Прости, но я скучаю - Сьюзи Кроуз

Тот полисмен, что пониже, шагнул вперед и забарабанил в дверь.

– Эй, – крикнул он, – есть кто-нибудь? Полиция! Если там кто-то есть, немедленно спуститесь и откройте дверь.

Ответа, конечно же, не было. Ларри ждал, что на чердаке снова начнется грохот, но там было тихо.

– Вы точно уверены, что слышали кого-то наверху? – спросил один из полицейских.

Все трое энергично закивали. Мод скрестила руки на груди.

– Рискну сказать, что мы слышали по меньшей мере десять… человек… там, наверху.

– Сейчас поднимемся и проверим, – сказал высокий полисмен. Второй шагнул вперед, подергал ручку и наклонился, чтобы посмотреть, не поддастся ли она. Но замок был крепким. Полицейский как будто из воздуха вытащил инструмент и без усилий взломал замок. Ларри был впечатлен. Дверь распахнулась внутрь.

Крайняя степень унижения!

Маккензи

– Спасибо, дружище. – Стоя у кассового терминала, Маккензи бормотала заученные реплики. Она поправила треуголку, стараясь не встречаться взглядом со стоявшей перед ней девушкой. – Левым галсом до пещеры, и йо-хо-хо! – Она тяжело вздохнула. – Там зарыта пицца!

– Простите? – сказала девушка. На ней была мини-юбка, а веки подведены так густо, что маленькие глазки казались черными трещинами в белой глине лица.

– Окно выдачи вон там, – показала Маккензи.

Девушка с недоумением двинулась в указанном направлении.

– В чем дело, боцман? – Рэндалл был сегодня в отвратительно приподнятом настроении, подходил ко всем слишком близко и говорил слишком громко. От него разило спиртным. – Тысяча чертей! Не забывай говорить по-пиратски, пташка! Это в твоей должностной инстррррук… – Он с гордостью оглядел ресторан, как будто это был корабль. – И пора драить палубу юта! Йо-хо-хо! – Он исчез так же быстро, как и появился, и стремительно ворвался на кухню, радостно крича что-то повару на пиратской тарабарщине. Маккензи смотрела ему вслед, пока не сообразила, что перед ней стоит еще один клиент.

– Эгей, приятель, – сказала Маккензи, скорее как печальный робот, чем как пират.

– Хм… эгей, – ответил знакомый голос.

Она вскинула голову, и ее щеки стали ярко-красными.

– Что будешь заказывать? – спросила Маккензи, отбросив заученный текст и понизив голос, чтобы Рэндалл не услышал.

– Ой! Это ты, Маккензи! Я тебя не узнал. Вылитый пират. – Перед ней стоял Джаред, такой же аккуратный и чистый, как в прошлый раз, но без невесты-медички, притороченной к его руке.

– Да. – Лучше умереть. Что может быть хуже, чем столкнуться с бывшим парнем? Ответ: столкнуться с бывшим парнем, имея на плече чучело попугая. Крайняя степень унижения.

– Ты же понимаешь, город маленький. Мы, вероятно, будем часто натыкаться друг на друга, – сказал Джаред.

Джареда, казалось, такая перспектива вполне устраивала, но Маккензи не знала, что ей чувствовать. Одно дело – поставить в отношениях точку, какой бы нелепой и расплывчатой она ни была; другое дело – постоянно наталкиваться на этого человека после. Да еще в пиратском костюме.

– Да, – сказала Маккензи. – Возможно.

– В общем… да… круто. – Они стояли в неловком молчании, и Маккензи оставалось только жалеть, что они не пришли в ресторан вместе, и что на ней пиратский костюм, и что она никогда не станет врачом. – А мне, пожалуйста, пепперони. С высокими бортами.

– Хорошо, – сказала Маккензи. Она спрятала руки за кассовый аппарат, чтобы Джаред не увидел, что они снова начали дрожать. И что с ней такое?

– Ах, так вам пепп-аррр-они, юноша! – Голос Рэндалла загремел прямо за спиной Маккензи. Она была настолько не в себе, что подскочила и ударилась бедром о кассовый аппарат; он, зазвенел и запищал, лоток для сдачи вывалился, и мелочь рассыпалась по полу. Держась за бедро, она уставилась на кучу монет; ее лицо пылало.

Джаред едва обратил внимание на это представление. Его отвлек Рэндалл, бравый корсар: закинув ногу в сапоге на стойку, он принял пиратскую позу, слишком неловкую и неустойчивую, чтобы выглядеть естественной или удобной. – Собери пиастры, боцман! И отдай этому парню его пепп-аррррррр-они! – Рэндалл хлопнул Маккензи по спине и понизил голос. – Не забывай, пташка! Ты – пират! Помни об этом, не то спляшешь пеньковую джигу! – Он двинулся дальше, а Джаред и Маккензи посмотрели друг на друга, подняв брови.

Маккензи не хотелось, чтобы он видел, как она ползает по полу, собирая монеты. Откуда-то выплыло давнее воспоминание, скользкое и неудобное: поздно вечером они сидят на полу в его кухне, прислонившись к прохладным деревянным шкафам, и доедают остатки еды из пластиковых контейнеров. И разговаривают.

– Джаред, – сказала Маккензи, – ты встречался с ней? Когда? – Она никогда не спрашивала его об этом раньше.

Сохраняя спокойствие, Джаред притворился озадаченным.

– С кем?

– Сам знаешь, с кем.

Он молчал так долго, что как будто ответил на ее вопрос.

– Разве не странно спрашивать своего парня о его бывших?

– Не знаю. У меня раньше не было парней. А это странно? – Но теперь Джаред тоже произнес это вслух. Бывших.

– Да. Странно. Это не твое дело.

– Ты – не мое дело? Моя сестра – не мое дело?

– Твоей сестры здесь нет. – Он говорил сердито и уже не шептал, а почти кричал.

– О-о. Извини. Джаред, ты… ты злишься?

– На нее?

Маккензи поставила тарелку на пол.

– Нет. На меня. За что тебе злиться на нее?

– За то, что позволила себя убить. За то, что бросила меня вот так.

– Ты что, издеваешься? – От его слов у Маккензи закружилась голова. За все недели и месяцы, прошедшие с ночи, когда исчезла ее сестра, ей ни разу не пришло в голову обвинить в этом Джареда.

Он смягчился, ровно настолько, чтобы успокоить Маккензи, вернее, чтобы она успокоилась сама, поняв, что он не это имел в виду.

– Просто не хочу о ней говорить, – сказал он наконец. – Очень уж паршиво то, что случилось.

– Согласна, но я… Мне нравится говорить о ней.

Он смотрел на нее со смесью разочарования и боли.

– Ну ладно. Может быть, дело не только в тебе. А что ты там спляшешь? – спросил Джаред, возвращая Маккензи в настоящее.

– А-а… – Маккензи поднялась, бросила монеты обратно в кассу и отряхнула колени. Она попыталась взять себя в руки. – Пеньковая джига. Это на пиратской фене значит, что кого-то повесят. Пенька. Веревка. И, говорят, повешенные выглядят так, как будто… пляшут.

– Понятно.

– Значит, так. Пеп… – Маккензи оглянулась, нет ли поблизости Рэндалла. – Пепперони с высокими бортами. Газировку?

– Нет, стакан воды, пожалуйста.

Маккензи кивнула. Ей хотелось снова опуститься на пол и сидеть так, пока Джаред не уйдет. Когда-то она была влюблена в этого человека, но он никогда не ставил ее на первое место, не открывался ей, конечно же, никогда не смотрел на нее с гордостью и не хвастался ею. А когда решил с ней порвать, даже не сообщил ей об этом. Или это просто школьный обряд посвящения – безумно влюбиться в того, кому до тебя нет дела? Вдвойне унизительно, что она была просто сестрой про запас. Той, до которой он снизошел, потому что та, что была ему нужна, пропала.