Секреты Вознесения. Раскрытие космической битвы между добром и злом (ЛП) - Дэвид Уилкок

Ущербная справедливость

Пятнадцатого марта 1989 года отец взял Майкла и меня в раздевалку RPI, чтобы послушать группу Металлика (Metallica) в ходе ее мировых гастролей Ущербная справедливость (Damaged Justice), в поддержку нового альбома И справедливость для всех (And Justice for All). Это была группа которую слушали только такие “выжженные изнутри”, как Деннис. Но вскоре она вышла со своим видео и синглом Один (One) о солдате, чей разум угодил в ловушку неподвижного тела. Группа стала знаменитой буквально за один вечер. Мы видели ребят тогда, когда они взлетели на гребне успеха, на четвертый месяц изнурительных годичных гастролей без перерывов. В переднем кармане штанов я тайком пронес с собой 25 см камеру Кодак 110. Каким-то чудом охранник провел своим устройством везде, кроме камеры, и пропустил меня внутрь.

Концерт оказался очень громким и неряшливым, и, к счастью, пройти за сцену разрешили лишь небольшой группе людей. Гитарист Кирк Хэммет оказался таким робким, что спрятался в коридоре и не хотел ни с кем говорить. Ведущий певец Джеймс Хетфилд был очень высоким и в дымину пьяным. Когда я позировал для фотографии вместе с ним, он громко рыгнул, запахло пивом и желчью. Все засмеялись, что заставило брата качнуть камеру и запороть снимок. Ударник Ларс Ульрих оказался значительно ниже меня ростом, и я умирал от желания задать ему несколько вопросов. Хотя сначала он казался незаинтересованным в разговоре со мной, поскольку я был огромным, волосатым и пропахшим потом неряхой, я стразу понял, что это та же самая история. Они уже выгорели, им было трудно быть знаменитыми, и их изнурили гастроли. Я был узником школы, а они – гастрольного автобуса.

Ларс признался, что собирался стать теннисистом-профессионалом, но неудачно. Он играл на ударных инструментах всего 3-4 месяца, когда попал в группу, но быстро освоился. Он взял туфли и танцевал на двойных басовых педалях, создавая свой сигнатурный звук.

После того, как были сделаны фотографии с шоу группы Металлика, я понял, что выгляжу как неряха и что мне следует попытаться улучшить свой внешний вид. У меня был колоссальный лишний вес и двойной подбородок, который оставался видимым, как бы высоко я не задирал голову. Я не стриг волосы с момента удара в ухо, и до этого меня всегда подстригала мама. Нынешняя прическа являлась результатом того, что я все пустил на самотек, и даже не пытался придать волосам какой-то стиль до того, как обрил половину головы. С наполовину выбритой головой я сходил в школу всего 12 раз, и это вызывало очень сильную реакцию. Сейчас мне хотелось сделать прическу более стильной и в виде гребня, оставив всю длину. Так я бы выглядел еще более похожим на металлиста. Мама Баннера (Шейна) всегда была опустившейся пьяницей, но работала парикмахером. За пять долларов она согласилась подстричь мои волосы у себя дома после работы. Дон сидел в кухне с линолеумным полом, где пахло больной псиной, когда я сказал, что хочу, чтобы она подрезала волосы всего на 5 см, так, чтобы прическа выглядела хорошо, в противном случае она должна была оставить все, как есть. Она переспросила: “Всего на 5 см”, и я ответил: “Да, просто на 5 см”.

Меня удивило то, что ей потребовалось так много времени, а на полу валялась такая огромная масса волос. Дон улыбался так, как будто еле удерживался от смеха. К моему ужасу, когда все было кончено, она сделал мне дерьмовую стрижку, известную как “кефаль”, короткую сверху и по сторонам или “бизнес задом наперед”, с маленьким крысиным хвостиком сзади. Теперь я выглядел как дети, курящие сигареты на углу перед школой, которые пытаются отрастить длинные волосы, но у них никогда не получается. Я очень рассердился на Дона за то, что он не сказал мне, что она делает, и не попытался ее остановить. Когда я посмотрел на себя в зеркало, я испытал то же чувство трезвости и мелкой перемены в жизни, как и в случае с ранением уха. Сейчас мое ухо не было бесцветным, и если не приглядываться, вы бы не могли сказать, что там есть шрам. Я сказал: “Отрежьте хвост. Отрежьте крысиный хвост и сделайте нормальную стрижку”.

На следующий день я пришел в школу с новой стрижкой, воспользовавшись всем тем, что знал о жидкости для волос, чтобы сделать прическу совершенной. Я надел самую красивую футболку из тех, что у меня были: желто-коричневого цвета и голубым воротником. Ничего черного. Один разодетый качок по имени Брайан был настолько шокирован, что, увидев меня, отшатнулся на 2м в коридоре. Джуд отверг искушения своей подружки навестить меня вечером. Он сказал, что мне нужно быстро что-то делать, что длинные волосы “скрывали вес”, и я выглядел прилично, а сейчас я просто “жирный парень”. Теперь не было ни соблазна, ни истории, ни причины рассматривать меня как неукротимую рок-звезду. Я подумал о том, что сказала мне учительница-практикантка: у меня необычно красивые голубые глаза, и понял, что Джуд абсолютно прав. Я потерял волосы и теперь необходимо сбросить вес. Мне нужно стать своим собственным личным тренером, даже если я возненавижу себя за “истязания”, как сказал Блэйкстер на вечеринке. Я уже знал, как сделать тело нечувствительным к боли на короткие промежутки времени, и сейчас решил сесть на строжайшую диету, сколько бы времени на это не потребовалось. В то время моей главной целью было воспользоваться своим вновь обретенным статусом звезды, чтобы остаться с Брэндой.

Я сел на агрессивную, очень нездоровую диету, перестал есть на завтрак хлопья с молоком и до школы выпивать большую стеклянную бутылку апельсинового сока. Вместо этого, каждое утро я не пил ничего, кроме овощного и фруктового сока, а в перерывах между уроками заполнял желудок водой. Это вынуждало бегать в туалет каждый час. Целый день я страдал от голода, превращая школу в полную агонию. После школы я отправлялся домой к Дону, где мы ели бутерброды с сыром, приготовленные на гриле. Мама готовила свои обычные здоровые ужины с кусочками яблок, овощей, и главное блюдо – макароны с сыром. Я брал свои $ 5 в неделю, $ 1,25 в день на завтрак и тратил их на травку. Отсутствие завтрака в школе означало то, что я больше не съедал огромное количество жареной картошки, которое, наряду с богатым сахаром кетчупом, объявлялось “овощем” администрацией Рейгана, и килограммы начали уходить. После двух лет Гонок индейки я ненавидел пробежки, и не занимался физическими упражнениями – ни единого отжимания, качания пресса или подтягивания.

В первые несколько месяцев я потерял большую часть веса, по два с половиной килограмма в неделю. Еще шесть месяцев ушло на последнюю треть. Как только я начал заметно терять вес, и каждый выходные дом был полон друзей, приходивших покурить травку, Дон начал демонстрировать суицидальные наклонности. Я не знал, насколько это серьезно, но все выглядело совсем нехорошо. В будние дни после школы мы оставались с ним вдвоем. Я решил заставить его написать то, что он хотел сказать всем своим друзьям, включая девушек. Я хотел, чтобы он извинился перед ними за то, что убил себя, и рассказал, почему это необходимо. Я чувствовал, что это помогло бы ему поработать с суицидальными настроениями и осознать, насколько самоубийство ужасно и глупо. Я сидел на полу в классе физкультуры, когда случайно пробегавший парень сказал, что Дон упал с парты, крича, что принял 86 таблеток аспирина и не хочет умирать. Его быстро увезли на скорой помощи, промыли желудок, накачали активированным углем и сказали, что все будет хорошо. Я очень расстроился, что он все же попытался это сделать и не удосужился рассказать мне. Также, когда он писал прощальную записку, он отказался что-либо оставить мне.

После неудачной попытки самоубийства, в дополнение к курению травки, Дон начал покупать сигареты Марлборо и пить алкоголь. Я и сам пытался выпивать, но мне это не понравилось. Я обнаружил, что крепкий ликер разрушает мой желудок и вызывает сильную боль. За всю свою жизнь я выкурил меньше 20-ти сигарет и быстро решил, что они отвратительны. Когда я впервые выкурил сигарету, я был настолько опустошен, что с трудом мог идти по улице. Я понял, что они всегда очень сильные, и что человеческие тела просто приспосабливаются к дозе никотина. Мне не хотелось, чтобы такое случилось со мной, но Дон и его брат впали в полную зависимость от никотина. В тот день, когда я попытался выкурить первую сигарету, мы встретили друга Боба, который уже ушел из школы. Я сказал, что курю травку только по выходным, и он очень удивился. “Как ты можешь ждать так долго? Это так хорошо, что я не представляю, почему ты не хочешь делать это каждый день?”

Я только посмеялся. “Этого никогда не произойдет. Я не пребываю в зависимости”. Однако меньше, чем через год, он оказался прав. Постоянные насмешки и жизнь в больном обществе сделали меня пленником “навязчивого повторения”. Снова и снова я продолжал притягивать одни и те же виды мучений. Вместо того чтобы что-то с этим делать, я продолжал травить себя в надежде избежать боли, которую они мне причиняли. Чем больше я так поступал, тем слабее становился, а издевательства только усиливались. Это был порочный цикл, растущий как снежный ком. Сейчас космические дни моей юности кажутся далекими, почти забытыми воспоминаниями.