Династия Тюдоров - Татьяна Купер

Елизавета тоже решила покинуть двор. От нее по-прежнему требовали принятия католичества, и отношения между сестрами накалились до предела. Ей хотелось быть подальше от двора – от его ядовитой атмосферы интриг и слежки. И тогда, испросив королевского позволения, осенью 1555 года Елизавета отправилась в свой любимый Хэтфилд Хаус, где ее ждал мир, защита и покой.

Ее двор в Хэтфилде стал весьма притягательным местом – молодые дворяне буквально рвались к ней на службу. Сама атмосфера жизни во дворце изменилась, приобретя налет светского шика: здесь устраивали медвежьи бои, приглашали актеров и ставили любительские пьесы, много музицировали. При этом сама Елизавета аккомпанировала на клавикордах Максимилиану Пойнсу – в будущем известному певцу и музыканту. Возмущенная Мария в одном из своих писем распорядилась прекратить это фривольное времяпрепровождение, но она уже не могла остановить тех, кого манила новая восходящая звезда. По описанию итальянского посла Микеле, «миледи Елизавета – дама весьма утонченная и наружностью и умом. У нее красивые глаза и превыше всего – прекрасные руки, которые она любит демонстрировать… Она очень гордится своим отцом, и все говорят, что она больше напоминает его, чем королева».

Расправы с протестантами

А тем временем королева, униженная ложной беременностью и отъездом любимого мужа, явно сорвала свою злобу на протестантах. В конце 1554 года в стране был восстановлен Акт о Ереси, которая теперь рассматривалась как религиозное и гражданское преступление. Было возобновлено папское верховенство, возвращены романо-католические епископы, монашеские ордена и старые законы. В церкви вернулись алтари, иконы и статуи. Королеве с Папой пришлось сделать только одну уступку: монастырские земли, конфискованные Генрихом, не возвращались церкви, так как аристократы, купившие монастырские поместья во времена их расформирования, теперь отказывались их возвращать.

После реформ Эдуарда многих обрадовала приверженность Марии прежним религиозным обрядам. Но новая королева пошла еще дальше – она жаждала полного искоренения протестантской веры и ритуалов. И вскоре многие богатые протестанты выбрали ссылку и покинули страну. Например, шотландец Джон Нокс, служивший священником при протестантском дворе Эдуарда, в ужасе наблюдал из Женевы, как Мария сводит на нет всю Реформацию. В 1558 году он опубликовал книгу «Трубный глас против чудовищного правления женщин». В ней он не ходит вокруг да около и утверждает следующее: «Ставить женщину на любой руководящий пост над любой областью нации или города – отвратительно и, естественно, богохульно. Это наиболее всего противоречит божьей воле и здравому смыслу, и в конечном счете извращает добрый порядок, все добро и справедливость».

Нокс считал, что правление женщины чудовищно, противно природе и омерзительно. По божьему закону и закону природы женщина подчинена мужчине. А духовное разложение и распутство Марии сделало ее страшнейшей из кар господних. Эта книга была на редкость женоненавистническим трактатом, однако за напыщенными словами Нокса лежало гораздо более глубокое культурное неприятие самой идеи концентрации власти в руках женщины. Сложилась непреодолимая парадоксальная ситуация. Слабый пол не мог править, однако сильная женщина казалась не равной мужчине личностью, а чудовищем и преступлением против природы!

Итак, в стране запылали костры. На протяжении четырех лет в стране было сожжено около 300 человек, за что королеве дали прозвище «Кровавая Мэри». Именно жестокость первой королевы Англии стало поводом для отчаянного порицания женского правления как такового. Сожжения были настолько непопулярны, что даже один из испанских церковников, Альфонсо ву Кастро, осудил эти меры, а советник Филиппа предупредил, что такое «жестокое давление может привести к восстанию». Но Мария продолжала свою политику, тем самым обострив антикатолические и анти-испанские настроения среди англичан. Каждая жертва преследований потом была записана в список мучеников, что делало переход Англии к католичеству довольно трудным и почти невозможным.

Первые казни прошли в феврале 1555 года – казнили Джона Роджерса, Лоуренса Сондерса, Роуланда Тэйлора и Джона Хупера, а в октябре на костре сожгли епископов Ридли и Латимера. Это жуткое зрелище заставили смотреть главу протестантов Томаса Кранмера, архиепископа Кентерберийского и крестного отца Елизаветы. Но сам он, очевидно, не был готов умирать за свои убеждения, и через два месяца после казни епископов полностью отрекся от протестантства. Он даже признал Папу Римского главой английской церкви, и после двух лет заключения был выпущен из Бокардовской тюрьмы.

Несмотря на все его отречения, в феврале 1556 года его снова посадили в тюрьму, назначив казнь на 7 марта. К тому времени он выпустил свое пятое по счету покаяние, в котором полностью признал католическую теологию и даже заявил, что нет спасения души за пределами католической церкви. Он объявил о своей радости возвращения в католическую веру, попросил и получил сакраментальное отпущение грехов и принял участие в литургии, после чего его казнь была отложена.

По заведенному обычаю Томас Кранмер должен был быть прощен, но Мария жаждала крови! Она хорошо помнила, как он своей «ересью» помог разводу ее родителей, и поэтому вскоре заявила в Совете, что больше не должно быть никаких отлагательств с его сожжением на костре: «Его вина и упрямство против Бога и церкви были настолько велики, что ваше милосердие и милость тут совершенно неуместны».

В день казни, 21 марта, ему предложили публично зачитать свое последнее раскаяние во время службы в университетской церкви. Томас Кранмер, совсем еще недавно могущественный архиепископ Кентерберийский, взошел на кафедру, помолился и призвал к повиновению королю и королеве, но затем неожиданно отошел от сценария и отказался от всех покаяний, подписанных его собственной рукой, которая «за этот грех должна быть сожжена первой!» Когда же он добавил: «А что касается Папы, я отрекаюсь от него как от врага Христа, как от Антихриста со всей его ложной доктриной», его тут же стащили с кафедры и отвели на место, где шесть месяцев назад были сожжены Латимер и Ридли. Он– таки выполнил свое предсмертное обещание, выставив «эту ничтожную руку» вперед, навстречу огню, а его последними словами были: «Господи Иисусе, прими мою душу… Я вижу, как распахиваются небеса, и Иисус стоит по правую руку от Господа».

Война с Францией

В январе 1556 года Филипп, наконец, дождался своего часа – его отец, 56-летний испанский король Карл V, отрекся от престола в его пользу. Он окончательно разочаровался в идее строительства единой европейской империи и удалился в монастырь Юсты близ Касереса, где через два с половиной года умер от малярии. Он был последним императором, официально коронованным Папой Римским и отпраздновавшим в Риме своей триумф.

Теперь королем Испании, Нидерландов и обладателем всех заморских испанских владений стал Филипп II, а Мария Тюдор – его королевой-супругой. Они все еще были в разлуке – Филипп не спешил к нелюбимой жене и проводил все свое время на континенте. Но когда в марте 1557 года ему понадобился военный союзник, он решил вернуться в Англию. Оставшись до июля, он пытался убедить Марию поддержать Испанию в возобновившейся войне с Францией. Но советники Марии предъявили несколько серьезных причин для возражений: во-первых, поддержка Испании в войне противоречила брачному соглашению, во-вторых, из-за войны пострадает торговля с французами (как это знакомо и в наши дни!), а в-третьих, вследствие тяжелого экономического положения и нескольких неурожайных сезонов, у Англии не было ресурсов для такой войны.

Тем не менее в июне война была все же объявлена – после того, как Томас Стаффорд, сбежавший племянник кардинала Реджинальда Поула, вторгся с французскими солдатами в Англию. Он давно затаил обиду на Марию, которая отказывалась вернуть ему титул герцога Букингемского, хотя за него хлопотал польский король Сигизмунд II Август. Этот титул был отобран еще у его деда, Эдварда Стаффорда, который был казнен в 1521 году при Генрихе VIII за оппозицию кардиналу Томасу Уолси.

Это было его второе участие в заговорах против Марии. В первый раз Стаффорд присоединился к восстанию Томаса Уайетта в январе 1554 года, выступая против брака Марии и Филиппа. Когда восстание провалилось, Томаса поймали и посадили в тюрьму, но ему удалось сбежать во Францию, где он сошелся с другими английскими ссыльными, при этом продолжая заявлять свои права на английский престол – его дедушка был племянником королевы Елизаветы Вудвилл (жены короля Эдуарда IV).

И вот 18 апреля 1557 года, на Пасху, Томас Стаффорд отправился в Англию из нормандского городка Дьепп с 30-ю французскими солдатами на двух кораблях. Прибыв в Скарборо 25 апреля, они захватили незащищенный замок, после чего Томас провозгласил себя Протектором королевства. Затем он попытался спровоцировать новый бунт, пообещав вернуть корону «истинной английской крови нашей собственной страны». Играя на анти-испанских настроениях, он заявил, что видел в Дьеппе письма, в которых принцу Филиппу было обещано 13 замков, в том числе замок Скарборо, и что там перед коронацией Филиппа будет размещено 12 тысяч испанских солдат. Но все его воззвания не возымели никакого действия, и через три дня граф Вестморланд отвоевал замок, арестовав Стаффорда и его сообщников. Их всех отправили в лондонский Тауэр, предъявив обвинения в измене, а затем казнили. Томаса обезглавили в Тауэр-Хилле 28 мая.