Расколотая свобода - Шейн Роуз

class="p1">– Как защищать себя, – он указал на меня вилкой, а потом опустил взгляд на свою тарелку. – Ты маленькая и наверняка гуляла здесь ночью одна. К сожалению, женщины вынуждены беспокоиться за себя. Я считаю, неплохо было бы обучить тебя некоторым техникам на случай, если ты когда-нибудь окажешься в неприятной ситуации.

– Ты слышал, что я только что говорила про учебу?

– Да, – как будто мое признание было пустяком. – Тренировки и уверенность в собственной силе тоже помогут справиться с депрессией.

– Разве тебя не волнует, что я до сих пор страдаю от приступов депрессии? Я боролась с ней практически все время, пока училась в университете, – сначала я ждала от него негативной реакции, а теперь злилась, что он вообще никак не отреагировал.

– Лайла, неудивительно, что ты страдала, ты ведь взвалила на себя очень большую ответственность. И мы придумаем, как с этим справиться. Самооборона и физические упражнения – хорошее начало.

– Хочешь сказать, я сама виновата в… – я осеклась. – А ты в курсе, что десять процентов женщин, которые потеряли…

Я резко закрыла рот, и Данте внимательно посмотрел на меня.

– Потеряли что, Лайла?

Вот дерьмо.

* * *

Белая плитка на седьмом этаже этого здания была настолько белой, что я задумалась, неужели ее вообще нужно было чистить. Такая безупречная, идеальная и стерильная.

Она как будто насмехалась надо мной, пока я сидела в ожидании приема на двенадцатой неделе беременности.

Такие хорошие оценки. Прекрасные перспективы. И чертово разочарование, которое принесла беременность.

Я понимала, какие слухи разлетятся в нашем маленьком городке. Представляла, как отреагирует мать, разозлится отец и взбесятся братья.

Разразится настоящий ад, и из этой ситуации не было простого выхода.

Я сказала себе, что заслужила право на собственный выбор, что мне решать, как поступить, и что я не позволю ожиданиям общества влиять на свое решение.

Я чувствовала себя хозяйкой положения, даже когда ситуация вышла из-под контроля. И все же, впервые оказавшись в кабинете врача, я услышала сердцебиение. Быстрое, сильное и, возможно, немного учащенное, потому что ребенок был напуган так же, как и я.

Страх сковал меня, я словно оказалась одна на необитаемом острове и не знала, куда идти. Как заботиться о ребенке, если я не понимала, смогу ли позаботиться о себе? Что он будет есть, как мне держать его? Где он будет спать, у меня на руках или в кроватке?

Как мне надо было называть его, «существо»? Или, может, теперь лучше было выбрать «он» или «она»?

Как правильно?

Последние три недели я как безумная читала одну за другой книги по воспитанию детей и понимала, что все равно никогда не узнаю достаточно.

Я понимала, как получить сто баллов за тест. Могла проверить свою работу и понять, где допустила ошибки. Если не повезло получить девяносто девять, в следующий раз просто трудилась усерднее. Никогда не сдавалась, пока не достигала лучших результатов по предмету. Я получила высший бал по тригонометрии, лучше всех сдала вступительный тест и свободно говорила на двух языках.

Но с ребенком мне точно было не видать таких оценок. Никто никогда не скажет, все ли я делаю правильно, а если и скажет, то это будет предвзятое мнение.

Я сделала глубокий вдох. Передо мной открылся новый неизвестный путь, и я не знала, что меня ждет впереди.

Да, я хотела детей. Маленьких красивых малышей, которые называли бы меня мамочкой, а своего отца папочкой. Но я не могла втягивать в это Данте.

Я не сообщила ему даже сейчас, потому что понимала, я должна быть на сто процентов уверена.

Представив зеленоглазых детишек, я улыбнулась. Из Данте получился бы идеальный отец, даже если я сама понятия не имела, как стать хорошей мамой.

Но я ни в коем случае не собиралась принуждать его к чему бы то ни было.

– Делайла Харди?

Медсестра пропустила меня внутрь и задала необходимые вопросы. Все прошло быстро, для сотрудников больницы это был рядовой осмотр, а вот для меня – настоящее судьбоносное событие.

Она налила гель на палочку и провела ей по моему животу.

– Давайте быстро проверим сердцебиение, а потом доктор Палли ответит на все интересующие вас вопросы.

– Хорошо.

Женщина провела датчиком по моему животу.

Потом повторила движения.

На ее лице отразилось беспокойство.

– Иногда мне не удается поймать малыша. Позвольте, я позову доктора.

Сначала вошел один врач, затем другой. После они стали искать сердцебиение с помощью трансвагинального узи, а мое собственное сердце стучало все быстрее и быстрее.

– Что-то не так? – спросила я.

– Мы не уверены, – доктор Палли погладил меня по плечу.

Они сменили тактику, и я стала думать о худшем.

Моему телу потребовалось всего три месяца на то, чтобы доказать: я не могу делать правильно абсолютно все, и я не способна выполнять самую базовую биологическую функцию, для успешной реализации которой были созданы женщины.

– Мне очень жаль, мисс Харди, но вы потеряли ребенка.

– Я потеряла ребенка? – мое сердце стучало как безумное. Я слышала его стук даже в ушах.

И внутри меня больше не билось никакое другое сердце, как это было всего несколько недель назад.

– Но почему? Я не сделала ничего плохого, – прошептала я. Ела только полезную пищу. Делала лишь то, что было безопасно для ребенка. Да я едва ли двигалась, потому что боялась навредить ей или ему.

Видите, я даже использовала местоимения.

– Иногда такое случается. Вы ни в чем не виноваты. Давайте проведем несколько тестов и…

После этого все остальные их слова уже не имели значения. Она сказала, что в этом нет моей вины, как будто такой вариант вообще существовал. Я вспоминала все, что ела на той неделе, что делала, как спала. Спала ли я на животе и не навредила ли ребенку? Могло ли это стать причиной?

Мой ребенок перестал расти в десять недель, и это означало, что организм не успел самостоятельно избавиться от него. Мне пришлось пройти определенную процедуру. Использовать медицинские технологии, чтобы сделать то, что мое тело должно было уметь делать естественным образом.

Я потерпела неудачу с беременностью, а теперь меня ждало фиаско с выкидышем. Я подвела себя, своего ребенка и, возможно, Данте, хотя ему не суждено было даже узнать об этом.

Никто не мог узнать об этом, говорила я себе. Я не могла допустить, чтобы они узнали о моем крахе.

Депрессия подкрадывалась ко мне минута за минутой, час за часом, окрашивая в черный и серый