Движимые - Кристи Бромберг

разобраться, что, черт возьми, со мной не так. Почему я веду себя как маленький мальчик, каким был раньше.

— Просто спроси, сынок. — Это всё, что он говорит, но его тон — этот успокаивающий, поддерживающий во всём тон — говорит мне — он знает, что-то вернуло меня к тому периоду времени. И хотя всё, что я чувствую — это страх и неуверенность, всё, что я слышу — это терпение, любовь и понимание.

Делаю глоток воздуха и с дрожью его выдыхаю.

— Ты знаешь, что с ней случилось? Где она сейчас? Что с ней стало? — Мои пальцы дрожат, когда я провожу рукой по волосам. Не хочу, чтобы он волновался или думал, что я хочу найти ее и… Не знаю, что она из себя представляет. Примирение? Хрена с два, нет. Никогда.

Но меня до чертиков пугает, что сама мысль о ней — всего лишь мысль — может заставить меня так думать. Может трахать мне мозг больше, чем сны.

— Не важно, я…

— Колтон… всё в порядке. — Его голос наполняет уверенность.

— Просто я не хочу, чтобы ты думал…

— Я ничего не думаю, — успокаивает он так, как только отец может успокаивать сына. — Вдохни поглубже, Колт. Всё нормально. Я долго ждал, когда ты спросишь…

— Ты совсем не сердишься? — Единственное, что в страхе я могу произнести.

— Нет. Ни капельки. — Он вздыхает, смирившись с тем, что небольшая часть меня всегда будет волноваться, независимо от того, сколько времени прошло.

У меня такое чувство, будто с моей груди сняли вес в сорок пять килограммов. Освобождая меня от страха спросить.

— Правда?

— Это естественное любопытство, — уверяет он. — Нормально хотеть узнать о своем прошлом и…

— Я знаю всё, что мне нужно о своем прошлом… — слова выходят шепотом, прежде чем я могу их остановить. Молчание повисает на линии. — Просто я… черт бы побрал эту Райли… — бормочу я в раздражении.

— Тебе снова снятся сны, не так ли?

Я изо всех сил пытаюсь ответить. Хочу рассказать ему, потому что чувствую себя обязанным быть честным после всего, что он для меня сделал, и в то же время чувствую необходимость лгать, чтобы он не беспокоился о воспоминаниях, которые искалечили меня в детстве. Чтобы он не вспомнил, насколько губительными они были. Чтобы не выяснил всего, что происходило.

— Я видел это в твоих глазах, когда вернулся из Индонезии. Ты в порядке? Тебе нужно…

— Со мной всё в порядке, пап. Просто Райли спросила, знаю ли я, что с ней случилось. Что, возможно, если бы я знал, то мог бы поставить на этом точку. Суметь закрыть кое-какие старинные двери…

На мгновение он замолкает.

— Я следил за ней какое-то время. Хотел убедиться, что когда она выйдет из тюрьмы, то не вернется, чтобы попытаться отыскать тебя или создать тебе проблемы, когда ты только начал приходить в себя. Я перестал около десяти лет назад, — признается он, — но я позвоню детективу, услугами которого пользовался, он знает о ее повадках лучше, чем кто-либо, и мы посмотрим, что он сможет найти. Если это то, чего ты хочешь…

— Да. Спасибо. Просто я…

— Не нужно объяснять, Колтон. Делай то, что считаешь нужным, чтобы восполнить те фрагменты, которые ты всегда чувствовал, у тебя отсутствовали. Мы с твоей мамой знали, что этот день настанет, и мы хотим, чтобы ты сделала всё, что должен, чтобы обрести покой. Мы не против.

Зажимаю переносицу и закрываю глаза, борясь с обжигающими слезами.

— Спасибо, папа. — Больше я ничего не могу сказать человеку, который дал мне жизнь после восьми лет смерти.

— Конечно, сынок. Я позвоню тебе, когда будут новости. Люблю тебя.

— Спасибо, папа. Я тоже.

Собираюсь повесить трубку, когда он снова говорит.

— Колтон?

— Да?

— Я очень горжусь тобой. — Его голос дрожит от волнения, что в свою очередь заставляет меня проглотить комок в горле.

— Спасибо.

Отключаюсь, кладу телефон на стол и прислоняюсь головой к стене. Шумное дыхание, раздающееся в тишине, никак не облегчает сокрушительные эмоции, проносящиеся через меня. Сижу так некоторое время, зная, что мне нужно извиниться перед Бэккетом и что я нестерпимо хочу Райли. Нуждаясь в чем-то, что прояснит голову.

Мысль поражает меня, как молния, и я менее чем за пять минут встаю, одеваюсь и выбираюсь из трейлера. Вижу парней, работающих в гараже справа от меня, но я не могу сейчас ни с кем разговаривать. Не хочу. Направляюсь к открытому отсеку, где припаркована одна из моих самых любимых малышек — Секс.

Даже не удостаиваю ее взглядом, чтобы оценить ровные линии F12 и безупречный огненный движок красного совершенства, но я чертовски уверен, что примерно через минуту буду наслаждаться ее скоростью. Влезаю за руль, и когда двигатель урчит, чувствую, что часть меня возвращается. Вспыхивает былая искра.

Пролетаю мимо гаража, замечая нежелание Бэккета встретиться со мной взглядом — гребаный упрямый ублюдок — и выезжаю с трека. Увеличиваю громкость, когда из динамиков доносится«The distance». Чертовски отличная песня. Через минуту выезжаю на шоссе № 10 и, видя, что на нем невероятно пусто для этого времени суток, вжимаю педаль в пол и лечу. Лечу быстрее, чем этого требует безопасность, но ощущения — меня обволакивает роскошь, в руках само совершенство, двигатель, разговаривающий со мной — очищают мою голову, и ослабляют внутреннее напряжение, тянущее меня в разные стороны.

Секс никогда не разочаровывает меня, когда я нуждаюсь в ней больше всего.

К тому времени, как я приближаюсь к транспортному потоку, моя голова немного проясняется, и я уже всё решил. Беру телефон и делаю звонок.

ГЛАВА 14

Когда я смотрю через кухню на Зандера и репетитора, работающего над его орфографией, слышу, как хлопает входная дверь. Возбужденная болтовня мальчиков заполняет коридор. Они и так обычно оживленные, когда возвращаются домой, но сегодня шум просто зашкаливает. Настолько, что Зандер поднимает глаза от своей работы и поднимает брови.

Зак появляется из-за угла такой взволнованный, что на секунду заикается, как обычно, когда чрезмерно возбужден.

— Рай-Райли и За-Зандер… поторопитесь и захватите свои вещи!

— Не бегай по дому, Зак, — предупреждаю я. — О чем ты вообще говоришь?

Другие мальчики залетают в гостиную, прежде чем он успевает ответить. Оглядываю мальчиков, чтобы отругать их за то, что они бегают по дому, когда замираю на полуслове.

На пороге комнаты стоит Колтон. Дерзкий. Сексуальный. Сногсшибательный. При виде него, эти три слова сразу ударяют меня.

Знаю, это глупо. Прошло всего четыре дня с тех пор, как мы виделись или