Картина Черного человека - Наталья Николаевна Александрова

помещение полуподвальное, дом находится во дворе, так что магазин вряд ли тут будет прибыльным, а что еще эти двое хотят тут организовать? То есть ясно, что они ничего не хотят, их нанял злодей, чтобы тетка показала им именно это помещение. Поэтому она нас выгоняет, чтобы этим двоим тут остаться и поискать картину.

Тут я вспомнила всю историю моего появления в Петербурге. Тогда тоже в деле фигурировала начальница жилконторы. И скажу сразу, эта по сравнению с той была просто мелочь пузатая. С такой справиться — раз плюнуть.

Встав в боевую стойку и подбоченившись, я процедила отрывисто:

— Имя, фамилия, должность?

— Чьи? Мои? — переспросила тетка, взглянув на меня, как на случайно залетевшее в комнату насекомое. Казалось, она раздумывает, чем меня прихлопнуть — тапкой или газетой.

— Мои я и без вас хорошо знаю! Сообщите ваши, и немедленно! — гаркнула я.

— Ах, мои? — тетка не собиралась сдавать позиции, она тоже подбоченилась и рявкнула: — Я заместитель начальника жилконторы, а имя мое вам без надобности!

— Как это без надобности? — я немного понизила голос, добавив ему официальной весомости. — Ваши имя и фамилия мне нужны для составления протокола!

Слово «протокол», похоже, немного сбило с нее спесь, и тетка замерла с открытым ртом.

Краем глаза я заметила, что восточные люди просочились в помещение студии и шныряют по нему. Особенно отличался молодой — шустро так двигался, прямо не уследишь за ним.

Тут тетка опомнилась и выпалила:

— Какой-такой протокол? Ты еще тут будешь!

— Протокол известно какой. О правонарушении по статье десять-десять дробь четыре УК РФ. Между прочим, до пяти лет. Это если без отягчающих обстоятельств, — оттарабанила я.

— Чего? — тетка заморгала и попятилась. — Каких еще лет?

— Известно, каких! Строгого режима! И это еще если судья не квалифицирует вторую часть!

— Это еще с какой стати?

— Известно, с какой! Для начала: эти абреки вам заплатили лично в карман, а это — получение взятки в особо крупном размере…

— Ну уж и крупном! — презрительно фыркнула тетка, из чего я сделала вывод, что насчет взятки определила все совершенно верно.

— Кроме того, имеются отягчающие обстоятельства… вы знаете, чем они здесь собираются заниматься? Не знаете? А зря!

— Знаю, — неожиданно ответила тетка. — Магазин они собираются открывать.

— Что? Магазин? — протянула я. — Ага, детского питания! Самой не смешно?

Я решила не церемониться и ковать железо, не отходя от кассы, это Петровна так говорит.

— Между прочим, производство и сбыт наркотиков — это уже другая статья и гораздо серьезнее! — добивала я тетку. — А самое главное, вы даже не потрудились узнать, какой пост занимает упомянутый нами Николай Павлович…

— Пост? Какой пост? — Тут тетка попятилась.

— Раньше надо было узнать! — я повернулась к Глебу и сказала ему уверенным тоном: — Позвоните Николаю Павловичу! Нет, лучше прямо Павлу Николаевичу, чтобы решить вопрос раз и навсегда! Конечно, не стоит беспокоить такого значительного человека по мелким поводам, но я не вижу другого пути!

Глеб удивленно заморгал, но не стал ничего спрашивать, достал телефон и начал набирать номер.

Нет, все-таки хоть и мямля этот человек искусства, но в трудную минуту взял себя в руки и не подвел.

Тетка издала какое-то невнятное бульканье, отступила к дверям и ретировалась. Восточные люди незаметно исчезли в процессе разговора — видимо, на них подействовало упоминание протокола и статьи Уголовного кодекса.

Как только два восточных человека вышли во двор, старший достал из кармана телефон и сказал в трубку:

— Дело сделано. Картина у нас.

Глеб посмотрел на дверь растерянно и проговорил:

— Что это было?

— Есть у меня предположение… — я направилась к стене, возле которой были составлены ученические натюрморты.

Картина, только что записанная Глебом, стояла на прежнем месте.

Тогда я заглянула в дальний угол, куда он поставил старушкин натюрморт в старой раме.

И вот как раз эта картина пропала.

Так я и думала… весь этот цирк был устроен с единственной целью — завладеть роковой картиной!

Ну, силен этот злодей! Хочет обратно картину получить, видно, у него на нее большие планы.

— Ну вот, — сказала я, повернувшись к Глебу, — наша идея блестяще подтвердилась. Они украли не ту картину.

— Действительно! — Глеб грустно усмехнулся. — Как все же люди предсказуемы!

— Единственная проблема — вам придется утешать ту старушку, чью картину украли.

— Утешать? Да она будет в восторге!

— Почему?

— Ну как же! Воры проникли в нашу студию и украли именно ее картину! Значит, она — самое ценное, что здесь было! Констанция Теодоровна загордится!

— Как? Констанция… да еще и Теодоровна? А я думала, у меня самое дурацкое имя на свете!

Я оборвала смех, потому что как-то мне стало неуютно.

Глеб-то всего не знал, а я вспомнила про раненого доктора Чугунова. То есть, если у злодея не получается с картиной, он действует другими методами.

А что, если, обнаружив, что картина не та, злодей явится сюда? Нас, конечно, двое, но рассчитывать я могу только на себя. Глеб будет удивляться, спрашивать, кто это такой да чего ему нужно…

Так или иначе нужно срочно отсюда уходить.

— Пойдемте, Аля, думаю, что на сегодня все… — сказал Глеб, ставя помещение на сигнализацию.

— Похоже на то, — согласилась я.

И как же я ошибалась!

Мы вышли в темный двор, единственный фонарь не горел, так что освещался он только светом из окон.

— Уже поздно, я провожу вас домой, — сказал Глеб.

— Да у меня машина… так что я могу вас довезти! — усмехнулась я. — Тут недалеко машина стоит.

— На Загородном? — напрягся Глеб.

— Да нет, на Загородном стоянка платная. Так что я припарковалась чуть в сторонке…

— Не нужно было этого делать! Тут Лиговка рядом, такая шпана, обязательно залезут в неохраняемую машину. Сигнализация не сигнализация, им все равно, такие умельцы, запросто откроют. И либо украдут что-то, либо угонят.

Тут я забеспокоилась всерьез. Машина-то не моя, а Викиной мамы. Застрахована, конечно, но если угонят, то пока там что выяснится, на чем я буду Вику возить? И я припустила по двору.

— Стой! — Глеб догнал меня и придержал за плечо.

Говорила уже, что терпеть не могу, когда ко мне прикасаются, так что едва сдержалась, чтобы не вырваться.

— Пойдем другим путем, — сказал Глеб, — не через Загородный, так лучше, хоть и чуть дольше.

Что ж, ему виднее, он тут каждый закоулок знает.

Вместо того чтобы пройти двор и перейти в следующий, Глеб свернул в угол, и мы оказались перед маленькой железной дверцей в стене дома. Глеб подергал дверь, которая оказалась заперта, причем он ничуть не удивился,