Ленин. Спаситель и создатель - Сергей Кремлев

Ленин вёл и привёл Россию к Октябрю, а бердяевы и до Октября, и после Октября разъясняли студентам, как это всё «жестоко».

«Вечный спутник» Бердяева – Достоевский, безответственно заявлял, что счастье человечества не стоит-де одной слезинки невинного дитяти. И написал пасквиль на революцию «Бесы» в то время, как в царской России сотни тысяч невинных мальчуганов и девчушек умирали по серым деревням и сёлам от голода, холеры, чумы, чахотки, бытового сифилиса…

Бердяевы и струве с туган-барановскими ни в чём не отличались здесь от своего кумира и светоча. Ленин боролся за то, чтобы изменить нетерпимое положение вещей, а они по-профессорски рассуждали о несовершенстве мира. То, что они писали против Ленина, можно спокойно относить к, пардон, интеллектуальному поносу. И лишь когда они хотя бы частично прозревали, они поднимались до хотя бы частичной правды о Ленине, ставя его вровень с Петром – как тот же Бердяев.

Ну, и на том спасибо!

27 марта 1919 года в «Правде» была опубликована статья Ленина «Ответ на открытое письмо специалиста», где он писал: «Если бы мы (большевики. – С.К.) „натравливали“ на „интеллигенцию“, нас следовало бы за это повесить…»[1420]

Это было сказано в ответ на горькое письмо профессора Воронежского сельскохозяйственного института М. П. Дукельского (1875–1956), а под «интеллигенцией» оба оппонента имели в виду, вообще-то, людей интеллектуального труда, специалистов в той или иной отрасли деятельного знания.

Людей дела Ленин ценил и уважал, потому что сам был человеком дела, у которого и Слово быстро становилось Делом. Зато Ленин не очень-то жаловал ту специфически «бунтарскую» часть русской «творческой» гуманитарной «интеллигенции», которая шарахалась от крайней якобы революционности к крайней контрреволюционности. Таких в России, увы, хватало как до 1917 года, так и после 1917 года… Амбициозные, умеющие переливать из пустого в порожнее, но не умеющие думать и чувствовать, они могли лишь раздражать и раздражаться.

Выше не раз цитировался царский академик Готье… В дневнике за 8—16 июля 1917 года он записал: «Участь России, околевшего игуанодона или мамонта – обращение в слабое и бедное государство, стоящее в экономической зависимости от других стран, вероятнее всего от Германии. Большевики – истинный символ русского народа, народа Ленина, Мясоедова и Сухомлинова – это смесь глупости, грубости, некультурного озорства, беспринципности, хулиганства, и, на почве двух последних качеств, измены…»[1421]

Жандармский полковник Мясоедов в 1915 году был повешен за шпионаж в пользу Германии, а генерала Сухомлинова – бывшего военного министра Николая II, ещё в апреле 1916 года заключили в Петропавловку, летом 1917 года судили за злоупотребления, а 20 сентября 1917 года приговорили к бессрочной каторге…

И академист Готье сравнивал Ленина с этими двумя проходимцами!

При этом злоба Готье была так сильна и неумна, что он даже не задумался над одним обстоятельством. Уж если русский народ таков, каким Готье его аттестовал, то Мясоедов и Сухомлинов – как продукты царского режима, могли, конечно, олицетворять в какой-то мере этот народ, однако истинным символом глупого и бездарного русского народа следовало тогда считать «хозяина земли русской», то есть – царя Николая. Это ведь его обязанностью и долгом было воспитывать свой народ, и таким его воспитал он – российский император, а не Ленин, изгнанный Николаем с Родины на долгие годы!

Ничего не понял Готье и в послеоктябрьском Ленине… Скажем, 23 октября 1918 года академик вновь брюзжал:

«Странную речь произнёс Ленин в ЦИК`е… Одним дышит эта речь: беспросветной немецкой ориентацией; для Ленина Германия остаётся пупом земли, если не империалистическим, то революционным, и вся сволочь, слепо идущая за ним, уже непоколебимо верует, что вся та же Германия – на этот раз большевистская – решит судьбу мира»[1422].

Готье имел в виду доклад, который Ленин сделал 22 октября 1918 года на объединённом заседании ВЦИК, Московского Совета, фабрично-заводских комитетов и профессиональных союзов (ПСС, т. 37, с. 111–128).

У меня нет возможности цитировать этот весьма пространный доклад, и заинтересованный читатель должен сам обратиться к первоисточнику или поверить мне на слово, что ничего «странного» в докладе не было… Не дышал он беспросветной немецкой ориентацией, а Германию за пуп земли Ленин не выдавал. Просто Ленин, воодушевлённый революционными событиями в Германии, Болгарии, Австрии, Сербии, был настроен чересчур оптимистично, но как раз в Германии тогда могло получиться действительно всякое, в том числе – и победоносная социалистическая революция. Как ни странно, супер-организованным немцам помешала излишняя организованность – не хватило им тогда куража и большой человеческой страсти…

Да, Ленин надеялся на то, что революция в России станет началом мировой революции. Но что в том было недостойного? И не один ведь Ленин тогда заблуждался… В какой-то момент – в 1923 году, на новую рабочую революцию в Германии и Сталин надеялся… В августе 1923 года на заседании Политбюро ЦК РКП(б) он говорил: «Либо революция в Германии провалится и побьют нас, либо там революция удастся, всё пойдёт хорошо, и наше положение будет обеспечено. Другого выбора нет»[1423].

И хотели-то Ленин и Сталин хорошего – ликвидации власти мировой Золотой Элиты, когда владыкой мира станет Труд. Это что – хуже, чем ситуация, когда владыкой мира становится Доллар?

Да, Ленин заблуждался, а интеллигентствующий экс-большевик А. А. Богданов (1873–1928), которого Ленин не раз критиковал, 19 ноября 1917 года писал будущему наркому просвещения РСФСР, своему другу А. В. Луначарскому: «Социалистической революции в Европе теперь не будет, не на том уровне культуры и организации стоит её рабочий класс»[1424].

Формально прав оказался не Ленин, а Богданов… Но тем, кто поддакнет «реалисту» Богданову и ухмыльнётся по поводу «маниловских»-де «мечтаний» Ленина, напомню, что не решившиеся в 1918 году на социалистическую революцию «культурные» немцы получили в результате в 1933 году Гитлера, а «культурный» рабочий класс Европы чуть позже – ужасающую Вторую мировую войну.

Не так ли?

В свете всего выше сказанного оценка академика Готье от 23 октября 1918 года не только гроша ломаного не стоит, но лишний раз доказывает (если вспомнить его же дневниковое карканье по поводу судьбы России летом 1917 года), что лучше бы бывшие царские академики своим прямым делом занимались, а не судили вкривь и вкось о вещах, в которых они были, мягко говоря, некомпетентны.