Пращуры русичей - Сергей Жоголь

Трувор к тому моменту уже как-то выдернул из ножен меч и выставил руку вперёд. Но в бой снова вступил новый участник, который и решил всё. Первым из подоспевших людей оказался воевода Вадим, на ходу, не останавливаясь, он перекинул ногу через шею коня, плавно выскользнул из седла, и, не останавливая движения, побежал вперёд. Хотя нет, пожалуй, он не бежал, он быстро шёл, делая длинные шаги, его грудь вздымалась и опускалась, он знал, что не имеет права на ошибку. Да цели оставалось не более десяти шагов. Вадим вскинул сулицу71, задержал дыхание и сделал бросок.

Короткое копьё впилось секачу в бок, точно под лопатку. Бывалые охотники знают, что именно это место наиболее уязвимо у клыкастого зверя. Вепрь рванулся, издал громкий визг, захрипел, и, сделав несколько шагов, упал, в сажени от лежавшего князя. Трувор уловил носом, зловонное дыхание зверя, Вадим не остановился, даже смертельно раненный кабан опасен, приближаться к нему стоит очень осторожно. Не останавливаясь, Вадим приблизился к зверю, извлёк меч, перевернул его лезвием вниз и обеими руками, вогнал клинок в позвоночник зверя.

– Понимаю, почему тебя прозвали Храбрым, – хриплым голосом произнёс Трувор.

Он лежал на земле весь бледный, и холодные капли пота, стекали с его бритого лба прямо на усы. Он понимал, что лишь чудом избежал смерти.

– Да и тебя князь, трусом не назовёшь, – ответил Вадим, и, склонив голову, побрёл куда-то в сторону. Отойдя шагов на десять, он опёрся на молодую берёзку, вытер пот со лба, сделал глубокий вдох, и улыбнулся, руки его всё ещё дрожали.

Подоспевшие отроки помогли князю вылезти из-под навалившегося на него коня.

– Коняга не жилец, прикончить бы его, вон как мучается, – со вздохом произнёс подошедший к Буланому Кудря. – А лайка отмучилась, недолго страдала.

– Коня добейте, сам не смогу, – превозмогая боль, произнёс Трувор. – Ты, воевода, мне сегодня жизнь спас, награждать тебя не стану, награда тебе за подвиг моя любовь и почтение. Ты мне теперь как брат, захочешь, кровью те узы скрепим.

– Благодарю, княже, такая честь, мне по сердцу, – Вадим припал на колено и склонил голову.

– Но не сейчас, воевода, не сейчас. Дурно мне что-то, поспешим в город, приберите тут.

Дружинники поспешно собрали носилки и бережно понесли раненного князя. Старый гончак, ворчал, продолжая лежать возле туши мертвого секача. Об этом лохматом герое, все почему-то забыли.

9

– Эй, Тишка, а ну сбегай, узнай, не освободился ли князь, а то уж совсем мочи нет, – обращаясь к своему помощнику, прошипел сквозь зубы посол, вытирая рукавом распаренное лицо.

– Так ведь только что бегал, – жалобно простонал тот, кого назвали Тишкой, глядя на хозяина слезливыми глазками. – На меня и так уж вся местная дворня косо смотрит, говорят, надоел я им.

– Беги, говорю, лодырь, не то бока намну, – погрозив кулаком, зарычал посол. – Совсем страх потеряли. Да распустил князь Рюрик подданных, настоящий хозяин всех в узде держать должен, в том числе и братьев. – Тем временем Тишка робко потрусил в сторону крыльца.

Посла звали Страба, варяг из бодричей, при конунге Рюрике Страба был простым дружинником. При Рюрике-князе, благодаря своей хитрости, сметке и острому уму он занял пост приказчика. Круглолицый, грузный, он то и дело кривил рот, надменно поглядывая по сторонам. Он прибыл в Изборск поутру, и с самого утра он дожидался приёма во дворе княжьего дома. Вокруг шла обычная жизнь, челядь бегала туда-сюда, по разным делам и поручениям, конюхи чистили и охаживали лошадей, в котлах варилась какая-то снедь, но вся эта суета уже изрядно утомила чванливого новгородского гостя.

За этот год он уже дважды побывал при дворе Изборского князя, и не первый, не второй визиты не пришлись ему по душе. Если объезжая прочие города, перед посланцем великого Новгородского князя Рюрика местные старались угождать и заискивали, то Трувор с его кривичами, был вовсе не таким. В первый раз, когда Страба заявился во владения Изборских кривичей, Трувор отказал ему в дополнительной плате, намекнув, что новгородский гость, похоже, желает прибрать часть добра в собственный карман. Трувор тогда заявил, что не желает драть с подданных три шкуры, чем немало огорчил жадного и завистливого Страбу. Тогда Страба предал слова Изборского князя Рюрику, но тот ничего не предпринял. Сегодня же у приказчика была другая задача. Он привёз приглашение местному князю на пир, который Рюрик собирался устроить в Новгороде, в честь очередной годовщины своего сына Игоря.

– Зовут, зовут, готовы принять! – кричал обрадованный Тишка, надеясь задобрить хозяина, но Страба, лишь что-то недовольно пробурчал, и быстрым шагом направился в княжьи хоромы.

В княжьей горнице было прохладно и свежо, и вошедший внутрь Страба тут же испытал облегчение: «Не могли сразу в дом позвать, сколь на жаре париться пришлось. Ну да ладно, припомню я вам».

Трувор, сидевший посреди комнаты, равнодушно посмотрел на гостя. Князь был одет в простую белую рубаху без пояса, домотканые штаны и один сапог. Правая нога, была туго стянута тканью, стягивающей две щепы, которыми была зафиксирована кость. То, что Трувор накануне поломал ногу на кабаньей охоте, Страба уже знал со слов княжьей прислуги.

– Где-то я видел эту ряху, знаком уж больно, – вполголоса произнёс князь, обращаясь к стоящему поблизости Вадиму. Но тот лишь пожал плечами.

– Так он уж был у нас, давеча, – шепнул на ухо Трувору один из гридней, что стояли рядом, – Добро для Новгорода собирал, в пользу брата твоего старшего.

– А, вспомнил я этого жадюгу, как же, как же, – Трувор рассмеялся, он ещё помнится такую рожу скривил, когда я намекнул, всё ли добро он собирается до Рюрика свезти, аль половину себе хочет оставить.

Увидав, что князь потешается, Страба конечно же принял этот смех на свой счёт, и ещё больше озлобился, но всё же сдержал себя, и поспешно поведал о причине своего визита ненавистному насмешнику.

– Надо же, братец мой решил пир устроить, – Трувор повеселел ещё больше, окружавшая его свита так же заулыбалась. – А ведь слыхивал я, что Рюрик меня всё время бранит, за то, что я гульбы часто устраиваю, а тут вдруг сам пир затеял. Странно, странно.

Страба старался запомнить каждое сказанное Трувором слово.

– Как же ты князь поедешь то к брату, вон нога у тебя не срослась ещё, а дорога то неблизкая? – произнёс воевода Вадим. – Подлечиться бы тебе.

– Да уж точно, какой уж теперь из меня гуляка, – прекратив смеяться, произнёс Трувор. – Не смогу я нынче приехать, так Рюрику и передай. Болен, мол, князь Изборский, и потому не сможет он годовщину княжича Игоря. Неохота мне по жаре такой в телеге трястись, да вот с эдаким довеском, – князь указал на сломанную ногу. – А что бы ни обидеть брата, отправлю-ка я, ему в подарок, десяток бочек вин да медов хмельных, пусть погуляет вволю, да обиды не держит.

Страба выслушав ответ Трувора, поклонившись, вышел, на лице его играла хитрая улыбка.

Глава четвёртая.

«Предательство братьев»

1

– Значит, так и сказал: «неохота по жаре в телеге трястись», сначала вроде бы согласился, а потом Вадим его и отговорил, – на лице Лучезара появилось подобие улыбки. – А ещё говорил, что Рюрик редко народу празднества устраивает, стало быть, скуповат?

– Что скуповат, не говорил, а про празднества всё верно, – Страба, поглядывал на Лучезара, пытаясь понять какую игру тот затеял.

– Говорил, не говорил, но смысл то в словах Трувора был таков, что, скуп князь Рюрик, потому и не любит его народ. Так? Сам то Трувор у изборцев в почёте, вот младший то и возгордился.

– Ну, вроде бы так.

Они сидели вдвоём, в Страбином доме и обсуждали предстоящий визит приказчика к Рюрику. В комнате кптил светильник, посылавший на стены серые блики. Одинокий мотылёк, подлетел к огню, но, не рассчитав расстояния, опалил крылья и упал на пол, прямо к ногам Страбы. Он бил крыльями, трепетал, но оба участник беседы не обращали на него внимания.

– А раз так, то ты это князю и скажи, что ругал его младший брат, не захотел сына его Игоря почтить, и тому воевода Вадим способствовал. Ведь поначалу готов был ехать Трувор, а Вадим де, его отговорил. Ты, это скажешь, а я уж добавлю, кто такой Вадим Храбрый, да про цели его коварные.

За дверью что-то громыхнуло, Страба на цыпочках подошёл к двери, приоткрыл её, и выглянул в образовавшуюся щель.

– Челядь. Уронили что-то, дурачьё безрукое.

– А подарок, бочки те, ещё в пути, говоришь? – проигнорировав заявление хозяина, произнёс Лучазар. – Когда их доставить должны?

– Думаю, через пару дней тут будут.

– Тут это где?

– Ну, как где, к Рюрику во двор и свезут.

Гость не спеша, поднялся, сделал несколько шагов в сторону двери, прислушался, теперь, именно он опасался быть услышанным.