Откровение - Наталья Эдуардовна Андрейченко

американцы смотрели, узнавали Макса и думали, что мы вообще чокнутые. Кандинский, Удальцова, Филонов – невероятные мастера! Какие это были художники… Я испытала такой восторг. И конечно, Пабло Пикассо, его работы просто сногсшибательны!

Дело в том, что Макс дружил с очень многими авторами, чьи картины находятся в галерее. Например, Роберт Мазервелл – они с Максом не просто дружили, мы месяцами жили в его квартире на Пятой авеню, пока шли съемки фильма «Маленькая Одесса». Малобюджетный фильм не мог потянуть аренду жилья высокого класса, поэтому мы жили в роскошной антикварной квартире великого Роберта Мазервелла. Такая артистическая квартира, я была в восторге.

Но главной целью нашей поездки в Нью-Йорк была встреча с великим человеком, адвокатом и бизнесменом, крупнейшим коллекционером Ли Истманом. Кстати, его дочка, Линда Истман, вышла замуж за Пола Маккартни, а потом у них появилась дочка – великий и знаменитый дизайнер Стелла Маккартни. Что самое смешное, самые большие деньги эта семья сделала не на искусстве, а на еде – они первыми начали продавать веганские бутерброды и гамбургеры в Лондоне.

И вот мы идем к Ли. Он жил в большом шестиэтажном таунхаусе. О Господи, это место – настоящий храм искусства! У него были Мондриан, Пабло Пикассо, Матисс, Виллем де Кунинг, Марк Ротко… Панно Марка Ротко занимало, наверное, 3,5 на 2 метра в столовой комнате. Я даже не могу представить себе цену этого панно. У Макса тоже был Ротко, но если у Ли Истмена картина была оранжево-желтая, светящаяся радостью, то у Макса, конечно, серо-черная.

Ли был гениален. Он начал свою карьеру и разбогател очень просто – за счет того, что он очень точно чувствовал искусство. Он подходил к са-а-амым великим художникам и говорил им так: «Я буду бесплатно тебя раскручивать, я буду на тебя работать, я сделаю тебя самым большим художником. Но ты мне будешь расплачиваться не деньгами, а своими работами». И когда я зашла в его кабинет, заполненный полотнами Кунинга… Это надо было видеть. Каждая картина стоила порядка пяти миллионов долларов. Помню, я поднялась в туалет на второй этаж. Прохожу по маленькой изумительной лестнице… и в течение следующего часа никто меня не видел, потому что весь туалет до самого потолка был увешан рисунками Пикассо. Вы можете такое представить? Я сидела там, смотрела, плакала, Потом вышла, значит. В кабинете сидят Ли, Макс и Кунинг, Ли смеется: «Ну что?» – «Я прошу политического убежища в туалете, раскладушку можно поставить мне? Я никогда больше оттуда не буду уходить». Он говорит: «Окей, договорились».

И вот у них идет серьезный разговор. Макс же нахулиганил из-за своего заболевания, чуть не сорвал съемки «Петра Великого» с компанией NBC. В общем, Макс практически просрал эту роль, как я и рассказывала выше, из-за чего был очень зол и хотел судиться с телекомпанией. И вот он консультировался с огромным количеством адвокатов, а потом приехал и к Ли Истману, которому очень доверял. И Ли на тот момент не как адвокат, а по дружбе, говорит Максу: «Смотри, я могу подать в суд, мы с тобой этот суд выиграем, получим все необходимые справки от врачей о твоем психическом состоянии. Но работать ты в Америке уже никогда не будешь. Ты вообще понимаешь, что это безумие? И ты понимаешь, какое количество денег ты должен будешь заплатить за судебные разбирательства? Ведь адвокаты другой стороны принадлежат NBC, они будут судиться с тобой 10 лет подряд, они обанкротят тебя только этим. Макс, отпусти это». Люблю, когда адвокаты говорят честно, сейчас таких не найдешь. И Ли сказал прямо: «Ты хочешь продолжать работать? У тебя есть „Оскар“, у тебя столько номинаций, ты такой большой человек, тебя так уважают в нашей стране – не занимайся хренью, пошли лучше гулять в Централ-Парк».

Обожаю эту семью. В этот момент пришел его сын Джон. Я думаю, что в то время он был уже не только партнером отца, но и владельцем компании. Мы все познакомились, оделись и дружно пошли гулять в парк.

Небольшое, но важное отступление. У нас с Максом очень разное отношение к одежде. Для меня, свободного духа, всегда важнее всего комфорт. Я могу годами ходить в одних и тех же лосинах, платьях, футболках – главное, чтобы были чистыми и комфортными. Мне абсолютно плевать, кто что скажет, я никогда не следовала за модой, потому что я тот человек, который эту моду создавал, я всегда опережала время со своими необычными образами, но какое это имеет значение? Для меня главным было ощущать себя свободной.

А Максу было просто наплевать на одежду. Да, его вещи были дорогими и безумно качественными – только поэтому они и не изнашивались годами. У него были безумно дорогие тонюсенькие шелковые и кашемировые рубашечки, которые он всегда надевал под пиджак, на трех пуговичках и с воротником. И эти рубашки были все в дырочках – конечно, они были произведены 35 лет назад. Я понимаю его безразличие к моде и стремление к комфорту, но мне было стыдно, потому что домработница фрау Хорн все время зашивала эти вещи. Помню, что, когда в первый раз увидела Макса, он был в расклешенных брюках и в каких-то дедушкиных сапогах с молнией впереди. Это был такой ужас! Мне стало стыдно за этого человека, потому что у нас дома, в Советском Союзе, все мужчины ходили в нормальных брюках. А Максимилиан никогда не тратил на себя деньги, ничего не покупал, ненавидел ходить в магазины.

Где же тогда он брал одежду? Дело в том, что он снимался безостановочно, и когда попадались современные фильмы, Голливуд часто баловал актеров со страшной силой. Все замшевые куртки Максимилиана были от самых крупных дизайнеров и стоили по 30 000 каждая – это же киностудия платила. У него были совершенно феноменальные бархатные костюмы, в которых Макс играл всяких лордов. И все эти вещи – роскошные брюки, куртки, камзолы, все что хотите – он забирал после съемок за очень скромную цену и в этих вещах выходил на встречу с людьми.

Иногда его сестра Мария Шелл, когда ей уже было стыдно смотреть на Макса, накупала ему каких-то роскошных замшевых курток по 10 000 каждая – и все успокаивались.

Пришел день моего рождения – 3 мая. С утра в номер постучали, и сотрудники отеля принесли роскошный торт с цветными шариками. Все было замечательно. Помню, я стояла на балконе, была очень красивая весна.

И вот, съев торт, порадовавшись жизни, мы