Эридон. Игры судьбы - Савушка

взгляд её резанул, как лезвие. В нём было всё: гнев, боль, уязвимость, за которую она себя ненавидела. Но пламя, хоть и не сразу, начало гаснуть. Оно дёргалось, извивалось в воздухе, будто не желало покоряться. Но слабело, постепенно становясь дымом, гарью, тяжёлым вздохом на потолке.

Я выдохнул. И только теперь заметил, что Рианса уже нет в комнате. Убедившись, что Астрид в порядке и её гнев утих, я развернулся и вышел. Он не мог уйти далеко.

– Рианс! – позвал, увидев его в конце коридора.

Он остановился, но не повернулся.

– Не смей к ней приближаться, ты меня понял?

Его плечи нервно дёрнулись.

– Ты знаешь, я не предупреждаю дважды.

– Увидим, Андрас, – было мне тихим ответом, после чего он ушёл.

Хаос, только этого нам не хватало!

***

Я вернулся в комнату, не спеша закрыл за собой дверь и окинул Астрид взглядом. Она стояла у окна не двигаясь, в напряжении, словно что-то сдерживала.

Смятая рубашка едва прикрывала плечи, на виске полоска запёкшейся крови, на щеке красное пятно от удара. В воздухе стоял запах гари, сандала и чересчур сильных эмоций. Таких, что даже тьма в уголке комнаты казалась плотнее обычного.

– Ты в порядке? – спросил я.

Она повернула ко мне лицо, каждая черта которого выражала усталость. Но взгляд уже был холодным:

– Буду. Когда приведу себя в порядок. Можешь пока заняться улицей? От следов нужно избавиться.

Я молча кивнул. Иногда лучший способ помочь – не мешать.

Она двинулась к двери ванной комнаты. Краем глаза заметил, что левая рука немного на отлёте от тела – неестественный угол, словно что-то мешает. Промолчал. Если ей нужно, скажет сама. Когда за ней закрылась дверь, я ушёл на улицу.

Снаружи было тихо. Ветер качал вывески и голые ветки деревьев, ночной морозный воздух обжёг лёгкие. Улица пустынна, дома спят.

Но уже в следующую секунду… сладковатый запах крови, следы сражения на брусчатке, вмятины от ударов на ограждениях, бурые потёки и тела. Я поднял руку, и тьма мгновенно отозвалась. Густая, вязкая, как чернила, она скользнула по улице, обвивая каждый предмет, втягивая их в себя без звука, как в болото. Кровь, магические следы, даже запах – она поглощала всё. Ни шороха, ни всплеска, только лёгкое понижение температуры и тишина. Я стер всё, что можно стереть. Смерть не должна оставлять следов, когда это касается нас, особенно наследницы.

Закончил чистку, на секунду задержал взгляд на верхнем этаже таверны. Там, за стенами, девушка, которую он умудрился задеть глубже, чем она могла себе позволить.

Но об этом потом.

Когда я вернулся в комнату Астарты, она лежала поперёк кровати. На меня не отреагировала никак. Её волосы раскинулись по подушке, в воздухе над ладонью медленно крутились огненные снежинки, каждая из которых вспыхивала, мерцала и таяла.

– Успокаиваешься? – спросил я, стараясь не нарушить её сосредоточенности.

– Размышляю, – с усталостью в голосе, что приходит после эмоционального взрыва, ответила наследница.

Я осторожно, чтобы не потревожить, сел на край кровати. Долго молчал, прежде чем продолжить.

– О чём?

– «Ваше величество, я не успел», – произнесла она вдруг, и от этих слов внутри у меня стало пусто.

Фраза, клеймом вбитая в мою память. Слова, которые я когда-то произнёс, стоя в кабинете перед повелителем с опущенной головой, не в силах смотреть ему в глаза. А теперь они прозвучали от неё – спокойно, отчуждённо, будто цитата.

Она вспомнила.

Я знал, что этот день однажды наступит. И пытался отсрочить его в надежде, что чудо случится, и воспоминание не всплывёт. Но в тоже время думал, даже надеялся, что она узнает меня ещё при первой встрече, что в её взгляде промелькнёт хоть капля узнавания. Но этого не случилось. И я, вопреки логике, испытал облегчение вперемешку с разочарованием, которое жгло изнутри. Почему она должна помнить гонца, который принес самую страшную новость не только для неё, а для всего нашего народа?

Лучший среди мрачных – так меня называли когда-то.

Пока я не провалил задание. Пока не стал тем, кого больше не ждали, кого вычеркнули. Я не просто подвёл, я разрушил веру в неуязвимость нашей касты. Стал позором. И в тот день я хотел… нет, мечтал, чтобы повелитель казнил меня на месте. Но он этого не сделал.

Вместо этого он заставил меня принести клятву, что я не наложу руки на собственную жизнь. Потом сослал меня в Скалы – на самую окраину владений демонов. Место, куда отправляют преступников и предателей, приговаривая к жизни среди пепла и камня. Каторжные работы, пустота, забвение.

Повелитель знал: не смерть, а жизнь с этим грузом – настоящее наказание. Он отнял у меня право на искупление и подарил вечность с ненавистью к себе. И с каждым днём эта ненависть лишь росла, заполняя меня изнутри.

А потом появилась…

Я помню тот день абсолютно отчётливо: в мрачной бездне, где даже магия звучала глухо, её появление было подобно солнечному всплеску среди вечной темноты. Никто из нас не понимал, зачем приехала повелительница демонов, что ей делать среди изгнанников, преступников и каторжников. Но я почувствовал что у меня появился шанс.

Не шанс на освобождение, нет! Единственное помилование, которое я тогда мог для себя представить, – это смерть. И я решился. Я подошёл к ней, поклонился – низко, до самого камня – и, не поднимая головы, попросил: «Позвольте мне умереть». Я думал, что прошу об одолжении, о пощаде.

Она выслушала. И отказала. Более того, освободила меня от заточения в Скалах.

Я был готов выть от отчаяния, разбивая пальцы о камень, когда услышал её глубокий голос, наполненный незримой силой: «Я прощаю тебя, Андрас».

Повелительница демонов, супруга повелителя, мать сына, которого я не сумел уберечь. Она не только не прокляла, не уничтожила, не стерла с лица мира – она протянула мне руку. Тогда я понял, что больше не имею права изводить себя чувством вины. Ведь когда тебе прощают гибель самого дорогого в мире, все твои страдания ничего не стоят.

С тех пор мы стали видеться чаще. Она приезжала не как повелительница, а как мать. Снова и снова она спрашивала о сыне: о его словах, обучении, о мелочах, свидетелем которых был только я. Сначала я не понимал, зачем ей это. А потом понял: она искала уцелевшие осколки своей любви. Всё, что потеряла, когда не была рядом с ним. И когда в её глазах на миг исчезала тоска, я знал, что поступаю правильно. Это было хоть как-то похоже на