Кольцо (другой перевод) - Кодзи Судзуки

— Ясно. И что дальше?

— Прежде всего, ты уже сам сказал, что затемнения случаются только в реальных сценах. Попытайся вспомнить, какие чувства ты испытал, когда первый раз смотрел эту запись. Ну, про младенца ты мне уже вчера успел рассказать, а как насчет других сюжетов? Например, сцена с лицами… — Рюдзи включил видеомагнитофон и перемотал пленку на начало сцены. — Посмотри на них как следует, — добавил он и тоже уставился на экран.

Десять лиц вплотную друг к другу, будто стена. Лица уходят вглубь экрана, их становится все больше. Вот их уже около ста, вот уже больше тысячи. Если вглядеться в эти лица внимательней, видно, что все они разные. Будто кто-то нарисовал много-много миниатюрных портретов с настоящих, живых людей.

— Что ты сейчас чувствуешь? — спросил Такаяма.

— Как будто все эти люди меня в чем-то обвиняют… Они будто говорят мне: «Ты наглый лгун! Мошенник».

— Так вот, Асакава, я почувствовал в этом месте то же самое, или почти то же самое.

Асакава сосредоточился. Какой же из этого следует вывод?

Рюдзи ждал ответа.

Четкого, ясного, однозначного ответа…

— Ну, так что? — подал голос Рюдзи.

Асакава с сожалением покачал головой:

— Извини, мне ничего в голову не приходит…

— Ты, главное, не напрягайся. Не подгоняй себя. Не спеша подумай еще разок, глядишь и придумаешь что-нибудь из той же серии, что и я. Мы ведь с тобой с самого начала считали, что эта запись сделана видеокамерой, то есть с помощью техники, помнишь?

— А разве это не так?

— Тогда скажи мне, что это за мгновенные черные завесы? А?

Сцена с лицами закончилась. Рюдзи принялся перематывать пленку кадр за кадром. То и дело экран гас, окрашиваясь в черный цвет. Затемнения иногда занимали по три-четыре кадра. Учитывая что длительность одного кадра — одна тридцатая секунды, получалось, что в среднем в течение десятой доли секунды экран оставался темным.

— Как ты думаешь, почему экран гаснет несколько раз во время реальных сцен, а во время «воображаемых» не гаснет вообще? Посмотри-ка сюда хорошенько. Ты видишь, что темнота на экране неоднородная?

Асакава вперился глазами в экран. И правда, темнота была не везде одинаковой:

в некоторых местах черный цвет будто истончался, там и сям виднелись бурые пятна с тонким белесым ободком.

— Ничего не разобрать… Остаточное изображение, что ли? И почему, когда я смотрю эти сцены, мне кажется, что все, что я вижу, происходит именно со мной? Я физически ощущаю свое присутствие не здесь, а там, на экране…

Рюдзи взглянул на Асакаву и медленно, будто с каким-то тайным смыслом, моргнул.

…черные завесы, черные завесы… не может быть!!!

— Это что, кто-то моргает? — сдавленным голосом спросил Асакава.

— Либо да, либо нет. Но если предположить, что ты прав, то можно объяснить эти странные затемнения Чаще всего человек видит вещи непосредственно, но иногда — так называемым «внутренним взором». Представляя себе в уме какие-то сцены, человек не моргает, потому что мысленное изображение не проходит сквозь сетчатку глаза. Напротив, реальный образ возникает в мозге человека в результате того, что световые лучи разной мощности отражаются на сетчатке. Смаргивание предохраняет сетчатку от высыхания. Это физиологический процесс, поэтому мы почти всегда моргаем автоматически, бессознательно. Получается, что наши с тобой «черные завесы» — это то, что видит человек, когда моргает, то есть когда его глаза закрыты…

Тошнота подкатила к горлу, совсем как после первого просмотра. В тот раз Асакава быстро решил свою проблему в туалете. Но сейчас все было гораздо хуже. По спине потек холодный пот, начались нервные конвульсии. Он никак не мог отделаться от ощущения, что внутрь него проникло чужеродное существо и овладело всеми его чувствами. Изображение, записанное на пленку, было сделано не с помощью техники, нет-нет. Эта запись создавалась посредством зрения, слуха, обоняния, вкуса и осязания — без линз, без ламп, без микрофонов… Только с помощью пяти человеческих чувств. Нервная дрожь, холодный пот — все это не имеет к Асакаве никакого отношения. Эти ощущения навязаны ему тем существом, которое засело в нем и управляет теперь всеми его органами… Поэтому все, что чувствовал Асакава во время просмотра, на самом-то деле были чувства другого, незнакомого человека…

Он все время вытирал со лба пот, но ледяные струйки то и дело сбегали по вискам, заливали ему глаза…

— А ты знаешь, что в среднем мужчины моргают чаще, чем женщины? Средний мужской показатель раз в три секунды, а у женщин — раз в четыре. Так вот, по моим подсчетам получилось, что это изображение зафиксировано женщиной, — со значением произнес Рюдзи.

Асакава его не слушал.

— Да что с тобой, дружище? У тебя лицо как у покойника. — Рюдзи широко улыбнулся и захохотал. — Будь оптимистичней. Мы же на пути к разгадке! Если эта запись является результатом психической и физиологической деятельности конкретного человека, значит, содержание «магической формулы» тоже имеет к этому человеку непосредственное отношение. Тот, кто изготовил эту запись, чего-то хотел от своих зрителей…

Асакава на время потерял всякую способность соображать. Слова Такаямы эхом отдавались в ушах, но смысл этих слов до него не доходил.

— В любом случае теперь программа действий ясна. Прежде всего мы должны выяснить, кто автор записи. Потом мы должны узнать, чего он хотел перед смертью

— почему-то меня не покидает чувство, что этот человек уже не с нами, — интуиция мне подсказывает, что его предсмертное желание и есть «магическая формула», — с этими словами Рюдзи подмигнул Асакаве, словно говоря: «Все в порядке, дружище».

Машина быстро катила по автостраде. В какой-то момент Асакава съехал с третьего Иокогамского шоссе на трассу Иокогама — Йокоска и повернул на юг. Рюдзи, откинув спинку кресла и растянувшись во всю длину, с безмятежным видом посапывал на пассажирском сиденье.

Было около двух часов пополудни, есть, однако, совсем не хотелось. Асакава протянул руку, чтобы растормошить Рюдзи, но в последний момент передумал. Ехать было еще далеко. Хотя он толком и не знал, куда едет. Перед тем как они вышли из дома, Рюдзи вдруг сказал: «Мы едем в Камакуру». А куда именно — не уточнил. Носясь по квартире и второпях собирая сумку, он обещал рассказать Асакаве все подробности уже в дороге, но как только они оказались в машине, Такаяма, радостно выкрикнув: «Слышь, Асакава, я почти не спал ночью. Разбуди меня в Камакуре», — моментально заснул. Представьте себе, что вы едете неизвестно куда и неизвестно зачем. Асакава чувствовал себя совершенно по-идиотски.