Король русалочьего моря - Т. К. Лоурелл

от души полоснул иберийца по плечу, отчего тот выронил шпагу и выбыл из боя. Ксандеру осталось на этот раз выручать Адриано: Хуан был осторожен и ловок, и венецианец уже пропустил от него пару выпадов – рваный рукав и под ним глубокий порез на левом предплечье и рассеченная скула были уликами тому, – так что второй противник Адриано был вовсе не нужен.

Этот, пятый и самый молчаливый в компании, Педро де Ирухо, да, именно, вот как его звали, оказался и самым дельным: дрался он серьезно, и поначалу Ксандеру даже пришлось уйти в глухую оборону.

– Неплохо, фламандец, – через минуту сообщил ибериец сквозь зубы и что есть дури саданул Ксандеру левым кулаком в челюсть.

Отшатнувшись и сплевывая кровь, Ксандер еле успел блокировать выпад, но все-таки успел.

– Неплохо, ибериец, – ответил он прежде, чем губа распухнет так, что уже ничего сказать не выйдет.

Тот сощурился, видимо, удивленный такой реакцией на свой удар, и вознамерился начать новую серию, но Ксандер уже перешел в наступление. Неистовый Педро заорал неожиданно визгливо и упал на траву, обхватив обеими руками колено, по которому Ксандер двинул каблуком, как только отбил удар. Ксандер едва успел перевести дух, когда рядом Адриано пошел в атаку. Ксандер увидел не все, только то, как вдруг венецианец дернул Хуана на себя, извернулся, как в танце, и его шпага со скоростью гадюки метнулась вперед. В последний момент – Адриано сдержался еле-еле, аж скрипнули зубы – клинок вместо того, чтобы врезаться в лоб, как пером черкнул по этому лбу, превращая моментально лицо иберийца в слепую кровавую маску.

Поединок закончился.

– Браво, друг!

У Ксандера неимоверно саднил бок, по которому проехалась шпага Мигеля, и онемели вспухшие губы, так что улыбаться в ответ он не стал – все равно бы не вышло, только хлопнул Адриано от души по плечу. Венецианец взвыл и тут же расхохотался, отбрасывая шпагу в траву.

– Оба мы хороши, нечего сказать!

– Этим хуже, – отметил Ксандер, с удовлетворением оглядывая поле боя, где Мигель уже склонился над валявшимся Педро, Хосе, морщась, перетягивал раненую ногу оторванным рукавом, и громогласно чертыхался Хуан, отчаянно пытаясь стереть льющуюся кровь хотя бы с глаз.

– Энрике сбежал, – отметил Адриано, подбирая свою гитару и заодно пожитки Ксандера. – Давай тоже деру, а то шуму не оберемся.

Ксандер ответил не сразу, они уже брели прочь, когда он встретился с венецианцем взглядом.

– Спасибо.

– Да ну, какие счеты, – дернул плечом тот. – Любой бы…

– Не любой. Я же фламандец.

Адриано пренебрежительно фыркнул.

– И что? Человек божий, одет кожей. Не псоглавец же!

Ксандер не выдержал и фыркнул тоже, а потом и ухмыльнулся, хотя губе было больно. Знатный же будет поутру синячище.

– Не побоялся ж ты…

На этот раз фырканье вышло нервным.

– Отчего ж не побоялся. Это ты там стоял спокойный, как слон.

– Честно? У меня душа в пятки ушла.

– Правда? – Адриано просиял. – А выглядел, как скала, и только! Ну что, припустим? И давай хоть во рву умоемся, а то девчата увидят, развизжатся…

Про Беллу-то Ксандер, признаться, и подзабыл.

– Умоемся, – решительно согласился он. – Визг нам ни к чему.

– Та-ак.

У всех девчонок, мрачно отметил про себя Ксандер, морщась и прижимая к пострадавшей губе заботливо вымоченную Адриано в холодной воде рва салфетку, есть этот специфический тон – смесь высокомерия и злорадства, с которым они смотрят на результат мужской неудачи или, того хуже, приключения. У всех, даже кузина Ани и сестренка Винсента Флора этим грешили. И что за этим следует, он тоже знал: обязательное ябедничество.

Поэтому, когда произнесшая фирменное «та-ак» Одиль, окинув их обоих цепким взглядом, убежала по мосту в замок, он нисколько не удивился, только глянул на Адриано и вздохнул.

И когда она вернулась, только уже на пару с Беллой, он тоже не удивился: за неимением в Академии старших родственников, больше ябедничать Одили было некому, разве что профессорам, конечно. Но даже несусветной подлости есть некий предел, и Одиль, видимо, решила его не переходить.

– Та-ак, – сказала на этот раз уже Белла, правда, тон остался тем же, она только картинно сложила руки на груди. – Принц, не желаешь ли ты…

– Кровь надо бы замыть, – непринужденно прервала ее Одиль, подцепив скептически пальцем край дыры на рукаве брата. – Еще бы хорошо дырки подлатать. Технически, здесь есть же какая-то… обслуга.

Вот этого подхода Ксандер не ждал и снова переглянулся с Адриано, который в ответ подмигнул.

– Сначала я хотела бы знать, что произошло, – не дала сбить себя с толку Белла, но голос у нее уже был далеко не такой инквизиторский.

– У меня… у нас была дуэль, сеньора, – осторожно начал Ксандер: говорить с пострадавшей губой было очень уж неудобно.

Белла подняла брови так, словно пародировала Одиль.

– Между собой, что ли?

– С иберийцами, – бодро заявил Адриано, выпутываясь из рубашки и зашипев, когда задел раненую руку.

Белла поспешно отвела глаза. Одиль, все еще со своей неизменной улыбочкой, плавным движением сняла с плеч укутывавшую ее едва не до колен шаль и прикрыла ей, как ширмой, полуголого брата, который, наконец сообразив неприличие происходящего, охнул и поспешно стал упаковываться в принесенную ей рубашку.

– Это с кем же? – продолжила допрос Белла, протягивая руку к лицу фламандца. Ксандер не отдернулся: реши она что сделать, это бы не помогло, только разозлило, но рука эта была неожиданно прохладной. Отведя в сторону его пальцы и салфетку, она осторожно, почти ласково коснулась опухшей губы. – С Мигелем, наверное?

– С Мигелем, Хуаном, Педро, Энрике и Хосе, – снова вмешалась Одиль, и опять же так уверенно и невозмутимо, будто была с ними.

Адриано так и замер, едва просунув встрепанную голову в ворот.

– А ты откуда знаешь, Дали?

– Так они сюда идут, – был бесстрастный ответ.

Ксандер оглянулся – так и есть, не соврала, и, что самое обидное, не одни, а целая делегация. С пятеркой пострадавших – двое отчаянно хромали, а у Хуана была перебинтована голова – шли еще трое парней постарше, и вид у них был самый решительный. С одним из незнакомцев яростно спорил Франц, а вот Клауса, его вечной тени, почему-то нигде не было видно. Зато делегация не обошлась без Алехандры и, соответственно, Катлины: они опередили парней, но не подошли, а встали чуть поодаль, и сложно было сказать, кто из двух подарил Ксандеру более осуждающий взгляд.

– Похоже, бить будут, – рассудил Адриано, успевший натянуть рубашку и теперь поправлявший манжеты.

– Донья Исабель!

Старший