На путях преисподней - Энгус Уэллс

Внезапно его рука непроизвольно напряглась. Что-то поднималось из воды. Холод, вызванный отнюдь не ночным ветром, пробежал по спине. Почти сейчас же он ощутил покалывание там, где талисман касался кожи. Уинетт оцепенела в его объятиях, сжав в ладонях свой амулет.

— Кедрин! Смотри!

Он быстро опустил глаза: меж ее напряженных пальцев струился голубой свет от камня.

— В каюту! — крикнул Кедрин.

Но, прежде чем Уинетт успела сделать хоть шаг, нечто поднялось над ними, закрыв луну и звезды — огромное, неясных очертаний, но почти осязаемо излучающее зло. Охваченный ужасом, он узнал тварь из мрачных топей Нижнего мира.

— Ко мне! Опасность! — закричал он во всю силу легких.

Тепшен Лал и Браннок уже стояли рядом. Палуба гудела от топота ног стрелков и мечников. Эшривель что-то вопила из каюты. Барка накренилась: это Гален повернул руль.

Чудовище выросло перед ними в ночи. Оно было еще больше, чем прежде, больше любой из живых тварей, что обитают в мире смертных. Рубиновые глаза размером со щит пехотинца горели непримиримой ненавистью. Разинутая пасть, окруженная извивающимися усиками, являла два ряда зубов-сабель. Послушная рулю, барка повернула в сторону. Голова на змеиной шее метнулась в ее сторону, и челюсти выхватили с палубы стрелка. Весла трещали и ломались. Из воды, словно бич, вылетел хвост с длинными кривыми шипами, и его удар оставил в правом борту неровную пробоину. С гребных скамей донесся отчаянный вопль — когтистая лапа прошлась по их рядам. Кедрин обнажил меч. Стрелы дождем забарабанили по склизкой шкуре, но причинили чудовищу не больше вреда, чем дождь: бронебойные наконечники не могли даже оцарапать его кожу. Уродливая голова устремилась к Кедрину. Клинок юноши просвистел, описывая дугу, рядом сверкнули мечи Тепшена и Браннока.

— Бегите в каюту! — крикнул кьо. Его клинок столкнулся с извивающимся усиком и отскочил. Кедрин отбросил Уинетт в сторону. От удара по всей руке прошла дребезжащая дрожь, ибо сталь встретилась не с плотью, а с чем-то иным, чему не было ни имени, ни места в мире людей. Кедрин видел, как острие кешской сабли в руке Браннока устремилось вперед, чтобы поразить рубиновое око чудовища. Один из усиков отбил удар, и полукровка упал навзничь. Палуба под ногами у Кедрина накренилась: это чудовище вцепилось в борт, пытаясь забраться на судно. Люди посыпались в реку. Новый ливень стрел, такой же бесполезный, посыпался на лоснящееся тело твари. Кедрин оступился и забарахтался, отчаянно пытаясь подняться на ноги. Пасть распахнулась, как адовы врата, жуткие глазища загорелись ярче. Чудовище обнаружило цель. Перехватив меч двумя руками, Тепшен рубанул со всей силы. Таким ударом можно было бы развалить человека надвое, но на тварь это, похоже, не произвело никакого действия. Один из усиков зазмеился, словно сам по себе, обвил талию кьо и швырнул его в сторону, завертев в воздухе. Гигантская пасть была совсем близко. Кедрин больше не мог сохранять равновесие: правый борт был разбит, барка быстро набирала воду. Он последний раз услышал стон гребцов: грузная туша обрушилась на них, сметая в воду. Перепончатые когтистые лапы раздирали каждого, кто оказывался рядом. Воины беспомощно скользили по пляшущей палубе. Ухватившись одной рукой за какой-то канат, Кедрин наотмашь ударил в нависшие над ним челюсти. Сталь стукнула по клыкам, щелкнувшим в пяди от его лица. Кедрина окутало зловоние. От запаха смерти и разложения перехватило дыхание, ноги стали ватными, голова пошла кругом. Юноша приник к ворсистой поверхности каната. Сердце замерло, мгновение растянулось до бесконечности. Тварь отпрянула, раздраженно мотнув головой. Горстка бойцов, все еще способных держать оружие, ринулась на нее со всех сторон. Ноги Кедрина болтались в пустоте, в опасной близости от воды.

В этот момент чья-то рука схватила его за шиворот и дернула назад. Кошмарные челюсти сомкнулись, раздробив толстые доски палубы. Кедрин успел мысленно поблагодарить Галена Садрета. Теперь молодой король стоял на стенке каюты, занявшей горизонтальное положение. Какое-то время здесь можно было продержаться. И тут он увидел Эшривель. С безумными глазами, истошно вопя, она вцепилась в поручень по левому борту. Кедрин повернулся, держа клинок наготове, и поискал взглядом Уинетт.

Браннок нес королеву на руках по кренящейся палубе. Несколько шагов — и он подтолкнул ее к Кедрину. Тот поймал ее руку и втащил супругу в каюту.

Голова чудовища вновь взмыла вверх. Из пасти посыпались обломки досок, горящие, как горнила, глаза вновь взирали на Кедрина. Он услышал вопль Галена: «Ему нужен ты!», и лодочник бросился вперед, преграждая хищнику путь к добыче.

Усик метнулся и поднял гиганта в воздух с той же легкостью, с какой тот снимал с седла Эшривель. Когтистая перепончатая лапа, похожая на жуткий плавник, обрушилась на крышу каюты. Кедрин потерял опору под ногами. Он чувствовал, что летит прямо в пасть чудовища. Уцепившись за обломанный край стены, король поднял меч навстречу жадному зеву. И тут над головой Кедрина зазвенел голос Уинетт:

— Нет! Он тебе не достанется!

Кедрин не смог сдержать крик, когда она метнулась вперед, вызывающе вытянув одну руку и сжимая в другой талисман. Через мгновение челюсти чудовища раскрылись над ней и сомкнулись. Гибкая шея распрямилась, сомкнутые губы маслянисто блеснули. Кедрин выпустил доски. Он желал одного — добраться до проклятой твари и разжать ей зев, хотя бы и ценой собственной жизни. Заскользив среди обломков, юноша выхватил меч, готовясь обрушить его на шею чудовища. Но тут мощный удар, казалось, сокрушивший все ребра, отшвырнул его прочь. Бок загорелся огнем. Но еще сильнее обожгло ему сердце. Тварь сползла с тонущей барки и исчезла в воде среди плавающих в реке трупов.

Он только прошептал: «Уинетт!». Затем вода заполнила ему рот, а отчаяние — душу. И тьма сомкнулась вокруг него.

Глава 6

Кедрин плыл во тьме. Потусторонний мрак наполнял душу таким мертвящим отчаянием, что его охватила паника. Юноша забился, пытаясь вырваться из этого места, лишенного света. Бесплотные путы стали крепче, и он удвоил усилие. Пронзительное воспоминание всколыхнуло его волю: Уинетт, исчезающая в разинутой пасти речного чудовища. Он сдавленно выкрикнул ее имя. И понял, скорее таинственным телесным чутьем, нежели сознанием: у него в легких не было воды. Он не утонул, не разодран в клочья. Он был жив.

Кедрин открыл глаза.

Прямо перед ним сияли лазурью чьи-то глаза. Их взор омрачала тревога.

— Кедрин, Кедрин! Лежи тихо.

Незнакомый голос прозвучал кротко и властно. В нем было нечто такое, отчего его руки и ноги вдруг сами собой перестали биться. Воды вокруг не было. И мгновение спустя он понял, что лежит в свежей постели. Кедрин заморгал. Наконец его зрение сфокусировалось, и он понял, что голубые глаза принадлежат женщине неопределенного возраста, не молодой и не старой, с обветренным лицом. Солнце, пробивающееся сквозь толстые стекла, заставляло ее черные волосы блестеть.