Негоциант - Анатолий Анатольевич Подшивалов

Абу Салеху, который собрал около пятидесяти тысяч солдат, в основном верблюжьей кавалерии, и объявил газават Менелику за его предательство. У харарского князя есть пушки и пулеметы, и город Харар обнесен стеной с башнями, но англичане снабдили Абу Салеха своими орудиями и пулеметами, а также дали инструкторов, которые учат, как ими пользоваться, поэтому силы пока равны. Кроме того, кочевники слабы в штурме городов, может, и отобьётся от них харарский князь даже без подмоги.

Тут появился генерал Черевин с известием, что был на полигоне и видел мою машину в действии, пока без стрельбы, но генерал был настолько возбужден, что перескакивал с одного на другое. Я понял, что полигон готов, деревянные щиты и ростовые мишени установлены, а генерал возбужден оттого, что никогда не видел танков.

– Государь, Александр построил страшную машину, это надо видеть! – волновался генерал. – Я видел локомобили, которые буксировали орудия и повозки во время Турецкой войны, и думал, что это вроде них, неповоротливых, медлительных и требующих хорошей твердой дороги. Стоило пройти дождю, дороги раскисали и локомобили застревали там по ступицы колес, а потом, под солнцем, болгарская глина застывала, и саперам приходилось буквально вырубать их топорами.

– Погоди, генерал, не горячись, я сам хорошо помню эти локомобили и то, что от них, в конце концов, отказались в пользу лошадей. Не получится ли так и с машиной нашего купца?

– Нет, государь, это совсем другое, и это надо видеть!

– Хорошо, Петя, вот завтра с утра все и посмотрим, Георгий приедет, да и Ники я постараюсь уговорить посмотреть, еще генералы и адмиралы из Севастополя приедут и флотские и из крепости, пусть тоже посмотрят. А сегодня людей дергать не будем, пусть отдохнут, хорошо ли они размещены?

– Государь, с ними все в порядке, разбили лагерь, питаются по-полевому, из котла, я когда приехал, то их капитан браво так доложился, а потом они, как дьяволы, в черной коже, залезли в свою таратайку и ну вертеться по полигону. Капитан у них бравый, Зернов его фамилия, из лейб-гвардии Семеновского, но службу знает, так что не подведет.

– Это из каких Зерновых? Род древний, боярами при московских князьях служили, внук родоначальника, крещеного татарского мурзы Зерно, вообще Дмитрия Донского спас на Куликовом поле, разыскав его после сражения под горой тел.

– Государь, капитан – это Олег Зернов, мой знакомый, мы вместе в госпитале лечились, только он вроде не из титулованного дворянства.

– Неудивительно, род Зерновых захирел, только одна ветвь титулованной осталось, Зерновы-Вельяминовы, да и то небогатые, хотя и столбовые[67], хотя и в VI разделе Бархатной книги[68], но беспоместные в большинстве своем…

Еще выпили коньяку, Черевин успокоился и стал рассказывать смешные случаи из Турецкой кампании, иногда прерываемый царем: «Ну не было такого, это ты, генерал, врешь». На что Петя, нисколько не смущаясь, отвечал, что «не приврать – красиво не рассказать».

Потом я отвез Машу домой, она устала и ей нужно было прилечь отдохнуть. Дождался, пока заснет, и поехал на полигон, забрать Олега и посмотреть, что там сделано. Фельдфебель доложил, что в лагере все нормально, им привезли с царской кухни много вкусной еды, какую они и не ели никогда. Я подумал, что, наверно, десертов солдатикам «обломилось», уж не суп же с перловкой и котлеты деликатесом считать, хотя приготовлено было очень вкусно. Машину после показа генералу помыли, заправили водой и горючим, и подготовили к завтрашнему дню. Сейчас собираются делать баню из каменки и палатки, капитан распорядился, чтобы завтра все были чистые и аккуратные: шеи помыть, ногти подрезать, усы, у кого есть (тут фельдфебель горделиво расправил свои роскошные усы), подстричь и вид завтра иметь чисто выбритый, лихой и бравый (а также, как в армии говорится, слегка придурковатый). Спросил, где Олег и гражданские, Горобец ответил, что капитан уехал с казаками (они ему лошадь привели), объехали полигон, посмотрели, где сегодня отрыли окоп и как там поставили мишени.

– Сегодня с утра целая сотня казаков занималась подготовкой позиции – сердитый генерал с ними приехал и приказал, чтобы все было по-взаправдашнему, и траншею в полный профиль рыть приказал. А гражданские – вон, дрыхнут в теньке, сначала узнавали у казаков, где тут ближайшая деревня, выпить, видать, хотели раздобыть. Но казаки их застращали, что тут кругом татары, которые чихирь-вино не пьют и шибко обидеть могут пришлого, кто в ихний аул сдуру забредет.

Приехав домой, обнаружил, что Олег вернулся, успел принять ванну и еще раз пообедать (кухарка напекла отличных пирожков), и спросил его о впечатлении.

– Да что, Александр, казачки постарались – выкопали широкую траншею, так-то мы ее перепрыгнем, но вот поездить-завалить края рискованно, можем одной гусеницей ухнуть и опозориться. Хотя, если въезжать под углом градусов шестьдесят, ничего не будет, машина у нас в два с лишним раза в любом случае будет длиннее, главное, двумя гусеницами всегда на край опираться, а машина вытянет.

Оставил друга отдыхать, а сам решил поразмыслить об отличиях текущей и моей истории. Насчет Эфиопии, там все ясно – не было такого и все, сам же я, похоже, и виноват в изменившемся ходе истории страны. Но вот японцы меня удивили, не то слово! Я не к тому, что война началась раньше на год, ускорение времени в военном деле уже пошло. Удивляет и не присутствие у японцев двух старых, но броненосцев, что с лучшей на порядок подготовкой экипажей не даст китайцам шансов уцелеть в битве при Ялу и сбежать в Вэйхайвей. Прежде всего, удивляет направление главного удара: если высадка в Даляне, то это – прямая дорога на Пекин, а Корея может и подождать. В реальной истории японо-китайская война в 1894 году началась довольно вяло, дипломатические споры вокруг Кореи, кто там главный злодей и кого нужно прогнать, потом долго прощупывали друг друга «на вшивость», прежде чем японцы решились на масштабные действия.

Здесь же, как говорится, японцы сразу взяли быка за рога, готовясь наступать на вражескую столицу, не размениваясь по мелочам. А что, императрица Цыси готовится отмечать шестидесятилетие, для чего в Пекине аккумулировано только на торжества 10 миллионов лян[69] серебра, то есть 375 тонн высокопробного серебра. Вот пусть и поделится своими сокровищами старая карга с молодым и энергичным микадо Мэйдзи[70]. А кто поведет войска в бой? У китайцев – старый взяточник Ли Хунчжан, не имеющий опыта современной войны, а у японцев – пятидесятилетний генерал и будущий маршал Ояма, получивший военное образование во Франции