Лирик против вермахта (СИ) - Агишев Руслан

А тот качнул головой, заодно рукой махнув.

— Да, какой там листок… Шифрограмма с Большой земли пришла, — с этими словами он тяжело опустился на то же самое дерево, на котором минуту назад сидел и Руднев. — Комиссар, садись тоже. А то еще не устоишь.

Комиссар непонимающе дернулся головой. Даже на всякий случай оглянулся, словно где-то рядом находилась какая-то страшная опасность. Слишком уж странно вел себя Ковпак.

— Наш пострел-то, оказывается, везде поспел, — и хотя Ковпак не сказал про кого он говорил, Рудневу сразу же стало ясно имя этого человека. — Так вот, Семен Васильевич, тебе как комиссару, официально сообщаю, что твой заместитель, Михаил Ильич Старинов награжден золотой звездой Героя Советского Союза.

Руднев тут же подался всем телом вперед, не веря своим ушам. Даже кивнул, словно просил повторить еще раз.

— Чего головой дергаешь? — понимающе усмехнулся Ковпак. — Я же говорю, Мишка — Герой Советского Союза. Там врать не будут. Вот так-то… И еще, Семен Васильевич. Передали, что Старинова нужно срочно переправить на Большую землю. Распоряжение с самого верха.

Командир многозначительно показал пальцем наверх.

— Черт, да что это за пацан такой? — Руднев в сердцах рубанул рукой воздух. Такие перемены никак в его голове не укладывались. Ведь, золотые Звезды за «здорово живешь» не раздавались. — Сидор, может, и правда, сынка к нам в отряд пристроил?

Шутка, конечно. Ковпак криво усмехнулся в ответ, давая понять, что оценил всю соль шутки.

— Чего гадать-то, комиссар. Ясно, что Старинов птица совсем другого полета. Ему не шашкой по лесам махать, а сидеть и головой думать. Сам же видишь, голова у него светлая. Давай лучше думать будем, как его на Большую землю отправлять.

Глава 19

И с той стороны зашевелилось

Здание бывшего Института народного хозяйства протянулось почти на полверсты, с Бобруйской улицы и до Магницкого переулка. Двухэтажный корпус, построенный еще до революции для коммерческого училища, выглядел массивным, внушительным. Впечатление еще больше усиливалось мощными колонами при входе, огромными вытянутыми оконными проемами, широкой мраморной лестницей.

Еще несколько месяцев назад здесь было не протолкнуться от юношей и девушек со связками учебников в руках. Одни, испуганные и ничего не понимающие, готовились к поступлению в институт, другие, уже опытные и уверенные в себе, — к сдаче зачетов и экзаменов. С началом войны же и последующей сдачей Минска все изменилось. В здании прочно обосновалось управление военный разведки (абвер), занимавшееся вместе с гестапо борьбой с подпольем и подготовкой диверсантов для заброски в советский тыл. В просторных подвалах, где раньше хранились архивные папки, сейчас находилась следственная тюрьма.

— Господин майор, ваш кофе, — в дверях кабинета начальника минского управления абвера появился подтянутый адъютант с подносом в руках. — Крепкий, как было приказано.

На небольшой столик у окна, где уже стояло кресло, появилась небольшая фарфоровая чашка на крохотной тарелке. К потолку тянулся изумительный аромат, заставляющий першить горло. Майор фон Майр молча кивнул, отпуская адъютанта.

Едва дверь закрылась, фон Майр закрыл кожаную папку, тщательно выровнял ее относительно края стола. Острозаточенный карандаш лег рядом с краем папки так, чтобы составлять с ней одно целое. Такой порядок работы с бумагами давно уже стал для него строгим правилом, которого он строго придерживался уже не первый год.

— Хорроший, — тихо протянул майор, с наслаждением втягивая ноздрями горьковатый аромат. Сделал глоток и закрыл глаза. Кофе оказалось именно таким, каким и любил. — Удался…

Майор Максимилиан Роберт фон Майер, начальник минского управления абвера, не был простым служакой, как можно было подумать со стороны. Его патологические любовь к порядку и выверенной организации любого дела, казалось, говорили именно об этом. Но любой, кто так думал, глубоко ошибался. Дело было лишь в строгом воспитании в одной из старейших прусских военных школ, где с самого детства обучались отпрыски самых знатных немецких фамилий. Майеры как раз принадлежали к известному западногерманскому роду, стоявшему в близком родстве с императорской фамилией Гогенцоллеров.

Особенностью фон Майерабыло другое — его чрезвычайно пытливый ум, определивший просто неистовую страсть к разгадыванию загадок. С самого детства он буквально бредил самыми разными головоломками, с головой погружаясь в мир японских оригами, арабских игр с цифрами, китайских пазлов, индийских настольных игр. Собирая очередную замысловатую головоломку, разгадывая все хитросплетения автора, получал просто ни с чем несравнимое удовольствие. Позднее его влечение к раскрытию запутанных тайн превратилось в профессиональное. Мужчине предложили служить в только что сформированной службе военной разведки, как раз и призванной раскрывать секреты противников Рейха.Только погрузившись в мир шпионских многоходовок и скрытых комбюинаций, фон Майер понял, что его прежние занятия были детской забавой. Истинное удовольствие могла принести лишь борьба с живым противником.

На службе талант Максимилиана был должным образом огранен, облачен в нужную форму, превратившись в самый настоящий инструмент, напоминающий отмычку гениального вора. Сложные многоуровневые шифры, хитрые комбинации разведчиков врага и даже скрытые интриги коллег в аппарате самого абвера становились для него открытой книгой и не представляли особого секрета.

На восточном фронте, куда он настоятельно и многократно просился, фон Майер ожидал новых, достойных его таланта, задач и вызовов. Специально отказавшись от более высокого назначения в Берлине и соответственно повышения, надеялся встретить здесь достойного противника, способного удивить его профессиональной «игрой». Но, к сожалению, его ожидания не оправдались…

— … Тысячу раз прав тот китайский мудрец… Схватка со слабым противников лишает сил, с равным — держит в тонусе, а с сильным — делает многократно сильнее…

Здешний противник его очень и очень разочаровал. За какое бы дело он, как глава местного управления абвера, не брался, оно непременно оказывалось пустяшным, а то и вовсе пустым. Все пойманные подпольщики или раскрытые диверсионно-разведывательные сети были лишь бледной тенью настоящих организаций, тем не менее получавших в отчетных документах для главы абвера громкие и даже грозные наименования — диверсионный центр «Месть», разведывательная организация генерального штаба Красной Армии 'Ярость’и другие, подобные этим. Желание представить свою работу в более достойном, выигрышном светеимело место быть и здесь.

Местные подпольщики и диверсанты, бывшие рабочие заводов, ученики старших классов школ и фабричных училищ, вели свою деятельность в высшей степени непрофессионально. При очередной поимке такого разведчика, фон Майер не переставал удивляться незнанию самых азов разведывательной работы.Возникало стойкое ощущение, что им было совершенно незнакомы такие вещи, как конспирация, проверка и вербовка агентов, обустройство мест для закладки разведывательных данных и тому подобное. Все делалось очень топорно, по-деревенски.

— Да уж… — Максимилиан поставил чашку на поднос, хотя там еще осталось около половины содержимого. Пытался растянуть удовольствие. Ведь, вторую чашку по заведенному им же самим порядку адъютант принесёт лишь к полудню и никак не раньше.

Из-за всего этого, честно говоря, майор уже перестал посещать допросы уже пойманных подпольщиков. А зачем? Что он там мог узнать такого, что еще не знал или не догадывался? Все эти юнцы с горящими глазами или скулящие от страха предатели читались им, как уже давно знакомая ему книга. В последнее время ему хватало одного взгляда или пару слов в разговоре, чтобы сложить полное и верное мнение о любом из большевистских агентов, взятых его людьми. Словом, зачем тогда этот ненужный цирк с допросами? С ними прекрасно справятся и его подчиненные.