На путях преисподней - Энгус Уэллс

— Спит, — сообщила она. — Чтобы кости срослись, ему нужно больше спать.

Тепшен Лал кивнул, но его охристое лицо осталось непроницаемым.

— Это надолго? — спросил Браннок, накручивая на палец косичку, украшенную перышком.

— Через неделю он будет здоров, — сказала Герат. — К этому времени заживет и твоя рука.

— А Уинетт? — спросил Тепшен.

— Я полагаю, она жива, — проговорила Герат. — Я не думаю, что это чудовище было послано, чтобы убить ее.

Она вкратце пересказала разговор с Кедрином. Тепшен Лал вздохнул.

— Он говорил нам, что хочет снова отправиться в Нижние пределы, — сказал он, глядя на Браннока. — Я пытался убедить его, что это неразумно. Но теперь его ничто не остановит.

Браннок с мрачной улыбкой опустил глаза, рассматривая свою забинтованную руку, висящую на перевязи.

— Хвала Госпоже, что наделила вас таким даром исцеления, Сестра. Когда мы отправимся в путь, наши руки должны крепко держать оружие.

— Вы собрались присоединиться к Кедрину?!

С минуту Герат переводила взгляд с одного на другого, но не заметила даже намека на шутку.

Оба воина кивнули.

— Это будет нелегкий путь, — с тревогой проговорила она. — Кедрин находится под защитой талисмана. Этот амулет обладает могущественной силой. Я не смогу дать вам ничего подобного.

— Неважно, — голос Тепшена звучал ровно и сурово. — Путь Кедрина — мой путь.

— Наш, — поправил его Браннок.

— Да будет так, — при виде столь искреннего выражения верности Герат улыбнулась. — Я постараюсь сделать все возможное, чтобы вас защитить. Но об этом поговорим позже. Мне еще кое о ком надо позаботиться.

— Кстати, как Гален? — поинтересовался кьо.

— У него сломано несколько ребер и разорваны мышцы плеча, — ответила Герат. — Ему необходимо побыть здесь по крайней мере до следующего полнолуния.

Тепшен Лал кивнул.

— Я должен послать весть в Андурел.

— Подожди, — остановила его Герат. — Когда Кедрин снова проснется, нам многое предстоит обсудить. А до тех пор повремени.

Тепшен с минуту подумал, затем склонил голову в знак согласия.

— А теперь оба отправляйтесь отдыхать, — твердо сказала Сестра. — Пока что здоровье у вас обоих оставляет желать лучшего.

Друзья кивнули и, повернувшись, последовали за ней наружу: Тепшен — хромая, Браннок — бережно поддерживая поврежденную руку. Там они расстались. Сестра Герат пересекла залитый солнцем дворик и скрылась в двери в дальнем его конце, а Тепшен и Браннок уселись на каменной скамейке у стены, под окном палаты Кедрина. Двигаться приходилось с непривычной сдержанностью: и тому и другому досталось изрядно. Солнце клонилось к западу, его косые лучи позолотили двор. Небо сияло незамутненной лазурью. Цветы наполняли воздух ароматом, оживляя беленые стены и плиты из бледного песчаника, которым был вымощен двор. Весна уступала место летнему теплу, погода уже установилась. Случайному наблюдателю могло показаться, что двое молодых людей просто наслаждаются праздностью и приятным вечером, но стоило приглядеться — и их напряженные лица заставили бы его изменить мнение.

— Тебе не стоит этого делать, — спокойно проговорил Тепшен. Браннок повернулся, поглядев на кьо и скорчив насмешливую гримасу.

— Правда? — спросил он, чуть менее игриво, чем можно было подумать.

Тепшен оторвался от созерцания цветов и пристально посмотрел на бывшего разбойника. Какой-то миг темные глаза кьо оставались непроницаемыми. Наконец он сдержанно улыбнулся.

— Спасибо.

— Я привык… — Браннок замялся, ища верное слово, — беспокоиться о Кедрине… и о тебе тоже. И мне не хочется видеть, как кто-то из вас лезет в пекло, а я даже не могу помочь.

— Конечно, — изрек Тепшен. И оба погрузились в молчание.

Пробудившись, Кедрин сразу понял, что наступило утро. Лучи солнца падали иначе, теплый воздух был наполнен ароматом свежего хлеба. Голодный желудок расшевелил память. Кедрин попытался приподняться в постели, и его тут же передернуло от боли: это отозвались не до конца сросшиеся ребра. Однако юноша чувствовал себя отдохнувшим, как после долгого сна. Он огляделся. Небольшая, просто обставленная комната в точности напоминала палату, в которой его разместили в больнице Высокой Крепости. Эти образы заставили его с тоской вспомнить об Уинетт. В порыве нетерпения он сбросил покрывало, готовый встать — и боль снова прошила грудную клетку, стянутую бинтами. Да, двигаться следует поосторожнее. Он спустил ноги на пол и огляделся. В углу на сундуке была тщательно сложена его одежда, поверх нее покоился в ножнах его меч. Голова тут же пошла кругом, словно он пролежал слишком долго, и юноша торопливо оперся на стену, чтобы не упасть. В этот момент дверь отворилась.

— Кедрин, — послышался знакомый голос, — я принесла тебе… Ой!

Молодой человек торопливо нырнул в постель, чтобы прикрыть свою наготу одеялом: Эшривель, появившись на пороге, едва не выронила поднос, накрытый полотном.

— Прошу прощения, — пролепетала она, — я не… я думала…

— Ничего страшного, — он заставил себя улыбнуться, занял наконец лежачее положение и натянул покрывало. — Входи.

Сестра королевы, вся пунцовая от смущения, нерешительно шагнула вперед и поставила поднос на столик около постели. На ней было платье цвета эстреванской лазури, волосы убраны под простую шапочку. Как она похожа на Уинетт, подумал Кедрин и почувствовал, как улыбка замерзает у него на лице.

— Вот хлеб, — ее слова точно в замешательстве налетали друг на друга, — яйца… масло… и в кувшине тисан.

— Как долго я спал? — осведомился Кедрин.

Эшривель поглядела на него. Теперь Кедрин увидел, что ее голубые глаза переполняет тревога.

— Два дня. Я боялась, что ты умрешь.

— Ну что ты, — он покачал головой, — у меня еще слишком много дел.

— Я разговаривала с Герат, — Эшривель устроилась на единственном стуле. — Она сказала мне, что ты задумал.

Кедрин потянулся за едой и тут же крякнул от боли. Эшривель бросилась к нему, заботливо поднесла поднос и пристроила у него на коленях. Ее волосы случайно мазнули по его лицу, обдав его легким запахом свежести. Еще одно напоминание об Уинетт…

— Ты уверен, что это разумный шаг? — спросила она, глядя, как он намазывает маслом ломоть свежего хлеба.

— А что мне остается делать? — возразил Кедрин. Его резкий тон заставил ее хорошенькое личико вновь вспыхнуть. Юноша заметил это.

— Прости, Эшривель, — проговорил он совсем другим голосом, — но пока у меня есть хоть малейший шанс спасти Уинетт, у меня нет другого выбора. Нет и быть не может.