Дело смеющейся гориллы - Эрл Гарднер

— Прекрасно, Ваша Честь, — проговорил Мейсон с улыбкой, не теряя хорошего расположения духа, — но я хотел бы услышать это от свидетеля, а не от Суда.

Судья Манди сердито нахмурился и сказал:

— Отлично, спрашивайте свидетеля, если хотите, но Суду все это известно, и вам это известно, и любому, кто имел хоть какое-то отношение к судебной медицине, это тоже известно.

— В целом все обстоит именно так, верно? — спросил Мейсон Гротона.

— Да, в общих чертах все верно.

— Теперь вот что, — сказал Мейсон, — когда впервые был разработан этот тест? Просто ответьте кратко.

— Если вы не возражаете, — сказал Гротон, — и если это поможет вам прояснить для себя этот вопрос, мистер Мейсон, я мог бы рассказать вам вкратце о реакции осаждения.

— Прошу вас.

— В конце прошлого века, — сказал Гротон, — господин по имени Уленхут, ведущий немецкий специалист-серолог, впервые доказал, что если ввести кролику сыворотку крови любом другого биологического вида, например человека, то происходит специфическая иммунизация, то есть в крови кролика образуется вещество, которое будет реагировать только на кровь того вида, которую ему вводили, например на человеческую кровь. Вассерман был одним из многих, кто доказал правоту Уленхута, и реакцию стали использовать в качестве метода идентификации человеческой крови. Профессор Наттел, американский серолог, работавший в Кембриджском университете в Англии, взял на себя решение сложнейшей задачи полного определения области применения и пределов различных тестов и в тысяча девятьсот четвертом году опубликовал книгу по этому вопросу. Профессор Наттел выделил антитела у кроликов, которым вводили кровь всех известных в мире животных, и ему не удалось обнаружить никаких исключений, опровергающих утверждение, что тест является специфическим, то есть сыворотка кроликов, которым вводили человеческую кровь, реагировала только с человеческой кровью; кроликов, которым вводили кровь слонов, — только с кровью слонов, и так далее.

Гротон взглянул на судью и улыбнулся, судья улыбнулся ему в ответ, словно хотел сказать: «Я полагаю, вы поставили этого адвоката на место».

— Это очень интересно, мистер Гротон, — сказал Мейсон. — А вам известно, что кровь приматов, как установили некоторые немецкие исследователи, иногда дает реакцию, напоминающую реакцию человеческой крови?

— Да, насколько мне известно, об этом эффекте упоминается в некоторых трудах.

— И что методы исследования значительно усовершенствовались со времен Уленхута и профессора Наттела?

— Ну конечно.

— Теперь ответьте, пожалуйста: знакомы ли вы с доктором Градволем?

— Я слышал о нем. Я с ним не знаком.

— Он ведь является директором полицейской лаборатории в Сент-Луисе, штат Миссури?

— По-моему, да.

— Знакомы ли вы с его экспериментами, проводившимися в тысяча девятьсот пятьдесят первом и пятьдесят втором годах с имеющимся теперь более совершенным оборудованием?

— Нет, сэр. Не знаком.

— Известен ли вам документ, появившийся впервые в «Дайджесте лаборатории», том пятнадцатый, февраль тысяча девятьсот пятьдесят второго, страницы четыре, пять и шесть, в котором доктор Градволь публикует данные, полученные им в результате тщательной проверки тех давних предположений и проведения реакции осаждения с кровью обезьян?

— Ну… теперь, когда вы об этом упомянули, мне кажется, я в свое время обратил на это внимание.

— Я смею утверждать, что если вы собираетесь выступать экспертом по таким вопросам, то вам нужно лучше знать последние научные исследования в этой области, — сказал Мейсон. — Вы можете прочитать там, что доктор Градволь, используя новое, более совершенное оборудование, провел серию тестов с кровью шимпанзе и обнаружил, что реакция осаждения происходит с кровью шимпанзе точно так же, как и с человеческой кровью. Чтобы завершить всестороннее исследование этого вопроса, он ввел кроликам кровь шимпанзе, выделил сыворотку, дающую реакцию на кровь шимпанзе, и обнаружил, что совершенно идентичные результаты получаются как с кровью шимпанзе, так и с человеческой кровью.

— Мне об этом ничего не известно! — воскликнул Гротон.

— Но вы ведь имеете возможность проверить все научные данные в справочной библиотеке?

— Ну конечно. Да, сэр.

— И вы сможете проконсультироваться в библиотеке, если Суд объявит перерыв до завтрашнего утра?

— Подождите-ка, — воскликнул Гамильтон Бергер, — позвольте мне заметить, что это уведет нас слишком далеко в сторону.

— Я думаю, у защиты нет никаких оснований полагать, что Суд объявит перерыв только для того, чтобы свидетель смог ответить на узкоспециальный вопрос, — сказал судья Манди. — Или свидетель может ответить на вопрос, или не может, вот и все.

— Хорошо, — сказал Мейсон, — я тогда задам вопрос свидетелю. Готовы ли вы свидетельствовать под присягой, мистер Гротон, что пятна крови, обнаруженные вами на одежде обвиняемой и проверенные при помощи так называемой реакции осаждения, не были пятнами крови гориллы?

Свидетель медлил — он явно был в замешательстве.

— Да или нет? — спросил Мейсон. — Вы профессиональный эксперт, допрашиваемый в качестве свидетеля. Вы десятки раз выступали экспертом в суде. Само собой разумеется, что вы обязаны быть в курсе всех исследований в вашей области. Само собой разумеется, вы должны знать, что соответствует истине, а что — нет. Прощу вас, свидетельствуйте под присягой, абсолютно искренне — можете ли вы утверждать, что пятна крови не были пятнами крови гориллы?

Гротон провел рукой по волосам и с беспокойством посмотрел на окружного прокурора.

— О, — сказал Гамильтон Бергер, — я выражаю протест, с позволения Высокого Суда. Я полагаю, что этот вопрос уже задавался и на него был дан ответ. Совершенно незачем вновь к этому возвращаться. Перекрестный допрос ведется не по правилам.

— Протест отклоняется! — рявкнул судья Манди, уставившись на свидетеля.

Гротон снова взглянул на окружного прокурора, потом на судью.

— Нет, я не могу утверждать это под присягой, — сказал он.

— И насколько вам известно, пятна крови могли быть оставлены гориллой?

— Насколько мне известно, да.

— Вам известно также, что одна из выпущенных горилл порезала ступню осколком стекла?

— Да.

— И что у нее текла кровь?

— Насколько я понял, да.

— Следовательно, вы не готовы показать под присягой, что пятна на одежде, исследованные вами, были пятнами человеческой крови?

— Ну, разумеется, если они могли быть оставлены гориллой, то это были пятна не человеческой крови, то есть это могла быть не человеческая кровь. И разумеется, мистер Мейсон, я исхожу из предположения, что вы правильно изложили суть экспериментов доктора Градволя. Я лично, ну, в общем, сомневаюсь, что… ну, я не знаю.

— Вы эксперт?

— Да.

— Вам известно, что вы должны давать показания под присягой, основываясь на ваших собственных знаниях и опыте, а не исходя из того, что расскажу вам я или кто-нибудь другой?

— Ну, разумеется.

— Вот и отлично. Отвечайте на вопрос. Готовы ли вы с полной уверенностью присягнуть, что исследованные вами пятна крови были пятнами человеческой крови?

— Мне нужно некоторое время для того, чтобы я смог ответить на этот вопрос.

— Время для чего?

— Для того, чтобы я смог лично познакомиться с результатами экспериментов доктора Градволя. Вы понимаете, мистер Мейсон, я не ученый, не исследователь. Я токсиколог, лабораторный специалист. Я провожу тесты, придуманные другими, тесты, опубликованные в авторитетных книгах по данному вопросу, и, когда я получаю определенные результаты, я оцениваю их в соответствии с экспериментами и исследовательской работой, проведенной другими. Если появилось что-то новое в области серологии, а теперь, после того как вы это упомянули, мне кажется, что действительно этот вопрос недавно дискутировался… ну, я считаю, что моей обязанностью и обязанностью Суда является провести расследование.

— С позволения Высокого Суда, — сказал Гамильтон Бергер, — я считаю, что вопрос, была ли это человеческая кровь или нет, не стоит ни цента.

— Все зависит от того, какую ценность для вас представляет цент, — рявкнул судья Манди. — Суд весьма заинтересован в этой фазе следствия, и Суд хочет принести мистеру Мейсону извинения за естественное в данных обстоятельствах подозрение, что эта часть перекрестного допроса понадобилась для того, чтобы затянуть слушание дела. Совершенно очевидно, что защита располагает информацией, представляющей огромный интерес для суда — информацией, которую, несомненно, необходимо уточнить. Суд объявляет перерыв до десяти часов завтрашнего утра, и Суд просит мистера Гротона приложить все усилия для того, чтобы установить истину с учетом упомянутых тестов Градволя. У вас нет возражений, мистер Гротон?