Сильнее ветра 2. Горизонт свободы - Лия Аструм

Эминема и предпочитает свободную одежду. Он кайфует от высоты, большой скорости и фильмов ужасов.

Я: «Из ягод я очень люблю ежевику. А ты?»

Чемпион: «Клубнику».

Я: «Давно не ела… Плохо помню вкус».

Чемпион: «Я помню. Ты пахнешь клубникой».

После этой фразы я как идиотка готова была орать на всё Чикаго.

А вчера в моей жизни произошло невероятное событие. Я сидела на балконе и смотрела на ночной город, когда в водовороте обезличенных мыслей чётко сформировалась одна: за последние двенадцать дней крышка коробки с прошлым открывалась лишь дважды.

Раньше пересматривать фотографии с Эйденом было моим ежедневным ритуалом, а сейчас… сейчас мне больше не хотелось травить душу. Несмотря на то, что поиски скрывшегося с места аварии водителя, на которого можно было бы скинуть часть вины, не давали никаких результатов, я должна была жить дальше.

Мой психотерапевт очень обрадовался этому великому умозаключению, ради которого, собственно, я и не вылазила из его кабинета целый год. А ещё он добавил, что мне стоит попробовать пообщаться с молодыми людьми, сходить на свидание. Ведь влюблённость даёт ощущение эйфории и счастья.

Влюблённость.

Наверное, это слово случайно залетело в его воодушевлённую речь, потому что я не представляла, как можно влюбиться в кого-то, кто не Райс.

Но общение с Уайтом действительно приносило мне радость, помогало забыться, и я, решив наплевать на моё до сих пор непрочитанное «поехала на ужин к сестре», поддалась импульсивному порыву и написала:

«Хочу тебя увидеть».

Крепко зажав телефон в руке, я вышла обратно в гостиную. Адам уже наводил причёску Дэниелу, а Кэти заливисто смеялась над тем, что рассказывал ей Леон.

Следующий час я сидела как на иголках, постоянно одёргивая себя от желания залезть в телефон и посмотреть, прочитано ли сообщение. Я практически не участвовала в диалоге и всё чаще ловила на себе внимательный взгляд особенного гостя. Вытрепав себе все нервы, я всё-таки не удержалась и разблокировала экран, чтобы тут же глупо обидеться на две бесцветные галочки.

– Мне пора. – Кауфман поднялся с места. – Благодарю за ужин, всё было восхитительно вкусно.

– Вкуснее, чем у Миллера? – дразняще поддела его сестра.

– Безусловно, – усмехнулся Леон и, пожав Дэниелу руку, повернулся ко мне. – Проводишь?

Намёк был понят сразу. Накинув толстовку, я положила нервирующий меня гаджет в карман и, молча спустившись на первый этаж, вышла вслед за доктором на улицу. В лицо тут же ударил тёплый сентябрьский ветер.

Мы дошли до его машины и замерли друг напротив друга. Леон, несомненно, был красив, умён и обходителен. Я испытывала к нему благодарность и уважение, но эти составляющие сложно было отнести к чему-то романтическому.

– Я хочу объясниться, – выдержав странную паузу, тихо выговорила я, глядя в его карие глаза. Не такие, как у чемпиона. Светлее.

Оттенка тёплого ореха.

Не сводящие с ума…

– Прости меня. Я поцеловала тебя, чтобы вызвать ревность у другого, и я к тебе слишком хорошо отношусь, чтобы не признаться в содеянном. Мне очень стыдно.

– Речь о боксёре? – спокойно уточнил Леон, а я удивлённо распахнула глаза.

– Почему ты так решил?

– Я видел его в доме Алекса.

Ну, конечно, Максвелл приходил в больницу, и моему умному доктору ничего не стоило сложить два факта вместе.

– Ты прав, речь о нём. Прости меня, пожалуйста…

– Хватит извиняться, Эмили. Мне не двадцать лет. Я не собираюсь устраивать истерики.

– Не могу представить твою истерику. Ты всегда такой… уравновешенный.

Леон улыбнулся.

– Работа обязывает. Но я же человек. Бывают вспышки.

– Страшен в гневе? – Кинула шутку, чтобы разрядить атмосферу перед последним, самым главным вопросом.

– Очень.

Испытывая неловкость, я засунула руки в карманы кофты и провела носком кроссовка по огромному, прилипшему к асфальту листу.

– Мы больше не будем общаться?

– Ты так бездарно замаскировала фразу «давай останемся друзьями»? – безобидно сыронизировал он.

– Вроде того.

– Мы и так друзья.

Я отстала от бедного листа и недоверчиво посмотрела на мужчину перед собой.

– Ты мне нравишься, но я изрядно подзатянул с твоей терапией, не подумав, что может появиться кто-то ещё.

Странное разочарование поселилось в районе груди. Терапия. Я всегда чувствовала, что, несмотря на всю его симпатию, он так и не смог до конца уйти от восприятия меня как объекта своих медицинских исследований.

– И что это значит? – вымученно спросила я, желая получить полное подтверждение своим домыслам.

А Леон будто только и ждал этого вопроса.

– Пять лет ты состояла в отношениях с Эйденом Райсом. Ты училась, работала, у тебя были друзья и увлечения. На первый взгляд всё просто замечательно. Но не учтён один нюанс: всё это имело смысл, только пока он был рядом. Стоило ему покинуть тебя хоть на день – ты начинала, как ты утверждаешь, задыхаться. У тебя никогда не было никаких болезней лёгких, Эмили. Это тревога, вызванная эмоциональной зависимостью от другого человека.  И основная её причина – недолюбленность в детстве. Эйден подарил тебе чувство, которым ты была обделена. Ты растворилась в нём. Если возникла бы потребность, ты поставила бы его цели выше своих. Просто так вышло, что Эйден, обласканный своей семьёй, не нуждался в жертвах. – Доктор сделал паузу, давая мне немного времени осмыслить сказанное. Но шло очень тяжело. –  Твоя реабилитация подразумевала под собой достижение счастья при отсутствии партнёра. Я хотел, чтобы ты получала наслаждение не от мужчины рядом, а от жизни. Своей жизни. От событий, которые в ней происходят, от собственных побед. Именно поэтому я старался стать тебе, в первую очередь, другом. Человеком, которому ты доверишься, а не ляжешь в кровать, чтобы забыть прошлое.

После этих слов я вспыхнула.

– Последнее было лишним. У меня нет такой потребности.

Леон наградил меня улыбкой, в которой прослеживался тонкий намёк на снисходительность.

– Со мной – нет.

От его короткого, но несущего в себе тонны смысла ответа загрубело дыхание. И пока сердце догоняло пропущенные удары, я, крепко стиснув кулаки, молча смотрела, как Леон приближается и кладёт руки мне на плечи.

– Не надо защищаться. Я не нападаю и ни в чём тебя не обвиняю. Я желаю тебе только счастья. Плевать на терапию: если ожидание его помогло тебе жить, значит, ты справилась. Я этого очень хотел… для тебя.  – Тёплые губы коснулись моего лба. – Береги себя, Эмили.

Леон сел в машину и уехал, а я, проводив взглядом удаляющиеся габаритные огни, сильнее натянула резинку кофты на пальцы.

Подняла взгляд на небо.

Чернеющая синева. Недостижимо далёкая и мерцающая. Короткая вспышка, и одна из звёзд свалилась вниз… Как в то Рождество… с