Тремор - Каролина Эванс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Словно прочитав ее мысли, Хуан задержал на ней взгляд, а потом вновь обратился к ребятам. Он говорил, что иногда имеет смысл делать грязные вещи. Именно они, мерзкие и непростительные, знакомят нас со своей второй стороной.
— Через них вернее познаешь добро. Если вас тянет на какие-то неоднозначные, даже осуждаемые обществом поступки, а противиться вы не в силах, доверьтесь зову внутри вас. А потом анализируйте полученный опыт.
— Как это? — придвинулась к Крис Таня.
— Хуан — буддист, — прошептала она.
— Свет не познаешь, не познав тьму. Только поняв обе грани, можно увидеть жизнь такой, какая она есть. Так нарабатывается осознанность, а это приближает к Нирване.
— Ты тоже буддист?
Крис взглянула на нее.
— Я ни к чему себя не отношу. А это, кстати, правило буддистов — выбирать средний путь без ярлыков и оценок. Опять же, для того, чтобы не потерять осознанность. Но я не буддистка. Я свободна как ветер и просто черпаю из учений, трактатов то, что мне подходит.
— Но почему вообще может тянуть на запретное?
— Потому что в каждом человеке есть тень. Его темная сторона. Общество говорит игнорировать ее, но от этого она лишь крепнет. Пока ты не поймешь, что за ней скрыто, не сможешь познать ни себя, ни мироздания. Все великие люди имеют грязные секреты. Джоли была оторвой, прежде чем стала примерной мамочкой. Принцессу Диану все знают как добрую фею, но она совершала дерзкие, запрещенные дворцом вещи. Ты станешь лучшей версией себя, если откроешь свою тень и оттолкнешься от нее.
Она говорила шепотом, близко наклонившись к Тане. С каждым словом ее голос становился все более взывающим. Игривая мелодичность из него исчезла. С удивлением Таня ощутила приятное тепло внизу живота. Такое, словно одна из чакр нашла себя в ее теле.
Крис резко встала и поманила ее рукой. Они все больше отдалялись от костра и, наконец, вышли из парка. Лишь подойдя к воротам, Таня поравнялась с ней.
— Зачем мы ушли от всех? — спросила она.
— Мы едем в Мадрид. Он не далеко отсюда.
Крис вызвала такси, и машина быстро подъехала к ним. Обе молчали, глядя в ночное небо. Освещения на дороге почти не было, но Таню совсем не пугало это. Они проезжали вдоль скал, у моря с видом на мелькающие фонари у горизонта, а по радио играла «California Dreamin». Любимая песня Кирилла. С тоской на сердце Таня подумала о том, как точно совпала его жизнь с ее названием. Мечты сбылись, и уже как две недели он ничего не писал ей.
— А это забавно.
Голос Крис вывел ее из мыслей. Таня повернулась к ней, с недоумением мотнув головой.
— Ромбики на твоей сумке. Почему тебе нравятся такие необычные вещи?
— Моя тёмная сторона, видимо, их хочет.
Крис усмехнулась.
— А ты шутница. А моя хочет короткие топы и кружевное белье со стразами.
Таня пожала плечами, и она засмеялась.
— Мне нравится, что ты доверяешь мне. Обещаю, нас не накажут. Со мной ты можешь делать все, что угодно.
Они остановились у просторной площади. На ней не было никого. Даже машины не стояли по ее периметру. Расплатившись с таксистом, Крис направилась к Королевскому дворцу. Ее тень скользила по земле в лучах золотистой подсветки от башен и колонн. Обойдя их, они с Таней вышли к воротам готического сооружения. На его фасаде возвышалось множество мраморных статуй.
— Что это за место?
— Собор Альмудена.
— И зачем нам сюда?
Крис ничего не ответила ей. Они прошли главный вход и остановились у маленькой двери на лестнице. Она достала из лакированной сумочки ключ. Неспешно провернув его, Крис пропустила Таню вперед и зашла за ней следом.
— Откуда у тебя ключ?
Она загадочно улыбнулась.
— Мы на короткой ноге с пастором. Не бойся, сигнализация не сработает.
— Но ведь нам сюда нельзя!
Крис подавила смешок, достав из кармана зажигалку. Пламя осветило ее лицо.
— Обожаю, когда что-то нельзя. Но сейчас не тот случай. Сюда я могу приходить, когда угодно.
Она взяла из коробки свечи, что стояли возле канделябра. Стены собора все отчетливее стали вырисовываться во тьме.
Таня хотела спросить у нее что-то еще, но тут же поддалась очарованию места.
Высокие своды арок сужались к потолку, отделяя собой сложные витражные орнаменты. Сквозь них проникал свет фонарей с площади. Яркие фигуры, зеленые и красные, отражались на полу в центре зала. Какое-то время Таня рассматривала их, наслаждаясь переплетением узоров. В сакральной тишине догорали остатки дня, молитв, что произносились здесь. Ароматы свеч напоминали о суете. О толпах туристов со всего мира, верующих и неверующих, что стоят здесь, в центре зала, и с замиранием сердца предаются готической атмосфере храма. Сложно представить это, находясь в нем ночью. Сейчас, когда взор статуй обращен лишь к тебе, когда мраморный пол охладел, а воздух, наоборот, наэлектризован до предела. Все надежды, мысли и предчувствия, — все, что оставлялось тут днем, теперь принадлежит лишь твоему сердцу.
Шаги пробились сквозь тишину. Таня резко повернула голову. Утонув в своих мыслях, она и забыла про Крис.
Та поднималась по мраморной лестнице, что вела к алтарю. Над ним возвышалось панно со сценами жизни Иисуса Христа и Девы Марии. В центре стояла их статуя. Оказавшись наверху, Крис подсветила зажигалкой стену. Медленно, словно священник на службе, зажгла ряд свечей у алтаря. Замерев, она не произнесла ни слова. Тогда Таня поднялась вслед за ней. Крис словно не заметила этого. Лишь широкие плечи стали чуть прямее, и взгляд перестал быть таким задумчивым. Но в глазах все так же играл огонек свечей. Казалось, она о чем-то спрашивала у Бога. Ее смазливое личико, вообще неподходящее для такого места, приобрело выражение отрешенного странника.
Таня понятия не имела, о чем думала ее спутница. Она могла лишь догадываться, проникаясь красотой этого момента. Ведь если бы не вырез на груди и отблески огня на атласном платье, ее можно было счесть образцовой католичкой, с трепетом чтившей все священные заветы.
— У Христа было всего две заповеди, — разрезал тишину голос Крис. Эхо хрустальным отблеском вторило ей.
— Люби себя и Бога. Все, что ты видишь тут — маскарад. Одна глобальная
