Ливиец - Михаил Ахманов

На западе сложилась иная ситуация: ливийцев ошу частично истребили, частично поглотили южные темнокожие племена, не столь многочисленные, как египтяне, и можно было предполагать, что след азилийского расового типа сохранился в двух модификациях, с преобладанием негроидной и ливийской крови. Во времена Пунических войн первых называли нумидийцами, вторых – ливийцами, но это уже не был народ ошу, а только его далекие потомки, смешавшиеся с негроидами. С течением столетий обе ветви слились, ассимилировали пришедших через Пиренеи вандалов-визиготов, восприняли мусульманскую культуру в период экспансии арабов и стали тем народом, который в Эру Взлета назывался туарегами. Собственно, это подтверждало одну из гипотез, обсуждавшихся мной с Гинахом, одновременно снимая все подозрения с Принца в частности и Койна Супериоров вообще. Я сделал еще один скачок, в восьмисотые годы до новой эры, воплотился в протонумидийца Хрза и подтвердил свои этнические выкладки прямыми наблюдениями. Теперь, согласно парадоксу Ольгерда, ход исторического развития стал неизбежен и защищен; ткань прошлого нерушима, случившегося не изменить.

«Доволен?» – спросил меня Павел, когда мы стояли на скалах атлантического побережья, готовясь к финальному возвращению.

«Вполне, – отозвался я. – А ты?»

«Ну, если говорить о массе ярких впечатлений, то у меня претензий нет».

«Что-то особенно запомнилось?»

Павел весело хихикнул:

«Еще бы! Когда ты ел стервятника… Но если говорить серьезно, я очень тебе благодарен, Андрей. Я сохраню… – его ментальный голос на мгновение прервался, – да, я сохраню воспоминания об этом сказочном путешествии и дружбе, которой, надеюсь, ты меня удостоил. Я буду помнить об этом долгие, очень долгие годы».

«Только помнить? – удивился я. – Ты в самом деле стал мне другом, таким же, как Егор и Саймон, ты член моей вары, а это значит, что мы будем видеться. Видеться часто и, быть может, совершим еще не одно погружение».

Теперь смех его был горьким.

«Вряд ли, Андрей, вряд ли. У меня… Понимаешь, у меня есть обязательства, и я не могу задерживаться на Земле надолго. Один человек… женщина… она меня ждет и тоскует. Ей плохо одной… Нет, «плохо» не то слово. Она совсем не в одиночестве – я бы сказал, окружена целой толпой, – но ей нужен я. Так уж получилось…»

Он впервые заговорил о личном, и я решил, что могу себе позволить некоторые вольности в расспросах.

«Эта женщина – твоя жена? Та, что родила тебе сына?»

«Нет. Жену и сына я потерял безвозвратно. – Волна печали накрыла меня с головой. – Другая женщина… возлюбленная, подруга…»

«Почему же ты не взял ее с собой?»

«Как бы это сказать, Андрюша… Отчасти потому, что она и все остальные заняты делом, отчасти из нежелания возвращаться в ваш мир или в другие миры. Там… – он помолчал, – там, откуда я пришел, свобода. Неизмеримая и полная свобода, мощь, сила, очарование, блеск! Тяжело объяснить, мой дорогой, а еще труднее от этого отказаться, даже на время! Но я, видишь ли, очень любопытен…»

Холодные мурашки побежали по моей спине. Ваш мир и другие миры… Там, откуда я пришел… Трудно отказаться, даже на время… Неужели он?.. И неужели Принц догадался?.. Или откуда-то узнал?..

Догадка сверкнула в моем сознании, но я постарался тут же пригасить ее. Наверное, такие чувства испытывал библейский Моисей, стоя перед неопалимой купиной и умоляя божество явить свой лик. Боязно, страшно, но хочется увидеть… Узнать, как оно Там… Там, где полная свобода, мощь, сила, очарование, блеск!

Свобода от чего? – подумал я. От чего угодно, только не от любви и не от долга, иначе Павел продлил бы свое земное существование…

Я не решился далее расспрашивать его. Всему свое время; когда-нибудь наступит мой час, как и для любого человека, и мы убедимся на собственном опыте в бесконечности познания и жизни и получим ответы на все вопросы.

Когда-нибудь…

Глубоко вздохнув в последний раз, я остановил сердце.

15

– И все же я не убежден, – произнес Гинах, озабоченно потирая сухие ладони. – Что-то есть в этом странное, коллеги, что-то такое, что от нас скрывают. Вернее, стараются умалчивать. Эта модификация ловушки и непонятные маневры вокруг нее, попытка добраться до личных файлов… Непонятно! И вообще, почему обратились ко мне и Ливийцу? Мы, разумеется, специалисты по Северной Африке, но, во-первых, не единственные, а во-вторых, есть более приемлемые способы контакта. Отчего бы не послать запрос от Койна Супериоров Койну Реконструкции? В таком случае…

Координатор Давид, важный и строгий в своей темной мантии, со страдальческим видом поднял руку. В его глазах цвета янтаря мелькнула тень раздражения.

– Ну зачем же так официально, коллега Гинах? Мы ведь живем не в Эпоху Взлета… Кто угодно может обратиться к кому угодно, хоть к Носфератам. Последнее, правда, было бы несколько нахальным и к тому же бесполезным в данном случае. Историей человечества занимаются люди, а не Галактические Странники.

– Но согласитесь, что действия Принца выглядят подозрительно!

– Скорее нелепо или, скажем так, чудаковато. Но вспомните, с кем мы имеем дело! Я бы воздержался от утверждения, что все супериоры сплошь одиозные личности, но чудаков среди них немало. Чего стоил их проект Мыслящей Биосферы! Разумные лошади, сочиняющие музыку, дискуссии воробьев об их назначении во Вселенной, отказ акул от мяса из этических соображений…

– Акулам бы это не понравилось, – вставил я.

– Вот-вот! Заботы о братьях наших меньших и их развитии не должны переходить в идиотизм. Но нынешнюю ситуацию я не считаю… ммм… глупой или странной. Принц – крупная фигура, отличный ученый, и группа у него, по наведенным мною справкам, первоклассная. Ну, подпустили они таинственности… Это ведь не повод, чтобы зачислить их в злодеи!

– А главное, ловушка ведь работает, и ливийцы не понесли ущерба, – добавил я.

Мы находились в Марсианском Кабинете нашей базы, где координатор любил собирать маленькие совещания. Кабинет, соединенный порталами с основным зданием, венчал колонну подъемников и гравилифтов, что уходила в бурый песок, дотягиваясь нижним концом до планетарной полости Хаон. Там располагался подземный город с чудными парками и фонтанами, но вид, открывавшийся наверху, с неоплановой башни, больше вдохновлял Давида. Красно-коричневая равнина, простроченная темными нитями трещин-каналов, тянулась к горизонту, вселяя в душу покой и легкую грусть о минувшем, о жизни, некогда расцветшей здесь, о хрупких и прекрасных марсианах, хрустальных дворцах и гондолах, скользивших плавно среди прозрачных вод. Все это, конечно, являлось игрой воображения и измышлением художников, ибо Марс всегда был таким – безжизненным, тихим и пустынным. Но, если не считать нашей соседки Луны, Марс оказался первым инопланетным миром на пути человечества в космос и потому был неизменно популярен. Не только в реальности; лично я в юные годы посетил десяток реконструкций Марса в Инфонете – Марс Берроуза, Марс Герберта Уэллса, Марс Огилви и других писателей-фантастов разных народов и времен.

Сидя в уютных креслах у панорамного окна, вытянутого вдоль длинной стены помещения, мы обсуждали результаты моего последнего вояжа. Я уже представил запись, вырезав лишь кое-какие беседы с Павлом, ибо других тайн в ней не было. При скачущем поиске не успеваешь прижиться в каком-нибудь месте, обрасти связями, завести друзей, врагов, приятелей и женщин – словом, ничего такого ввиду кратковременности пребывания не происходит, и личный файл, как правило, не нуждается в редактировании.

Нас было трое в уютной комнате с огромным окном и картинами, что украшали противоположную стену, трое живых плюс голографическое изображение Павла, висевшее в воздухе между двумя полотнами: «Гибель Атлантиды» (вольная фантазия художника) и «Космолог Жильбер постигает дуализм времени» (писано с натуры в восьмидесятом веке). Сам Павел, пожелав отдохнуть после утомительных походов и скудных трапез из проса и козьего молока, находился в Эроте, одном из понтонных городов, дрейфующих в венерианском океане. Я его понимал; кухня там была отличной плюс изобилие воды. Как раз то, что надо после странствий в пустыне.

– Кстати, Гинах, – вымолвил Давид, поглаживая подлокотник кресла, – одну из ваших претензий можно уже снять. Койн Супериоров, ознакомившись с данными Ливийца, официально обратился к нам. Не далее как вчера.

Кресла в Марсианском Кабинете знамениты на всю базу. Их собрал из аргаса мастер Самвел лет эдак восемьсот тому назад. Темная, цвета запекшейся крови древесина отлично гармонирует с буро-кирпичным оттенком марсианской пустоши, спинки, ножки и подлокотники покрыты тонкой резьбой, и у каждого кресла она своя. По словам Давида, это еще один повод, чтобы собираться здесь, ибо выбор кресел обычно согласован с ментальным обликом и настроением присутствующих. Сам он неизменно сидит в кресле с ручками в виде голов драконов, чьи тела и хвосты переплетаются на спинке. Я в зависимости от настроения выбираю «львиное» кресло либо то, которому мастер Самвел придал форму более миролюбивого зверя тайси'паххи с планеты Нейл. Предпочтения Гинаха, как и Давида, постоянны: «готическое» кресло, украшенное химерами и горгульями.