Деревня 'Нюркин луг', или тайна печатной машинки - Акулина Вольских

знаю, — ответил мужчина. — Надеюсь, что сможет. Но лучше, спроси его сама…

Он махнул рукой куда-то вперёд и, приглядевшись, я увидела среди густых зарослей папоротника и хвоща избушку. Маленькую, обветшалую и еле заметную на фоне зеленых холмов.

Дошли. Вот оно спасение! Вот он — путь домой!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 22

Сложный выбор

Сперва мы рванули к дому, как только его увидели. Но, подойдя, замешкались. Не верилось, что вот сейчас все закончится. Мне так точно. Домой! Я наконец-то вернусь домой!

Дверь избушки скрипнула и на пороге появился старичок. Навскидку, ему было лет двести. Глубокая сеть морщин выела на его худом лице настоящие борозды. Волосы и борода были белоснежно седыми и длинными, а светло-голубые глаза смотрели ласково из под лохматых бровей. Мужчина в длинном льняном зипуне и таких же штанах перенес через порог босую ногу и, осмотрев каждого из нас внимательным взглядом, спросил:

— Зачем пожаловали?

Вопрос был обычным и где-то даже прямым, но звучал без недовольства. Вспомнив о том, что говорила Нюра, я принялась доставать из рюкзака карту. Протянула её старику.

— Здравствуйте. Вот. Это дала мне баба Нюра из деревни. Сказала, вы можете помочь мне вернуться домой, — обернулась на остальных и продолжила. — Ну и, теперь уже, не только мне…

Старик посмотрел в карту, потом внимательно на меня, и нахмурился.

— Да только Нюра тебе велела одной идти…

Дашка позади виновато вздохнула, а с ней и Тимофей.

— Так вышло, — пожала плечами я.

Старика как будто устроил такой ответ. Он добродушно махнул рукой, приглашая нас войти в его хоромы.

— Идем в избу. Чаю с дороги попьете. Да расскажете.

Оставив зверей отдыхать в тени листвы, мы вошли в жилище Добромира.

Внутри было тесно. Настолько, что когда в дом вошёл Тимофей, разойтись стало практически невозможно. Здесь пахло деревом и травами. Источник запаха нашелся быстро — вся стена рядом с печкой была увешана маленькими пучками самой разнообразной травы. На полках небольшого шкафа стояли склянки с непонятными жидкостями, какие-то плетеные корзиночки со всякой мелочью, шишками и семенами. С противоположной от печи стороны, был стол. Не такой большой, как мы привыкли видеть в других домах. Постель старика представляла собой невысокую деревянную лавку с разложенной на ней периной и стояла в самом дальнем углу.

— Садитесь. Рассказывайте. Дорога вам выпала непростая, — хлопотал старик с чаем и улыбался в усы.

В этом доме царила такая приятная атмосфера, что разговор протекал сам собой. Мы рассказали старику обо всех своих приключениях с самого начала. Как я миновала колючую изгородь, а любопытная компания увязалась за мной, заручившись каждый своими причинами. Как заплутали в лесу и дважды вышли к охотничьей избушке. Себастьян со смешком потер затылок, когда в рассказе упомянули его знакомство с мельником. Мы смеялись над продажей моего халата и тем, как случайно встретили в том же трактире Никиту, коготого было собрались искать. Вспоминали болото. Свадьбу в Истопе. Капкан. Починку мельницы в Комарихе. Кузнецово. Медвежью гору. Разбойников. Говорили так долго, что не заметили, как наступила ночь.

Старик хрипло посмеивался вместе с нами и качал головой в те времена, когда рассказ от смешных моментов переходил к опасным и волнительным.

— Потом мы переходили вброд реку, — хихикала Дарëна. — А Боян, оказалось, воды боится. Вот Себастьян его и нёс на руках…

— Никита, — поправила я её.

— Чего?

— Себастьяна зовут Никита.

— Да ладно! — округлила глаза рыжая и посмотрела на охотника, который, поджав губы, кивнул. — Вот так сюрприз! Чего ещё мы о тебе не знаем?!

Воспоминания о том, что пришлось пережить всем нам за какие-то несколько дней, немного рассеяли гнет унылых мыслей. Я же подумала о том, как дороги мне стали все эти люди. Кто бы мог подумать! Совершенно чужие, сейчас они так много значили для меня, что мысль о скорой разлуке резала сердце, как хирургический нож.

— Потом мы пришли в Заречье… — Дарëна замолчала, сглотнула комок в горле.

— Охохо… — протянул старик, поднялся и, налив воды, снова поставил на печку некое подобие чайника. — Непростые времена нынче в Долине Тихой реки.

— Себасть… То есть, Никита сказал, что это колдовство. Это правда?

— Правда, — сокрушенно опустил голову старец. — Чёрный колдун в этих местах поселился. Велимира обхитрил, сгубил и сам хочет властвовать единолично.

— Велимир — это бывший правитель? — спросила я, только сейчас понимая, что даже названия этих мест не знала, кроме маленьких деревень. Ни политического устройства. Ни территории. Ничего.

— Правитель. Мудрый и справедливый. Царь истинный, — старик замолчал, и в глазах его сверкнули слезы. — Да не увидел он зла. Ошибся. И жизнью своей за это поплатился.

Так. Ясно. Борьба за власть. Не понятно одно — чего ради изводить жителей, насылать на них голод и болезни? Неувязочка.

— От реки до вашего дома три деревни. Жителей в них почти нет, а те, что есть — больны, при смерти почти. Зачем это новому правителю? — спросила я. — Это бесполезная жестокость.

— Когда в душе зло живет, до чужих страданий дела нет. А колдун в долину пришёл, потому что ключ волшебный ищет, который силу великую дарует. Стар Градияр, немощен. Силу ему черпать где-то надо. Вот и прознал он про секрет Велимира. Свиток тайный выкрал.

— Если он свиток выкрал, зачем же над людьми издеваться? — вспылила Дарëна.

— Выкрал то выкрал. Да свиток тот непростой. Особым образом прочесть его можно. Велимир когда про ключ прознал, сокрыл его в Нюркином лугу, а вход колючим забором огородил.

— Так этот ключ в нашей деревне спрятан?

— В вашей, в вашей.

— А мы? Как же нам теперь домой попасть?

— Вас двоих отправить я могу. Да зверей ваших. Остальным путь туда закрыт. Только тот, кто в Нюркином лугу родился, с моим снадобьем пройти сможет.

— И где Велимир волшебный ключ спрятал?

— А этого, милая, не знает никто. Велимир один и знал. Спрятал, да стража рядом поставил, а