Кольцо (другой перевод) - Кодзи Судзуки

Прежде всего нужно было проанализировать и обосновать критерии отбора. Жизни одного человека не хватило бы на то, чтобы лично встречаться каждым кандидатом и проверять его способности к ясновидению, его дар прорицателя или владение техникой телекинеза. Профессор придумал следующее: каждому кандидату высылалась фотопластина в тщательно заклеенном и опечатанном конверте. В пакет, кроме конверта с пластиной, вкладывались указания. Согласно этим указаниям, кандидат должен был спроецировать на фотопластину то или иное изображение и, не распечатывая конверта, отправить пластину обратно в лабораторию Миуры. Таким образом, не выходя из своей лаборатории, Миура мог проверить каждого из потенциальных экстрасенсов. Умение проецировать образы на фотобумагу считалось наряду с ясновидением одной из основных паранормальных способностей.

В пятьдесят шестом году с помощью своих бывших учеников, теперь работавших в газетных редакциях и крупных издательствах, Миура начал осуществление своего проекта. Его помощники ездили по деревням и на основании слухов составляли списки возможных кандидатов. Большинство конвертов носили следы аккуратного вскрытия, но около десяти процентов из тех, кому были разосланы пакеты, сумели спроецировать изображение на фотопластину. Очевидные подделки уничтожались сразу же. Остальные конверты тщательно классифицировались и сохранялись.

Со временем информационная сеть разрасталась. Миура занимался своим проектом вплоть до самой смерти. В результате за тридцать два года на втором этаже его дома образовался огромный архив, в котором теперь рылись Асакава с Такаямой.

— Ну ладно… — недовольно пробурчал Асакава. — Понятно теперь, зачем старику понадобилось собирать эти бумажки… Но откуда ты знаешь, что здесь найдется какая-то информация о том человеке, которого мы с тобой ищем?

— Послушай, Асакава. Я же не говорю, что мы обязательно отыщем здесь имя и адрес этой женщины. Просто очень велика вероятность, что помощники Миуры напали на ее след. О ней наверняка вся деревня говорила… Сам посуди, сколько в Японии людей, способных проецировать образы на фотопластину? Если судить по этому архиву, не так уж мало, но относительно общего населения — раз, два и обчелся. Мы же с тобой ищем человека, который смог спроецировать образ не на фотопленку, а на электронно-лучевую трубку, то есть на экран телевизора… Да таких людей вообще не бывает! А если кто-то и был — неужели ты думаешь, что Миура мог бы такой случай пропустить?

Было трудно не согласиться с этими доводами. Асакава машинально перелистывал страницы в папках, всматривался в буквы… Неожиданно он уставился на Такаяму:

— А почему ты сказал мне начинать с шестидесятого года?

— Помнишь, на пленке была сцена с телевизором. Так вот, такие модели производились с пятидесятого по шестидесятый год, на самой заре телевидения.

— И что с того?

— Ты меня достал! Подумай сам хоть немного. Если человек видел такой телевизор своими глазами, то, наверное, он жил в то время.

Асакава сдерживался — какой смысл склочничать сейчас с Рюдзи? Хотя при мысли о том, сколько у него остается времени, и при взгляде на бесконечные коробки с папками его охватывало желание разнести этот архив к чертовой матери. В этот момент он увидел на одной из страниц слово «Идзуосима».

— Нашел, нашел! — заорал он словно помешанный.

Рюдзи вздрогнул от неожиданного вопля, чертыхнулся вполголоса и взглянул на протянутый Асакавой листок:

Остров Идзуосима, г. Мотомати,

Тэруко Цутида, 37 лет.

Фотоотпечаток сделан

14 февраля 1960 года.

Обычное черно-белое фото. На черном фоне виднелась белая зигзагообразная линия. В приложенном тут же листке с пояснениями значилось: «Испытуемой было дано задание спроецировать на пленку цифру десять. Следов вскрытия на конверте не найдено».

— Ну, что скажешь? — Асакава, дрожа от возбуждения, ждал ответа.

— Может, это она, а может, и не она. В любом случае стоит записать имя и адрес… — проговорив это, Рюдзи вернулся к своим папкам. Его реакция была настолько вялой, что Асакава, обрадовавшийся, что почти сразу же удалось обнаружить «что-то вроде», даже обиделся на приятеля.

Прошло два часа. За это время им не попалось ни одного человека с Идзуосимы. Большинство адресов были токийскими или из восточных провинций. Тэцуаки принес им чай, постоял немного в дверях и, сказав на прощанье пару-тройку ничего не значащих фраз, снова удалился. Асакаве в его словах почудилась насмешка. Пальцы устали перелистывать бесконечные страницы. Дело почти не двигалось. За два часа каждый из них едва смог осилить материалы одного года.

Закончив шестидесятый год, Асакава скрепя сердце принялся за шестьдесят первый. Перед тем как открыть первую папку, он мельком взглянул на Рюдзи. Тот, уткнувшись носом в какие-то бумаги, разложенные у него на коленях, сидел неподвижно, как изваяние. «Заснул он, что ли?» — подумал Асакава и протянул руку, чтобы растормошить Такаяму, но в этот момент Рюдзи в изнеможении проскулил:

— Асакава, я сейчас сдохну от голода. Будь другом, сходи в лавку, купи чайку и какой-нибудь готовый обед. Да, и по дороге закажи комнату в пансионате «Солейл».

— Чего-о? Какой еще «Солейл»?

— Это название гостиницы, которую сынок содержит.

— Что ты говоришь, а то я не знал! Я спрашиваю, зачем нам заказывать номер?!

— А какие проблемы?

— Во-первых, у нас с тобой нет времени прохлаждаться в пансионатах…

— Послушай, даже если прямо сейчас отыщется адрес и имя этой женщины, все равно на Идзуосиму мы не поедем. Мне кажется, что на сегодня с нас довольно телодвижений. Лучше выспаться как следует, чтобы завтра быть полными сил и энергии. Ты так не считаешь?

Асакаве было неприятно думать, что ему придется провести ночь в одном номере вместе с Рюдзи. Но, похоже, другого выбора не оставалось. Он сбегал за чаем и за бэнто[5], на обратном пути заказал номер в гостинице и вернулся в архив. Они сидели на полу среди папок и коробок и ели рис с овощами, запивая его китайским чаем улонг. Часы показывали семь… Асакава пытался насладиться этим кратким моментом отдыха. Он чувствовал слабость во всем теле. Руки были как ватные, плечи словно налились свинцом. Глаза пощипывало. Они снова приступили к работе.

Асакава снял очки, чтобы хоть немного дать отдохнуть глазам, и теперь он вынужден был читать, уткнувшись носом в страницы. Приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы не заснуть над очередной папкой. Это требовало сильного нервного напряжения, и Асакава чувствовал себя вконец измотанным.