Любовница - Джилл Чайлдс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но я справилась с работой.
Я собрала все его стихи, листы и листочки, исписанные размашистым почерком, и сунула их в уничтожитель бумаг.
Сняла с полок все его книги и, разложив на полу, рассортировала по категориям: поэтические сборники (отдельных поэтов), поэтические сборники (антологии), поэтическая критика, романы, биографии, юмор (в основном подарки от друзей) и прочее.
Несколько дорогих книг в красивых переплетах, а также полные собрания сочинений я отложила в сторону. Остальные, разобрав по категориям, а затем и в алфавитном порядке, я сложила в коробки, на каждую из которых приклеила краткое описание содержимого. Книги отправятся в благотворительный магазин.
Я села на корточки и посмотрела на пустые полки, с начисто стертыми следами Ральфа. Коробки были аккуратно расставлены вдоль стены.
Спина и руки болели. Моя блузка стала грязной от пыли. Странно, но я чувствовала себя довольной. Счастливой. И это было только начало. Я наводила порядок по-своему. Я снова стану хозяйкой своей жизни.
Глава 43
Я воспользовалась книгами как предлогом, чтобы пригласить Меган зайти ко мне вечером на следующей неделе.
Она появилась на пороге после восьми с розами в руках – желтыми, белыми и красными.
– Букет для меня? – Я взяла цветы, поцеловала Меган в щеку и повела в дом. – Тебе не следовало этого делать.
Прошло много времени с тех пор, как я видела ее в последний раз. Она не навещала нас с ночи исчезновения Ральфа. Вероятно, ее удерживал страх перед моим горем. Смущение, что придется говорить какие-то правильные слова, когда на самом деле сказать было нечего, совсем нечего.
Ей было всего шестнадцать, но она казалась старше. Юная женщина, почти готовая вылететь из родного гнезда. На ней была легкая хлопчатобумажная куртка, низко сидящие джинсы и укороченный топ, который при каждом ее движении поднимался, обнажая плоский тугой живот.
«Она изменилась», – подумала я. Ее волосы, всегда аккуратно подстриженные, выглядели растрепанными, и их давно следовало помыть. Щеки запали, под глазами появились темные круги.
Я провела ее в гостиную и занялась цветами – отыскала подходящую вазу, налила воду, подрезала стебли. Затем принесла нам с Меган по стакану воды. Я поняла, почему Беа беспокоится. В Меган чувствовалась какая-то нервозность, которую я никогда раньше не замечала у нее. Ее явно что-то тяготило.
Меган всегда чувствовала себя у нас как дома. Когда нужно было, она оставалась с девочками, если требовалось мое присутствие на каком-нибудь школьном мероприятии. Ральфу в этом отношении нельзя было доверять. Иногда она приводила девочек из школы, раскладывала книги на кухонном столе, жевала печенье и делала свои уроки, пока Клара и Анна играли в гостиной. Ей нравилось болтать со мной – нравилась мысль, что мы, двое взрослых, можем посекретничать, пока малыши смотрят мультики.
Теперь она с безразличным видом сидела на краешке стула.
Я тоже села, держа двумя руками стакан с водой.
– Наверное, всеми мыслями уже в Эдинбурге? У тебя уже есть приглашение от них, так что скоро ситуация не будет давить так сильно.
Она кивнула, не сводя глаз с пятнышка на ковре.
– Еще нужно поступить.
Я улыбнулась про себя. Ей пророчили звездные результаты на экзаменах.
– Ты чем-то, похоже, взволнована?
Она почесала за ухом:
– Есть немножко. Со следующей недели в школе начнется свистопляска.
Я покачала головой.
– Меган, ты серьезно училась, и у тебя все получится. Разве ты так не считаешь?
Поморщившись, она неловко поерзала на стуле.
– Не знаю, что со мной происходит. Мама не понимает меня. Только постоянно твердит: «Чего тебе волноваться? Ты все отлично знаешь». Но дело-то не в этом. Я просто не могу сосредоточиться.
– Когда у тебя первый экзамен?
– Во вторник. В ее голосе звучала какая-то беспричинная тревога. – Литература… Это вообще ерундовый экзамен. Там все есть… – Она постучала пальцем по голове. Ну или, во всяком случае, было… Но когда я пытаюсь сосредоточиться, вспомнить цитаты, вспомнить, о чем писала в сочинениях, ничего не получается. Как будто в памяти все стерлось. – Ее руки, сложенные на коленях, принялись теребить друг друга. – А что, если так же будет и на экзамене? И я провалюсь? Я наблюдала за ней.
– Может, тебе нужно отдохнуть? Я понимаю, что говорить легко… попробуй немножко расслабиться.
Она сидела очень тихо, опустив глаза. В доме стояла гнетущая тишина. Будто мы были единственными людьми, оставшимися в этом мире. Я смотрела на ее ногти, обгрызенные по краям, на напряженное лицо.
– У меня для тебя кое-что есть, улыбнулась я. – Мама сказала тебе?
В первый раз за весь разговор она встретилась со мной взглядом:
– Так, в общих чертах…
Я поднялась:
– Ну, сильно не надейся, но я тут занималась уборкой… И нашла несколько вещиц, которые, по-моему, могут понравиться тебе.
Я повела ее по лестнице наверх, в кабинет Ральфа. В дверях она задержалась, оглядывая кабинет, будто впитывая его в себя. Коробки с аккуратными наклейками вдоль стены. Стопка книг на его столе. Его кресло. Она прикусила губу:
– Он здесь работал?
Я кивнула:
– Здесь он обычно читал. И проверял работы учеников. – Я с улыбкой повернулась к ней: – Наверное, за этим столом он проверял и твои сочинения.
– А его стихи? Их он тоже писал здесь? – В ее голосе чувствовалось напряжение.
– Иногда. Чаще всего, сидя на полу, вон там. – Я указала на радиатор в углу, живо представляя, как он сидит, ссутулившись над листком бумаги, который умудрялся пристроить на коленке, и волосы падают ему на лицо. У локтя – бокал вина. В зоне досягаемости.
В самом начале нашего знакомства я очень гордилась его сочинительством. Когда он впервые написал обо мне, о своей любви ко мне, его поэзия казалась поистине драгоценным даром.
Все изменилось – сначала между нами, потом и в поэзии. Она стала тревожной, как и он. Стихи о несбывшихся желаниях, о побеге. А потом в итоге о его страсти к другим женщинам, хотя он и не говорил об этом открыто. Похоже, он считал, что имеет право публично предавать меня в своей поэзии. Право творческой личности. В конце концов, вся его поэзия была о нем. О его эго, о его потребностях. В ней не было места верности. Именно тогда я перестала ходить куда-либо, чтобы послушать его стихи.
Я взяла книги, которые отложила для Меган.
– Большую часть его вещей я подготовила, чтобы отдать, но вот подумала… мне показалось, что эти стоит оставить. – Я протянула ей книги. Если, конечно,
