Поцелуй герцога - Элоиза Джеймс

На его губах появилась легкая улыбка.

— Это было давно. Пять лет назад. Почти целая жизнь.

— Глупости. Разве можно пережить потерю любимого человека? Особенно ребенка.

— В любом случае я не могу жениться на Джорджиане, — повторил герцог и добавил: — Никогда.

— Мне кажется, ты бы мог со временем полюбить ее или она начала бы тебе нравиться.

— Еванджелина была мне неверна, но я никогда ей не изменял. Я был настолько ослеплен страстью, что порой сомневался, сумею ли сдержать себя. Конечно, мне это все-таки удавалось.

По ее лицу пробежала тень.

— Еванджелина отказалась от того, о чем мечтает каждая женщина в королевстве. Она этого не заслуживала.

— Заслуживала или нет, но у нее это было. Когда я нес твою сестру по лестнице, я не почувствовал ничего.

Оливия нахмурилась.

— У Джорджи великолепная фигура. Она прекрасна во всем.

— Я как будто нес на руках ребенка — длинные ноги и волосы.

— Она элегантна. Я бы все отдала за такую фигуру, как у нее.

— Правда?

— Конечно. Я всегда хотела выглядеть как она. Правда, видимо, недостаточно сильно, чтобы отказаться от еды.

— Это безумие. У тебя есть все, чего нет у нее.

Оливия собралась было спорить.

— Все, чего нет у нее.

Она нахмурилась.

— Включая меня.

Глава 18 Безумие во всех его проявлениях

Последние слова, произнесенные Куином с таким типичным для него спокойствием, потрясли Оливию до глубины души.

— Что? — прошептала она. — О чем ты говоришь?

— Я говорю, что ты мне нравишься. Странно, но кажется, ты мне нравишься больше, чем Еванджелина. Возможно, я сошел с ума. — Он помолчал. — Других признаков сумасшествия я не вижу, поэтому предполагаю, что это лишь человеческая слабость. Не хотелось бы причислять ее к недостаткам.

Оливия недоверчиво покачала головой.

— Возможно, я из тех мужчин, кто повинуется лишь голосу вожделения.

Оливия глубоко вздохнула.

— Я польщена. Уверяю, ни одна женщина не станет возражать, если ее назовут желанной. Но ты должен меня выслушать, Куин. Я не предам Руперта, особенно когда он в другой стране и участвует в сражении. И кроме того, я никогда не предам сестру. Ты почти целый час просидел с ней в саду. Ты нес ее на руках по лестнице. Ты ухаживал за ней.

— Я был не более почтителен с ней, чем с любой другой молодой женщиной под крышей моего дома.

— И сидел с ней на скамейке почти час? Не могу представить, чтобы на ее месте была другая гостья.

— Твоя сестра очень умна, мы говорили о науке. С ней приятно беседовать. Однако сорокапятиминутная беседа не означает, что я на ней женюсь.

— Вообще-то у Джорджианы есть основания ожидать предложения руки и сердца. И я никогда не встану у нее на пути. Если вы не поженитесь по какой-либо другой причине, так тому и быть. Но я не хочу, чтобы говорили, будто я украла ее будущего мужа.

Оливия встала.

— Мне надо заколоть волосы.

Куин порывисто подскочил к ней.

— Не выходи за меня, — сказал он, крепко обнимая ее.

— Не выйду! — Но ее голос дрогнул.

— Просто не притворяйся, будто не мечтаешь об этом. Будто между нами нет ничего большего, чем было между мной и Еванджелиной, между тобой и Монтсурреем или даже твоей сестрой.

Сердце Оливии билось так громко, что ей казалось, герцог может услышать его стук.

— Не думаю, что это имеет значение.

— Не имеет значения? — взревел он. — А что тогда имеет значение? Что?

— Тише! Если нас здесь поймают, мне придется выйти за тебя замуж, и я никогда тебя не прощу.

Герцог привлек ее ближе.

— Ты не понимаешь меня, потому что никогда не теряла близких. Ничто не имеет большего значения, ни наука, ни математические теории, ни титул и земли. Ничто…

— Есть еще честь, — ответила Оливия, чувствуя, как ее сердце пронзила боль. — Моя честь. Я не могу предать Руперта и сестру.

Его взгляд изменился.

— Твоя любовь не так безгранична, как море, и не так глубока.

— Я никогда не говорила, что люблю тебя, тем более не использовала эти метафоры, — спокойно возразила Оливия. — Я тебя едва знаю.

Его пальцы сдавили ее бедра, словно он собирался спорить. По телу Оливии пробежала дрожь. Герцог знал, что она чувствует.

Однако все же отпустил ее.

— Моя мать всегда говорила: когда дело касается чувств, я безнадежно глуп. Я редко поддаюсь эмоциям, но если это случается, я словно схожу с ума.

Оливия расправила платье, избегая смотреть герцогу в глаза. Она испытала то же безумие, хотя и не могла в этом признаться. Если бы она сделала это, он бы овладел ею. Это было видно по его глазам. Он закричал бы «Ты моя!» и созвал бы в комнату всех гостей.

И ей бы пришлось жить с разбитым сердцем, зная, что она предала собственную сестру.

Нет.

— Я возвращаюсь к себе в комнату, а потом спущусь вниз, — сказала Оливия. — Если ты сейчас же присоединишься к гостям, скорее всего никто не заметит нашего отсутствия.

Герцог поклонился, и Оливия вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.

Оливия вернулась в комнату сестры. Сердце ее все еще бешено билось.

— Джорджи?

Джорджиана безмятежно сидела у камина и читала книгу.

— Уже прошло достаточно времени, и я могу спуститься вниз?

— Полагаю, ты успела отдохнуть, — ответила Оливия, с трудом улыбнувшись.

— Как думаешь, мне стоит притвориться, будто я хромаю?

— Конечно, нет. Ванна из уксуса и холодной воды помогла, но вряд ли ты захочешь делиться такими подробностями с гостями. Хотя, возможно, тебе не стоит танцевать.

— Вот и хорошо. Я не люблю танцевать. — Джорджиана поднялась и пригладила волосы перед зеркалом.

— Не любишь танцевать? — удивленно переспросила Оливия. — Я и не знала.

— Похоже, в положении герцогини мне многое не по душе. К примеру, танцы. И мне неинтересно болтать о вышивке, как, например, с матерью Алтеи. Целых два часа.

— Ты болтала? Я, кажется, впала в какое-то оцепенение.

— Если бы поблизости был гроб, я бы с радостью бросилась в него.

— Джорджи! Ты сама на себя не похожа! — рассмеялась Оливия.

— Думаю, я как раз становлюсь собой. В саду мы с герцогом беседовали про свет.

Оливия перестала смеяться.

— Конечно, это было намного интереснее, чем разговоры о вышивке.

— Как несправедливо, что я не могу поступить в университет. — Глаза Джорджианы пылали, словно у связанного сокола. — А ведь я могла бы учиться, Оливия. Учиться, как он. Может быть, даже лучше.

— Правда?

Джорджиана кивнула.

— Я совсем ничего не знаю. Но я бы научилась. Это то же самое, что учиться быть герцогиней, только намного интереснее! — в отчаянии выкрикнула она.