Удивительные истории о 90-х - Татьяна Олзоева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тая поспешила в директорский кабинет, вытащила конверт с деньгами и выбежала на лестницу. По характерным выкрикам было понятно, что хозяйка заходит в офис этажом ниже. Тая бросилась к лестнице, но остановилась. Подумала и вернулась назад.
* * *
– Рекламное агентство «Аэро», – привычной скороговоркой произнесла Тая.
Записывая информацию от заказчика, она прислушивалась к шуму в директорском кабинете. Стучали каблуки, кричала Дарья, падали предметы. Вдруг дверь с грохотом распахнулась, выбежал менеджер по полиграфии и скрылся в своем кабинете. Затем вышел всклокоченный Лева.
– Ты не знаешь, как вода попала в одну из коробок вашего Ахмедова?
– Вода? – переспросила Тая.
– Ну да, там все слиплось. Они не сразу заметили. Позвонили сейчас, вернут брак. Дарья в ярости.
Звякнул местный телефон, Тая взяла трубку.
– Подойди! – велела директор.
Дарья сидела в директорском кресле, положив руки на низ живота, и жалобно смотрела на Таю.
– Может, они сами пролили воду, а свалили на нас?
Тая выдохнула. Никто не заподозрил, что бутылку боржоми залила в щель коробки именно она.
– У них выставка скоро, – продолжила Дарья, – но Богданов взял отпуск и к телефону не подходит. Перезаказать мы не успеем, партнеры отказались брать в такие сроки.
Тая с трудом, но сдержала довольную улыбку. Хотя не смогла не подколоть:
– Так надо заставить партнеров. Поворожить.
– Что? – непонимающе посмотрела на нее Дарья.
– Да, свечи зажечь! – Тая показала на ненавистную полку. – Провести сеанс, зарезать пару голубей. Для вас все сделают как миленькие.
Казалось, что Дарья из всех слов поняла только про свечи. Она пояснила:
– Это образцы. С браком. На них название фирмы не пропечаталось. У нас ресторан «Готика» заказывал черные свечи и скатерти. Стильно, но жутковато, правда?
Тая опустилась в кресло. Реклама? Не ведьмовство?
– Я тоже хотела взять мини-отпуск. Перед свадьбой, – Дарья кивнула на чехол с платьем, вытащенный из шкафа и приготовленный к перевозке, – два дня осталось, а у меня ничего не готово.
Зазвонил телефон. Дарья сняла трубку. Женский голос напирал, директор пыталась оправдываться, но произносила только: «Как?», «Но…», «Я не…» и так далее. Тая догадалась, о чем речь, еще до того, как Дарья, положив трубку, отперла третий ящик стола. – Почему ты не оплатила аренду?!
– Забыла, – попыталась соврать Тая, – суббота была.
Дарья простонала:
– Нам поднимают аренду или предлагают съехать!
Тая думала, под каким бы предлогом сбежать, но ее оглушила неестественно тихая просьба Дарьи:
– Врача.
* * *
Через час после того как Дарью увезли в больницу, перепуганная Тая вернулась домой, к маме. Открыла входную дверь и замерла на пороге. В гостиной кто-то играл на трубе. Сквозь неровный ритм и какофонию фальшивых звуков прорывался страстный «Неаполитанский танец» Чайковского. Тая осторожно заглянула в зал.
Незнакомый толстячок, стоя у окна, наяривал на трубе последние такты. Мама подпевала и кружилась посередине комнаты, размахивая подолом широкой пестрой юбки. На последней ноте мама заметила Таю, взвизгнула и метнулась в дальний угол. Трубач дал петуха и затих.
– Приветствую, – поклонился он, прижав трубу к животику.
Тая медленно вошла и опустилась на ближайший стул.
– Это Валерий Силантьич из областного оркестра, – представила мама и стала торопливо рассказывать, как и когда они познакомились.
Тая не слушала. Отстраненно разглядывала водку на березовых бруньках, шпроты и обветренные кусочки сыра с дырочками. Поразила шкурка банана, свисавшая из пакета с отходами, прислоненного к стенке. На склизкой кожуре лежал целенький блистер с таблетками. Мама выбрасывала лекарство?
И вдруг все-все стало ясно. Про вкусные запахи, которые мерещились вечерами. Про мамины «недомогания», оказавшиеся ложью. Про мнимые голодовки. Про папу, который сбежал от такой…
– Мама, скажи, – задала она единственный вопрос, – а ты знала, что Даша беременна?
По тому, как поспешно, без малейшей паузы мама начала отнекиваться, стало понятно, что знала.
* * *
Она стояла, прижавшись спиной к пыльному светофорному столбу, и смотрела то на людей, переходящих проспект, то на машины, проезжавшие мимо. Тридцать секунд – торопливое топанье, шестьдесят – шарканье шин и рев двигателей. Все подчинялись дорожному закону, разумному и спасительному. Откуда-то всплыло: «Незнание закона не освобождает от ответственности». А незнание лжи?
Какая разница, была она или нет, если Тая осознанно несла зло… Ради отца? Мамы? «Не освобождает!»
Тая дождалась очередного «красного» для пешеходов. И стала присматривать подходящую машину. На пару секунд отвлекла белая копейка, с визгом притормозившая и остановившаяся сразу за пешеходным переходом. Наконец, показался идущий на скорости камаз. Три. Он немного приблизился. Два. Стали видны комки грязи на кузове и тельняшка водителя за бликующим стеклом. Один. Тая подалась вперед, чтобы сделать шаг, но крепкие пальцы ухватили ее за локоть, дернули назад и развернули.
– Привет! – Богданов поднял руки вверх, словно извиняясь, и опустил с вопросом: – Что у вас там случилось?
Тая потерла занывший локоть и глубоко вдохнула, выбирая слова, чтобы начать. «Трубач»? «Мама»? «Больница» или «моя вина»?
– Мне передали, что с работы звонили, но у меня отпуск.
Тая вдруг сама вцепилась в руку шелкографа.
– Богданов, пожалуйста, выручай!
– Давай перестанем мешать пешеходам, – предложил он и кивнул в сторону копейки, – садись в машину. Объяснишь.
* * *
Они заехали сперва домой к Тае за швейной машинкой и прабабушкиным платьем, потом в больницу. В справочном участливая сестричка развела руками – данные о Широковой пока не поступили.
– У Дашки с суставами плохо и по женской части. Это профессиональное, – сказал уже в машине Богданов, – хорошо, что смогла забеременеть.
Таю трясло.
– Не прощу себе. Если что-то случится, не прощу. В офисе она передала шелкографу перечень испорченной полиграфии и материалы, а на директорском столе установила ручную швейную машинку.
Ночью Богданов разбудил Таю, заснувшую на стуле.
– Ты хоть на диван перейди, белошвейка! – И добавил серьезным тоном: – Угроза миновала, с Дашкой все хорошо.
– Там разве справочная круглосуточная?
Богданов не ответил.
Рано утром Тая подмела куски атласа и убрала в чехол Дашино свадебное платье с аккуратным воланом, пущенным по низу юбки. Затем собралась с духом и позвонила отцу.
– С Дашей все хорошо! – поделился он радостью. – Она звонила. Полна каких-то планов насчет покупки помещений под офис.
Тая попробовала объяснить, что это ее вина с арендой, но папа перебил:
– Не говори глупостей, общежитие все равно было временным вариантом. А где ты бродишь? Мама всю ночь звонила. Вы поссорились?
– Нормально все. У меня были дела, в офисе. Пап, я хочу институт в Новосибирске подыскать, чтобы дали общежитие, или в Москве.
Отец удивился.
– Вот это поворот. Ну, обсудим после свадьбы. Мы
