Династия Тюдоров - Татьяна Купер

Однако вскоре ее отношения с Робертом стали национальным скандалом. Дело в том, что вот уже пять лет, как он был женат на Эми Робсарт, дочери богатого фермера из Норфолка. На его свадьбе еще присутствовал молодой король Эдуард, выросший в кругу богатых отпрысков вместе с Робертом. Но с тех пор, как Дадли стал королевским фаворитом, супруги виделись редко. И хотя до Эми доходили различные слухи, она ничего не могла поделать. Какая жена могла запретить своему мужу служить королеве Англии и видеться с ней? К тому же у нее был рак груди, что только добавляло к ее неимоверным страданиям. Но Елизавета даже слышать о ней не желала и как-то открыто заявила, что в случае смерти жены Дадли, пожелала бы выйти за него замуж.

Придворные еще могли терпеть заносчивого Роберта как коллегу, но в роли потенциального короля он был совершенно неприемлем. Больше всех волновался по этому поводу Сесил, который видел в таком браке большую угрозу как национальному процветанию, так и его собственному положению при дворе. Возможно, он ревновал Елизавету. Ведь только подумать – какой-то легкомысленный человек встал между ним и его обожаемой королевой. Нет, он этого не допустит, тем более, на него было возложено такое право. Об этом докладывал испанский посол: «Я встретил секретаря Сесила, и он сказал, что королева ведет себя так странно, что он собирается подать в отставку. Он настаивал, что самая большая опасность, грозящая королеве, исходит от ее близости с лордом Робертом. Он сделал себя хозяином государственных дел и юридическим лицом королевы, к огромному вреду королевства намереваясь жениться на ней. В дополнение он сообщил, что существует заговор убить жену лорда Роберта».

И действительно, 8 сентября 1560 года Эми нашли бездыханной в супружеской резиденции близ Оксфорда у подножия лестницы. Был ли это несчастный случай, самоубийство или убийство? Свидетелей не оказалось, так как прислуга была отпущена на целый день на местную ярмарку. Сам Роберт находился с Елизаветой в замке Виндзор, но, несмотря на это, на него тут же упали подозрения. Его первой реакцией был страх за свою репутацию. Что подумают при дворе и в остальной Англии? Фаворит убивает жену, чтобы расчистить себе путь к королевской спальне и, возможно, к трону!

Елизавета тоже немало заботилась о своей репутации – она не могла позволить, чтобы ее имя вываляли в грязи, и потому тут же назначила тщательное расследование всех обстоятельств дела. К ее счастью, следователи установили, что это был определенно несчастный случай – упав с лестницы, Эми сломала себе шею и получила травмы головы. Возможно, смертельно больная, она все-таки решила освободить мужа от тяжкой ноши. Или ей просто невыносимо было одиночество? Эту тайну она унесла с собой в могилу. И хотя невиновность Дадли была доказана, в народе ещё долго витали слухи о возможной организации убийства.

При дворе разразился большой скандал, который сыграл на руку тем дворянам и политикам, которые противились браку Елизаветы и Дадли. Некоторые члены Парламента, такие как Уильям Сесил и Николас Трокмортон, а также консервативные пэры, прямо и безапелляционно заявили о своем неодобрении. Ходили слухи, что в случае бракосочетания родовая знать даже собиралась поднять восстание. А Елизавета ценила власть и расположение народа гораздо больше, чем самую пылкую страсть, и поэтому выгнала своего фаворита со двора. Его враги торжествовали! Наконец, репутация заносчивого «цыгана» разрушена навсегда, и он больше не посмеет возобновить отношения с королевой. Но как это было далеко до истины…

В октябре 1562 года Елизавета тяжело заболела – в то время в Европе бушевала эпидемия черной оспы, которая наполняла кладбища покойниками, терзая постоянным страхом всех тех, кто еще не был болен, и оставляя на лицах тех, кого она пощадила, безобразные знаки, как клеймо своего могущества. По словам профессора Иммермана: «Оспа не щадила никого – ни знати, ни черни; она распространяла свою губительную силу также часто в хижинах бедных, как и в жилищах богатых, она проникала во дворцы государей и не раз угрожала европейским династиям».

Теперь под угрозой была тюдоровская династия. Пока Елизавета лежала в коме, в соседней комнате члены Тайного Совета находились в полной растерянности. Прошло всего три года с момента ее восхождения на престол, а королева все еще не вышла замуж и не назвала наследника. Если она умрет, то может наступить конституционный кризис и, возможно, даже гражданская война.

Но Бог всегда был на стороне Елизаветы, и ей опять повезло – кризис миновал. Когда она пришла в себя, ее первыми словами были указания Совету назначить на случай ее смерти лорда-протектора королевства. Она уточнила, что его зарплата должна быть 20 тысяч фунтов в год (что кстати превосходило сумму, затраченную на ее коронацию), и когда ее спросили, кому будет предназначаться эта сумма, она спохватилась и назвала его имя – Роберт Дадли. При этом заявив, что между нею и сэром Робертом «никогда не было ничего вульгарного». Надо сказать, что скандал, связанный со смертью его жены, к тому времени уже поутих. И вот он уже с триумфом вернулся ко двору, его репутация (в который раз!) опять восстановлена, а через два года он даже получил от королевы титул графа Лестера. Любовные игры с фаворитом доставляли Елизавете слишком большое удовольствие, чтобы навек от них отказаться.

Через три месяца после выздоровления сопротивляющуюся королеву опять заставили решать проблему престолонаследия. В январе 1563 года был назначен Парламент, который открывался в Вестминстерском аббатстве проповедью Александра Ноуэлла, главы собора Святого Павла. Ему и выпало произнести следующие слова: «Все самые величественные предки королевы обычно имели отпрысков, которые могли их наследовать, а Ее Величество не имеет. Если бы не было ваших родителей, где бы вы были? Увы, что бы стало с нами?»

Неизвестно, подговорили ли Ноуэлла политические советники Елизаветы, или он высказывался от себя, но такое прямолинейное заявление было крайне рискованным. Тем более, что год назад королева отчитала его за идолопоклонничество, когда он преподнес ей молитвенник с изображениями святых. На этот раз, хотя его резкие слова и задали тон Парламенту, на Елизавету это не возымело никакого действия, и она заявила непослушной Палате: «Господу было угодно смилостивиться надо мной, когда моя жизнь висела на волоске. Я не боюсь смерти – у меня такое же храброе сердце, как и у моего отца. И если бы не та огромная любовь, которую я питаю к народу, я бы давно уже с радостью умерла. Я повторяю, что я выйду замуж только тогда, когда мне это будет удобно. Если конечно Господь не заберет меня или того, за кого я намереваюсь выйти, или не случится что-либо еще. Что касается наследников, то с той же безграничной любовью, с какою я взяла заботу о своих подданных, я позабочусь и об этом, когда придет время». И, во избежание дальнейших разговоров о замужестве, она отменила все заседания Парламента, который больше не созывался до 1566 года, когда ей понадобилось повысить налоги.

Слышали, как однажды она сказала имперскому посланнику: «Если я буду следовать зову природы, то скорее стану незамужней женщиной-попрошайкой, чем замужней королевой». Но Елизавета преувеличивала – ей никогда не придется быть попрошайкой у мужчин. Стоило ей только поманить Роберта Дадли пальцем, как он опять был у ее ног. Правда, это породило серьезную фракционную борьбу. Томас Говард, 4-й герцог Норфолк, самый могущественный дворянин королевства и ближайший родственник королевы (внук уже известного нам дяди Анны Болейн и Екатерины Говард), тут же возглавил кампанию против ненавистного фаворита. Герцога всегда возмущало восхождение к власти этого выскочки Дадли, а теперь это возмущение усилилось тем, что сам он не получил высоких постов в Совете.

Их соперничество разделило королевский двор – сторонники Дадли носили фиолетовые ленточки, а сторонники Норфолка – желтые. И эти две фракции, вооруженные и обозленные, бродили с вызывающим видом по коридорам королевских дворцов. Но последнее слово всегда было за Елизаветой, которая быстро поставила на место недовольных мужчин. Когда Дадли позволил себе высказаться по поводу ее флирта с молодым и красивым придворным, она набросилась на него и громко, на весь двор, отчитала: «Здесь будет править только одна повелительница, и не будет никаких других повелителей! Убирайтесь вон! Хотя нет. Вы мне нужны вместо собачонки – когда люди видят вас, они знают, что я где-то поблизости».

Герцогу Норфолку досталось не меньше. Когда на заседании Тайного Совета он опять поднял вопрос о замужестве королевы и назначении преемника, Елизавета буквально взорвалась от ярости, назвав его предателем и пригрозив для убедительности арестом. Она добавила при этом, что не желает быть похороненной заживо и поэтому не назовет преемника. Но ничто уже не могло разрядить обстановку при дворе, так как за этими перепалками сквозила реальная проблема – престолонаследие.