Не гаси свет - Бернар Миньер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неужели за всем происходящим стоит Лео? Конечно, нет, она уже задавала себе этот вопрос и сразу дала на него отрицательный ответ. Леонард — самый эгоистичный и одновременно самый уравновешенный человек из всех, кого она знает. Кроме того, он никогда не был в нее влюблен — по-настоящему влюблен, — потому-то она так долго его и не бросала. Надеялась взять реванш: пробить броню, достать до сердца — и лишь тогда нанести удар…
Но этот момент так и не настал.
А что было бы, узнай Жеральд, что в первые два года их романа она изменяла ему с другим мужчиной? Кристина поежилась, на секунду поддавшись панике. Жених уже от нее отдалился… Надолго ли? Она любит его, и именно с ним хочет завести семью. Несмотря на то, что воспоминания о «полуденном отдыхе» до сих пор ее возбуждают.
Журналистка слушала гудки в трубке и готовилась к разговору с человеком, которого всего месяц назад изгнала из своей жизни.
— Кристина? Ты передумала?
В его голосе не было ни горечи, ни удивления. Только добродушное поддразнивание. У Штайнмайер кольнуло сердце: их роман длился два года, они только-только расстались, а он так веселится! Голос все тот же — низкий, бархатный. Наверное, это его способ справиться с переживаниями, пережить разрыв. Он не выставляет свои чувства напоказ, но это не значит, что их у него нет.
— Прости… — Тон Леонарда изменился, стал более серьезным. — Я идиот… Что случилось, бельчонок? Как у тебя дела?
У журналистки закружилась голова: бельчонок. Одно из ласковых прозвищ, которые он ей давал. Прошел месяц, но он не утратил своей власти над ней.
— Мне нужно с тобой увидеться, Лео, это очень важно.
— У тебя странный голос… В чем дело?
— Лучше не по телефону… — ответила Кристина и по наступившей паузе поняла, что ее бывший любовник удивлен.
Она закрыла глаза и попыталась прогнать сомнения: как, какими словами описать то, что с ней случилось за последние дни? Как передать всю меру своего отчаяния? Если кто и способен помочь, так только Фонтен — самый сильный и уверенный в себе мужчина на свете.
— Прошу тебя, — произнесла она бесцветным, угасающим голосом.
— Конечно, успокойся. Все так плохо?
— Я в опасности. В смертельной опасности.
Последовала долгая пауза.
— Где? — спросил наконец космонавт.
— В нашей гостинице, в нашем номере — ты заказываешь… Через час.
— Договорились. И, Кристина…
— Да?
— Я не знаю, что происходит, но мы все уладим, не сомневайся.
Мадемуазель Штайнмайер почувствовала невероятное облегчение. Последние слова Лео вселили в нее надежду. Она правильно сделала, что позвонила… Мягкое прикосновение теплой фланелевой рубашки… Лимонный аромат мужского одеколона… Толчки крови внизу живота… Леонард Фонтен был лекарством — почти таким же опасным, как сама болезнь.
Выйдя из кафе, она надела капюшон и огляделась по сторонам. В воздухе кружились большие, легкие, как пух, снежинки. Кристина направилась к знакомому кинотеатру и выбрала фильм, который вряд ли мог привлечь особое внимание публики — она, во всяком случае, даже названия такого не слышала.
— Сеанс начался тридцать минут назад, — сообщила продавщица билетов.
— Ничего, я уже видела эту картину.
Кассирша пожала плечами, взяла деньги и протянула в окошко билет. Журналистка прошла по устланному ковром и подсвеченному понизу коридору в зал и оказалась в полной темноте. На экране целовались мужчина и женщина. Она устроилась в последнем ряду и посчитала по головам зрителей — человек шесть, не больше. Штайнмайер хватило пары минут, чтобы понять сюжет: грядет конец света, вернее, последний день Земли, и завтра, ровно в 4.44, мир исчезнет, убитый смертоносным солнечным излучением. Люди выкидываются из окон, напиваются до бесчувствия, зажигают свечи, предаются любви… Сиско и Скай — мужчина лет пятидесяти и молодая женщина (его играет Уильям Дефо, ее — какая-то не известная Кристине актриса) — хотят провести последний день вместе. Прощальное любовное свидание. «Какая печальная ирония…» — с горечью думала зрительница, не забывая поглядывать на дверь. Минут через пятнадцать, убедившись, что ее никто не выследил, она встала и пошла к другой двери с надписью «Выход» справа от экрана. Фильм произвел на нее гнетущее впечатление.
Расчет журналистки оказался верным: пройдя по коридору и спустившись на несколько ступенек, она оказалась на соседней улочке. Слава богу, никого! Только темнеют вдалеке присыпанные снегом мусорные баки.
Она дошла до конца улицы, остановилась и обвела взглядом площадь, а затем сунула руки в карманы, быстрым шагом пересекла сквер, обогнула замерзший фонтан и направилась в сторону «Гранд-Отеля Томас Вильсон». Толкнув крутящуюся дверь, женщина откинула капюшон, но доверия у служащих гостиницы не вызвала — они проводили ее взглядом до лифтов. Двери открылись на втором этаже. В коридоре было тихо и пусто, ковровая дорожка приглушала шум шагов.
Она остановилась перед темной дверью и осторожно постучала. Ей сразу открыли, и мадемуазель Штайнмайер шагнула в комнату под номером 117.
Знакомый узкий коридор, отделанные панелями стены, багажная сетка, два белых махровых халата на плечиках, слева — приоткрытая дверь в ванную… Привычный запах чистоты и цветочной отдушки. Лео закрыл дверь, повернул гостью к себе за плечи и поцеловал. Кристина ответила на поцелуй, но сразу отстранилась:
— Не нужно…
Она прошла в комнату. Огромная кровать, телевизор с плазменным экраном, бюро с черной кожаной столешницей, кофемашина, мини-бар, плетеное серебристое изголовье кровати, красные подушки… Маленькие хромированные лампы освещают стены цвета черного дерева…
Сколько раз они сюда приходили? Тридцать? Сорок? Не реже раза в неделю в течение двух лет. Вычтем отпускное время, и получится… сто свиданий…
Сто!
Сто раз она входила в этот номер — образец безвкусной роскоши, сто раз он стягивал с нее джинсы прямо на пороге, и они предавались страсти на столе, на полу, в кресле, у стены, в ванной… А иногда просто лежали обнявшись и часами разговаривали — делились маленькими секретами — и пили шампанское. Как бы отреагировал Жеральд, если бы узнал? От этой мысли Кристине стало нехорошо.
Фонтен подошел к столу, на котором стоял поднос с бутылкой шампанского и двумя бокалами.
— Мне не наливай, — сказала журналистка.
— Уверена? — переспросил мужчина. — Черт, до чего же все это странно…
Ее удивили нежность и раскаяние, прозвучавшие в голосе Лео: он был не из тех, кто оглядывается назад. Они встретились взглядом, и в его глазах Штайнмайер угадала ту же нежность. Леонард вытащил бутылку из ведерка, и женщина заметила, что он успел выпить, пока ждал ее.
— Я не за этим пришла, — напомнила она ему.
— Расслабься, Кристина. Мы поговорим, и ты объяснишь, что происходит. Здесь тебе ничто не угрожает.
Космонавт взял бокал и присел на край кровати. На нем была голубая джинсовая рубашка с закатанными рукавами и расстегнутым на загорелой груди воротом. На шее на цепочке висел зуб акулы. Лео рассказывал, как занимался сёрфингом у побережья Южной Африки и на гребне волны на него напала белая акула; удар был как от столкновения с автобусом, челюсти хищницы сомкнулись на его левой ноге, и она потащила его под воду. Фонтен сумел ухватиться за камни и отбиться от акулы. Его погрузили в вертолет и отправили в больницу. На правой икре остался огромный шрам: Кристина часто гладила его узловатую поверхность кончиками пальцев, и у нее возникало странное, возбуждающее чувство. Зуб-кулон был одним из тех, что хирурги вытащили из его ноги… Ростом Леонард был ниже Жеральда, а сложением — крепче и намного мускулистей. Он показывал подруге фотографии, на которых был снят голым по пояс, с прикрепленными к груди электродами и в окружении целой своры вооруженных инструментами врачей. На других снимках он лежал, привязанный ремнями к качающейся доске, которую используют для контроля прилива крови к голове, или сидел во вращающемся с бешеной скоростью кресле. Так проходили «пыточные» сеансы в Звездном городке в России, недалеко от Москвы. Тело Лео было идеально отлаженной и прекрасно функционирующей машиной. Как и его не ведающий страха мозг… Возможно, именно поэтому он был не способен испытывать обычные человеческие чувства, а журналистка сегодня нуждалась именно в этом. Кристине требовался рыцарь, бесстрашный герой из детских сказок или из приключенческих романов для подростков. Она взяла стул, поставила его перед астронавтом и села. Он нахмурился:
— Рассказывай. По телефону у тебя был совершенно «перевернутый» голос. И выглядишь ты сейчас не лучше. Начинай, мы никуда не торопимся…