Мария Федоровна - Александр Боханов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пришли с поздравлениями чины Двора Цесаревича: граф Б. А. Перовский, князь А. Б. Барятинский и другие. Без пятнадцати десять в будуар Цесаревны, которая, как ни странно, была почти готова, вошла целая процессия во главе с мужем. Поздравляли, желали счастья, вручали подарки. Первым поздравил Александр, подаривший маленькие золотые часики с бриллиантами на цепочке. Она давно о таких мечтала, и вот муж угодил.
Ну а потом началась династическая череда. Приехал «дядя Миша», поздравил, подарил браслет. Был Фреди, обнял сестру, подарил кольцо. Затем вместе с мужем принимала депутацию казаков, доставивших в дар чудную икону Божией Матери. Только ушли эти рослые красавцы, надо было сразу же ехать в Зимний, где ждал Царь. В золотой карете промчались за десять минут.
Там собралась вся Императорская Фамилия. Императрица не могла выйти, так как у нее был флюс. Торжественная служба в Большой церкви, а по окончании в дворцовой ротонде Великие князья и Великие княгини подходили поочередно, по старшинству, к Цесаревне. Мужчины целовали руку, дамы прикладывались к щеке. Говорили добрые слова, подносили дары. Самый замечательный подарок был сделан Царем: золотой с чернью браслет с бриллиантами и изумрудами.
За фамильным завтраком настроение было у всех повышенное. Цесаревна пользовалась всеобщей симпатией и несомненным расположением Императора, о чем все уже хорошо знали.
Вечером же был изысканный бал в особняке английского посла в Петербурге (1864–1871) лорда Эндрю Бьюкенена, куда съехалась почти вся Императорская Фамилия. Такого собрания эти стены еще не видели. Распоряжался принц Уэльский. Облаченный в шотландский национальный костюм, по отзыву одного из русских министров, имевшему «внушительный вид и величественные манеры», он уделял Цесаревне повышенное внимание. Они успели немного поговорить и, конечно же, вспомнили тосковавшую в Лондоне Алике.
Бал продолжался всю ночь, и Мария Федоровна, по словам мужа, «была как сумасшедшая». Она танцевала и танцевала почти без перерыва, много смеялась и была необычайно хороша. Но это не радовало Александра, по временам испытывавшего приступы необъяснимой ревности. Он вдруг становился замкнутым и раздражительным, демонстративно не смотрел на жену, с головой погрузившуюся в водоворот веселья.
Ее поведение ему начинало казаться неприличным. На следующий день состоялось объяснение. Минни со слезами на глазах просила сказать, в чем именно виновата, но муж лишь повторял, что она вела себя неподобающим образом.
Но что она могла сделать; ей так нравились танцы, ее ведь все время приглашали, и не могла же она отказать Царю, послу Ее Величества, Берти, наконец. Александр исполнил с ней лишь один танец — кадриль, а затем вообще ушел из зала, и она его долго не видела. Ему же нравится сидеть с мужчинами, курить, вести длинные разговоры на эти скучные политические темы; она ведь его не упрекает, а почему ей отказано в самом малом? Они любили друг друга и не умели долго сердиться. Все закончилось поцелуями и уверениями в вечной любви.
Послесвадебные торжества, этот мучительный для Цесаревича и приятный Цесаревне праздник, завершился 21 ноября. Провожали гостей: уехал прусский кронпринц, князья, герцоги, принцы. Еще 17-го отбывал Наследник Английского Престола. Днем Цесаревич и Цесаревна поехали прощаться.
Апартаменты Берти помещались в Зимнем Дворце, в России к нему относились подчеркнуто уважительно. Это был первый визит в Россию Принца Уэльского, ставший возможным лишь благодаря брачной партии Наследника Русской Короны. Неоднократно принца неофициально посещал Император Александр И, обсуждавший некоторые деликатные вопросы сложных межгосударственных отношений между Англией и Россией. «Друг юности» Королевы Виктории ненавязчиво объяснял будущему Королю смысл русской политики на Востоке, не направленной против Британии.
Однако в Лондоне все еще преобладали резкие антирусские настроения, выразителем которых в 60-е годы являлся министр финансов, а затем премьер-министр Бенджамин Дизраэли (1804–1881), считавший, что «Россия непрерывно усиливается. Катится как снежная лавина к границам Афганистана и Индии и представляет собой величайшую опасность, какая только может существовать для Британской империи».
Представления своего министра разделяла и хозяйка Букингемского Дворца. Еще свежи были в памяти перипетии Крымской войны. Все помнили, что Ее Величество тогда совершило невероятное: на своей яхте провожала «до последнего маяка» британскую эскадру, отправлявшуюся воевать с русскими, продемонстрировав всему миру, что это и личная война Королевы. Эта «вечная вдова» (она сорок лет не снимала траур по своему обожаемому мужу) принципиально не изменила своих взглядов и потом.
Старший же сын Королевы не был так категоричен. Это была открытая и незлобивая натура, человек, которого бы в России назвали «добрым малым». Любил жизнь, умел ценить красоту и неоднократно испытывал на себе сокрушительное воздействие запретных, но таких сладостных мирских соблазнов. Он проникся симпатией к Царю, а с Цесаревичем быстро установились самые дружеские отношения.
В тени матери-повелительницы Принц Уэльский часто чувствовал себя неуютно и с радостью уезжал на длительные охоты в самые глухие уголки Шотландии или же, при первой возможности, вообще покидал пределы Британии. Он прибыл в Россию по собственной инициативе, по настоятельной просьбе Александры, считавшей, что нельзя не присутствовать, когда «решается счастье Минночки».
Альберту-Эдуарду понравился Петербург. Он и не думал, что в столице далекой Империи все так величественно, что здесь такое утонченное общество и так много красоты и настоящего, просто парижского шика. Второй раз он приедет сюда через пятнадцать лет, по восшествии на престол Александра III, а затем уже на его похороны.
Принц Уэльский избавится от антирусских предубеждений, и когда станет Королем, то будет содействовать тому, что было немыслимо при Виктории: заключению союзного договора с Россией. Смело можно считать, что первый камень в монументальное здание будущей Антанты, возникшей накануне Первой мировой войны, был заложен осенью 1866 года, когда Наследник Английской Короны породнился и подружился с Царской Семьей. Ему не хотелось покидать гостеприимных хозяев. Берти был печален и не скрывал грусти. С Минни и Александром простились самым сердечным образом.
Вскоре уехал и Фредерик, и для Марии Федоровны началась трудная повседневность. Почти каждый день уроки по русскому языку, русской истории, праву, Закону Божьему, музыке и любимые занятия по рисованию с художниками Кюндингером, Племацци и Боголюбовым.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});