Лирик против вермахта (СИ) - Агишев Руслан

— Тогда приступим.

И через какой-то час с четвертью из кабинета Старинов уже вышел при полном параде — в отменно сидящем темном костюме, черных ботинках на толстой подошве, благоухающий терпким ароматом одеколона. Портной даже на скорую руку ему челку подровнял, приведя в порядок и прическу.

— Молодой человек, вы забыли, — Мишка замер, когда в спину его догнал укоризненный голос Самуилова. — Как же так можно? Прошу встать ровно. Я сейчас все сделаю в лучшем виде.

Действительно мастер. Буквально двумя — тремя легкими, невесомыми движениями мужчина прикрепил на пиджак парня награды — золотую звезду Героя Советского Союза и медаль «За отвагу».

— Вот теперь все. Исаак Яковлевич, умывает руки, — у него увлажнились глаза. — Большего мне добавить нечего. А теперь поспешите, молодой человек. Вас уже ждут.

Мишка благодарно кивнул и быстро пошел по коридору, где к нему присоединился уже знакомый капитан государственной безопасности. Сопровождающий, видимо.

— Вам сюда, товарищ Старинов, — мужчина показал на полураскрытую дверь, возле которой они остановились. — Вас ждут.

Сказать, что парень сейчас волновался, значит, ничего не сказать. Его едва не колотило. Каким бы он не был в будущем прожжённым циником и матерым делягой, здесь и сейчас все это, словно морской волной смыло. Возле заветной двери сильно ощущалась странная энергетика, чем-то похожая на обволакивающую и сдавливающую атмосферу в старинных намоленных церквушках где-то в далеких медвежьих углах страны. Так же было непросто дышать, подступал ком к горлу, чувствовалась особая сила, пронизывающая все вокруг.

— Прошу вас, товарищ Старинов.

В приемной его встретил невысокий человек в форме, секретарь, тут же открывший следующую дверь. На ватных ногах Мишка прошел внутрь.

— Вот оказывается какой вы, Михаил Ильич Старинов, — раздался негромкий голос, в котором угадывался легкий акцент. — Совсем юнец, а столько уже успели сделать.

Сталин оказался совсем не таким, как его изображали в фильмах будущего. Кинокартины даже близко не передавали атмосферы. Сейчас, оказавшись в паре шагов от Вождя, Мишка прекрасно понимал тех, кто замирал столбом перед ним или не мог ни одного слова вытолкнуть из себя.

Перед ним стояла настоящая Глыба, Человек-функция. Оперируя терминами вселенной Звездных войн', это было воплощение Силы, а вот какой силы — Темной или Светлой — Мишке еще предстояло понять.

— Здравствуйте, э-э-э, — наконец, парень смог поздороваться. Хотя голос его подвел — оказался дрожащим, с хрипотцой, явно выдавая его волнение. — Здравствуйте, товарищ Сталин.

Хозяин кабинета медленно подошел к нему. Одетый в простой темный китель, такого же цвета брюки, заправленные в сапоги, вблизи он казался солдатом.

— Насколько я знаю, вы первый раз в Москве. И как вам столица нашей советской Родины?

Не понятно, что хотел услышать Сталин, но услышал определенно совершенно другое. Мишка, уже оправившийся от первоначального волнения, решил говорить начистоту. А почему, собственно, нет? Разве ему представится еще такой шанс? А вдруг нет? Вдруг его сейчас добродушно похлопают по плечу, вручат какую-нибудь грамоту и отправят назад в родной район, в школе доучиваться?

— Плохо, товарищ Сталин. Очень плохое впечатление, — с печалью в голосе ответил он.

Верховный от таких слов опешил. Точно не ожидал такого ответа. Встал как вкопанный и удивленно уставился на парня. Мол, что это еще за ответ? Давай подробности! Ну, а Мишку не надо было упрашивать: он и дал эти самые подробности.

— Жители явно в панике. Похоже местная власть не справляется ни с ними, ни с бандитами. В подворотнях грабят, в квартирах убивают. В магазинах пусто. Если так пойдет дальше, то станет еще х…

Мишка запнулся, наткнувшись на злой взгляд. Похоже, он перегнул палку. Тоньше нужно было «заходить» на тему, еще тоньше. А, значит, следовало как можно скорее переходить к сути дела, пока его вообще не вынесли из кабинет вперед ногами. Тогда никакие геройские звезды на пиджаке не помогут.

— … Я же хочу предложить решение этой проблемы. Понимаете, в такой тяжелый час у людей явно вера ослабла. Люди по натуре слабые, и просто растерялись, испугались, в панику ударились. Нужно лишь немного им помочь снова обрести веру в себя, во власть. Нужно помочь обрести надежду в победу. И есть только один человек, которому все верят.

После крошечной паузы Мишка продолжил:

— Этот человек вы, Иосиф Виссарионович. Только вы сейчас непререкаемый авторитет для всей страны, от мала до велика. И вас просто никто толком не слышит и не видит. А нужно, наоборот. Все, самый последний работяга на заводе или колхозник в поле, должен каждый день и слышать и видеть вас. Словом, вам срочно нужно менять имидж…

Сталин, смотря на сломанную в руке курительную трубку, глухо спросил:

— Что менять? Имидж?

Глава 21

Кое-что меняется

Московский Электрозавод, 2-ой Промышленный проезд.

Окошко на проходной, через которое выдавались пропуска на завод, с хрустом захлопнулось. На заводе холодно, а здесь, вообще, колотун. Дверь постоянно хлопает, с улицы так сифонит, что никакой мочи нет.

— Сколько раз уже говорила, чтобы на дверь набили войлоку, — по-старчески причитала баба Валя, кутаясь в шаль. При этом сильно хмурилась, отчего все ее морщинки на лбу собирались в одну большую морщинку. Очень холодно, хоть и оделась во все одежки, что в шкафу были. — То времени у них нет, то материалу. А мне тут мерзни… Эх, совсем уже невмоготу. Кипяточку что ли поставить…

Честно говоря, она могла бы и не работать. Возраст для этого подходящий, да здоровье уже не то. Как говориться, сидела бы дома и молочком от своей козочки Анютки торговала понемногу. Только, как немец напал, совсем плохо стало. Зять на границе сгинул, дочку с двумя младенцами на руках оставил. Жить совсем не на что стало. Вот и пришлось ей на завод идти. Хорошо ее по старой памяти на проходную устроили, пропуска проверять, двери открывать.

— Ходют и ходют туды — сюды без остановки, в цеху бы лучше работали, — заворчала, услышав, как хлопнула входная дверь. — Ходют и ходют…

Снова идет, значит, кто-то. Опять сейчас ледяным ветром дохнет и ее от холода скрутит.

— Кто еще таков? — распахнулась вторая дверь, и на пороге появился невысокий плотный человек в простенькой серой шинели и фуражке, надвинутой на глаза. — Пропуск кажи! Ну? Где пропу…

Но тут мужчина поднял голову, и на бабу Пашу уставился очень знакомый взгляд с характерным прищуром. Обомлевшая женщина поднялась со стула и медленно перевела взгляд на стену напротив, где висел большой портрет Сталина. Лицо там было один в один, как у вошедшего мужчины.

— Э-э-э, товарищ… — затряслась бабка, как банный лист. Сначала побледнела, а после красными пятнами пошла. Задышала мелко-мелко, того и гляди удар ее хватит. — Товарищ… не надо, не надо пропуска…

Еще хуже ей стало, когда из-за двери стали появляться все новые и новые лица. Через проходную быстро проходили серьезные молодые мужчины в форме наркомата государственной безопасности с оружием. Потом вновь появились те, кого женщина только на плакатах и видела — маршалы Ворошилов и Буденный.

— Я… товарищи… э-э-э… Здравствуйте, товарищи… Я сейчас директора позову… Товарища Шорникова позо…

Она схватилась было за телефонную трубку, но тут же положила ее обратно. Слишком уж грозно на нее глянул один из командиров.

Бедная баба Паша что-то продолжала лепетать в своё оправдание, а люди в это время все шли и шли мимо нее — высокие и низкие, мужчины и женщины, в гражданском и военном. Где-то в середине этого людского потока она даже мальчонку увидела. Пусть и волновалась, но сразу приметила, что из под его распахнутого пальто награды выглядывали. Значит, не простой.

— Товарищи, я то же…

Бабуля вышла из своей каморки и следом за всеми ними пошла. Ведь, явно что-то случилось. А она только одним глазком глянет и сразу назад, на свой пост вернется. Никто ничего и не заметит. Быстро обернется: одна нога там, другая — здесь