Удивительные истории о 90-х - Татьяна Олзоева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кинь ее.
– Что?!
Тая отстранилась от возникшего совсем рядом невысокого мужчины лет сорока с тонкими светлыми волосами до плеч и недельной щетиной. Взгляд песочных глаз показался бы сердитым, если б не пушистые белые ресницы с загнутыми, как у куклы, кончиками.
– Чашку, – пояснил незнакомец, – кинь ее в стену.
– Зачем?
– Мне показалось, тебе хочется это сделать. – Он оправил серый вытянутый свитер и представился: – Богданов, шелкограф.
Тая не успела ответить, зазвонил телефон, и Богданов бросился по коридору вглубь офиса. Тут же распахнулась дверь с надписью «Директор» и появилась высокая статная женщина. Модная прическа под Клеопатру, черные, в тон волосам, сапоги-ботфорты и белоснежный кожаный костюм с мини-юбкой. Рядом с такими эффектными дамами Тая чувствовала себя нескладехой. Женщина прошагала к столу походкой гренадера и, сняв с базы беспроводную трубку, пророкотала:
– Рекламное агентство «Аэро». Дарья.
Это и есть ведьма, поняла Тая. На том конце забубнил низкий голос. Дарья постучала в дверь с иллюминатором, на котором было написано: «Наружная реклама», сунула трубку в приоткрывшуюся щель. Дверь захлопнулась. Факс затих. Ведьма повернулась к Тае, но спросить ничего не успела. Из директорского кабинета вышел седеющий очкарик в сером костюме-тройке, и Тая бросилась к нему.
– Папа!
* * *
Кабинет оказался просторным, но темным. Черная, дороже, чем в холле, массивная мебель, тяжелые шторы цвета крови. «Не хватало только сушеных лягушек, развешанных по углам, да котла, чтобы варить зелья», – подумала Тая и тут же заметила в дальнем углу на подвесной полке черные толстые витые свечки.
Отца, похоже, не смущали ни мрачная обстановка комнаты, ни ведьмовские атрибуты. Он устроил Таю на мягком диване и предложил всем чаю. По-хозяйски подогрел воду в электрическом чайнике, положил в кружки пакетики «липтона», кинул один кусок сахара Тае, а себе – три.
Они не виделись целое лето. И теперь Тая жадно разглядывала отца, сдерживая желание подойти и крепко-крепко его обнять. Загорелый, слегка покруглевший, он выглядел отдохнувшим и бодрым. На Таю смотрел мало, больше на Дарью. Словно все время спрашивал, одобряет ли она его действия. Ведьма одобряла. Кивала, улыбалась и приглушала свой рокочущий голос до кошачьего урчания.
– Девочки, я так рад, что вы будете вместе работать, – говорил отец, протягивая кружку сперва Дарье, а затем Тае, – и у меня сегодня выходной! Все думал, как вас познакомить, и так прекрасно сложилось. Ну, вернее, плохо, что Таечка не поступила в вуз и что здесь уволилась секретарша. Зато теперь все очень хорошо, правда?
– Я очень рада, – растягивая гласные, подтвердила Дарья, – долго искала помощницу. Работа не сложная, но нужен надежный, ответственный человек. Особенно сейчас.
– Таисья Алексеевна – очень ответственная, – заверил отец, устраиваясь в пухлом кожаном кресле и поправляя очки, – можешь доверять ей больше, чем мне.
Тая напряглась, вжавшись в спинку дивана. Самое важное, чтобы ведьма поверила. Может быть, тогда удастся спасти от нее родителей.
* * *
Отец вскоре уехал, а Дарья показала Тае офис, познакомила с коллегами, провела инструктаж. Возле стеллажа напротив двери с надписью «Мастерская» остановилась и пояснила:
– Шелкограф Богданов работает по ночам. Менеджер по полиграфии кладет задание на нижнюю полку, а с верхней забирает готовую продукцию. Визитки, открытки, наклейки, папки и все такое. Но ты здесь ничего не трогай, только если попросят, поняла?
Как только Дарья закончила инструктаж и уехала к заказчикам, Тая вернулась и постучалась в мастерскую. За дверью обнаружились две пахнувшие краской и табаком комнаты. В дальней Богданов с сигаретой в зубах собирал картонные прямоугольники, разложенные на длинном столе. Значит, он работает не только ночью? Тая заглянула в визитку.
– Ахмедов Руслан Фархадович, ген. директор, – прочла она вслух и неудачно пошутила: – а ген – это гениальный?
Богданов медленно затянулся и выдохнул:
– Если «дочкой» Уральских авиалиний руководит, то не иначе. Вон, три коробки собираются.
Тая провела пальчиком по картону, ощущая приятную текстуру льна.
– Бумага дизайнерская, – пояснил Богданов.
– Красивая.
– Дрянная. На нее краска плохо ложится, подтекает. Второй раз Ахмедова переделываю. А Дашка злится, что долго.
Богданов положил в надтреснутое блюдце сигарету. Подровнял пачку визиток, постучав о столешницу. Закрепил на железной конструкции, похожей на гильотину.
– Нет никого злее списанных бортпроводниц, – произнес он авторитетно и нажал на кнопку.
Нож гильотины опустился, отрезал тонкие полоски картона и вернулся на место.
– Почему? – опешила Тая.
Мастер смахнул мусор на пол и закрепил пачку другим боком.
– Если не проходят медкомиссию, остаются в порту, чтоб на пенсию раньше выйти. В малярши идут, в обойщицы, в уборщицы салонов. Когда меня дежурным по стоянке ставили, ругался с ними вдрызг. У нас, техников, обед начинался в двенадцать, а у них – на полчаса позже. Прихожу закрыть самолет, а они орут матом, что еще посидят. Ничего не делают, просто в креслах валяются.
– Приходилось ждать?
– Не. Я просто отогнал один раз трап и ушел. Шелковыми стали… А Дашка в уборщицы не пошла. Плюнула на пенсию, завела свою фирму. Потом меня перетащила. В шелкографы.
– Дарья была стюардессой?!
Гильотина сделала еще один срез. В дверь мастерской постучали, и Тая побежала открывать. На пороге стоял кудрявоголовый Лева, менеджер по «наружке».
– Вот ты где! Директор тебе денег за аренду не оставляла? Ясненько. – Он развернулся и побежал по коридору. Тая – за ним.
Посреди холла, уперев руки в боки, стояла черноволосая круглобедрая женщина в спортивной куртке и фиолетовых лосинах. Известие об отсутствии директора и денег ее огорчило.
– Ну, пусть позванит, когда прыедэт, – кивнула она, сверкнув золотым клыком, – падожду. Но в послэдний раз. Жэлающий есть на помэщения. Дороже платить будэт. И вовремя.
* * *
– И как тебе… ведьма?
Мама сидела, выпрямив спину, и теребила бахрому скатерти кухонного стола. Тае не хотелось отвечать, особенно рассказывать, что там был папа. Сломав две спички, она от третьей зажгла конфорку и поставила чайник. Выбрасывая обгорелую палочку, заметила в ведре белые кругляши таблеток. Один подняла – блестящий, как конфетка в глазури.
– Это ж твое лекарство!
– Ой, я случайно смахнула, – всполошилась мама, – помню, что приготовила принять, но не смогла найти.
– Выдавила сразу несколько штук? Пожалуйста, будь внимательнее, они такие дорогие, – попросила Тая, с сожалением выбрасывая таблетку. – У нас шашлыком пахнет, не чувствуешь?
– Может, от соседей, – поморщилась мама и положила ладонь на верх живота, – меня весь день тошнит.
Тая нахмурилась. Приступы поджелудочной мучали маму уже год. Первую скорую вызвали как раз в день, когда папа собирал свои вещи.
– А я рулетик принесла, вишневый.
Мама покачала головой:
– Химический. Я
