией, и тем более с Московией.

— Почему? — осведомился Оладьин.

По его напряженной позе Петр понял, что барон находится на пределе психической концентрации. Решался вопрос успешности всего посольства, а по сути и стабильности в Северороссии.

— У Англии много дел на западе Европы, — ровным голосом начала королева. — Испанский король Филипп направляет все новые и новые войска против наших союзников в Нидерландах, желающих скинуть его ярмо со своих плеч[17], да и, что скрывать, вынашивает замыслы высадки армии на нашем острове. Все помыслы моих генералов и адмиралов ныне направлены на предотвращение этого и на поддержку наших ближайших союзников. Мы будем рады поддержать Петербург, но не ранее, чем отпадет угроза самому Лондону. Что касается вопросов престолонаследия, мы знакомы с вашими законами. Они очень напоминают Англию, а ваша Дума — наш Парламент. Однако великий князь — не король. Прерогативы его власти слишком урезаны. Благословив юного Стюарта на тяжкий труд правления, я не смогу оставить его без поддержки. А поддержка моя не будет действенной, если руки великого князя окажутся связаны решениями Думы, — даже в вопросах войны и мира. Вот если бы Дума приняла закон об установлении в Северороссии королевской власти и наделила суверена не меньшими правами, чем те, которыми обладает английский монарх, я бы поддержала коронацию моего родственника и с удовольствием дала бы уверения в дружбе и союзничестве между нашими странами.

— Полагаю, — произнес Оладьин, дослушав перевод, — что во имя процветания нашей державы и вхождения ее в прочный союз с Англией Дума может принять такой закон. Более того, она может официально пригласить Карла Стюарта принять североросский престол.

— Что же, — улыбнулась королева, — в таком случае не вижу препятствий для коронации Карла.

Впрочем, герцог еще очень юн и, возможно, до его совершеннолетия регентом будет выступать его отец, Генрих Стюарт.

— Ваше величество, — мгновенно среагировал Оладьин. — Полагаю, что для облегчения наследнику подготовки ко вступлению на североросский престол и для обеспечения покоя и содружества разных сословий в управляемых землях, лучше будет, если эту роль возьмет на себя регентский совет, в который, безусловно, должен войти и отец наследника.

Взгляд королевы стал жестким.

— Мы сможем обсудить это и после вынесения вашей Думой необходимых решений.

По ее знаку вперед выступил церемониймейстер, держащий жезл с большим золоченым набалдашником, и громко объявил:

— Аудиенция окончена! — и с силой ударил жезлом об пол.

Послы поклонились, повернулись и вышли из зала.

Они шли длинной галереей, стены которой были расписаны яркими фресками. Шли в ногу, придерживая сабли, гордо подняв головы — как на параде. Что-то в этих стенах, в этих гвардейцах с алебардами, застывших в переходах, в этих встречных горделивых вельможах заставляло идти именно так, всем видом выказывая достоинство послов могущественной европейской державы.

«А все-таки политика — тот же бизнес, — подумал Петр. — Тот же торг и поиск собственной выгоды. Только товар — власть, политическая и военная поддержка. И правила игры чуть другие».

Они спустились по широкой лестнице. Стражник при входе повернулся и гаркнул:

— Карету североросского посланника.